Жили долго и счастливо и умерли в один день
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Денис ДРАГУНСКИЙ
Сидели в небольшой компании; конечно же, вспомнили о несчастье, которое буквально полмесяца назад постигло знакомую семью, людей не самых близких, но, так сказать, «нашего широкого круга». Муж и жена, люди сильные, умные, многого достигшие – вдвоем погибли в авиакатастрофе. Лайнер с туристами разбился, едва взлетев с приморского аэродрома одной из южных стран.
Говорили, однако, не столько о них, сколько об их единственном сыне, который остался круглым сиротой, без братьев, без бабушек-дедушек и даже, кажется, без теток и дядьев. Сочувствие усугублялось тем, что парень был, мягко выражаясь, несобранным, а честно говоря – полным разгильдяем. Типичный поздний ребенок немолодых и благополучных родителей – избалованный, капризный и бездарный. Еле переполз на четвертый курс, прогуливал, развлекался, пропадал по клубам, менял подруг и, кажется, всерьез попивал.
И вот сейчас на него свалилось немалое богатство: небольшой, но доходный бизнес матери, денежное наследство отца, квартира, набитая дорогой мебелью, книгами, картинами – всем, что семья скопила за три поколения. Еще, конечно, большая старая дача под Москвой… Все хором пророчили парню, что он всё это растратит, раздербанит по клубам, пропьет по друзьям и раздарит по подругам.
«Чудес не бывает! – сказал кто-то. – Если он много лет был раздолбаем и пропойцей, то как это может измениться?»
«Эх, бедные Сергей Михайлович и Елена Павловна, на том свете слезами обольются», – вздохнули ему в ответ.
Все были уверены, что новоявленный наследник через год если не забомжует, то уж точно переселится в однушку в хрущевке, в компании не очень молодой алкоголички с синяком под глазом.
«Чудеса бывают! – вдруг возразил один из нас. – Еще как! Ого-го! Тут, друзья мои, важна сумма. Если бы ему достался, скажем, миллион или два – тогда да. А здесь-то речь не меньше, чем о сотне! А то и больше. Quantity matters. Сумма сама по себе меняет человека»
«Да ну! Значит, дольше будет пропивать!».
«Э, нет! – продолжал оппонент. – Могу пример привести, из собственного опыта. У нас, когда я учился, был один парень, фамилии не помню. Иногородний. Без отца. Мать – нянечка в больнице в Калуге. Жил в общежитии. Был образцово нищ: стипендия и посылки из дому. Так он эти посылки в первые два дня разугащивал среди соседей, и снова хлеб в столовой тырил. Однажды попросил у меня трояк до стипухи, и наивно объяснил – дескать, у него были кой-какие денежки припрятаны, но тут пошли в пивную, перезаказались, а у ребят денег нет, ну и как-то неудобно стало, заплатил за всех!.. Я ему одолжил, он три месяца отдавал. По рублю с каждой стипендии. Вот. А потом у него вдруг объявилась московская бабушка. Мама его блудного папы, так сказать. Блудный папа помер, старушка расчувствовалась, нашла единственную кровиночку. Стала его подкармливать, а потом бабах – завещала ему кучу всего. Нашего доброго бедняка словно подменили. Стал суровый и скупой. Съехал из общаги в бабушкину квартиру, а с нами разговаривал только по делу. Когда экзамен, кто принимает. А по пиву с ребятами – всё, ни-ни».
Все замолчали ненадолго, и тут голос подал всеми нами уважаемый Иван Васильевич, который до сих пор сидел и помаленьку прихлебывал коньяк из широкого бокала.
«А ведь и верно! – чуть приподнялся он в кресле и слегка поклонился предыдущему, так сказать, оратору. – Quantity matters, это правда. Могу в вашу поддержку рассказать историю несколько иную, но в общем и целом похожую».
«Было это, – начал он, – тоже в мои студенческие годы. В те поры, когда проезд на метро стоил пятачок, то есть на самом исходе застоя. Мы молодые были, нам всё было весело и интересно, но, чтоб поскорей и покороче, вот: была у нас на факультете одна девица. Красивая необыкновенно, при том веселая, разбитная, все за ней гонялись. Но не я, увы, она была старше меня на два курса, куда мне, малышу! Однако факультет наш был крохотный, всего числом человек триста, а то и двести пятьдесят, так что все про всех всё знали, и часто даже большие сборища у нас были общие. Так вот, эта девица была крупнейшая шалава, это если очень мягко выражаться. Меняла парней что ни месяц, и вся была такая наглая, всегда хохочущая, и через каждое слово – матом. Иногда нарочно гусей дразнила. Вот, к примеру: вечеринка заканчивается, ее парень к ней: «Лен, пойдем, я тебя провожу». А она: «Откуда ты взялся, нах? Меня сегодня Саня провожает!» – и этому Сане на шею вешается. А рядом Санина девушка: скандал! Но ей только того и надо.
И тут на их курс переводится новый мальчик, тихий и скромный, такой вот Сережа с серенькой фамилией, и конечно, она ему очень нравится, и он тут же приглашает ее в гости на дачу. Она, ясное дело, понимает, что намечается легкий дачный бардачок, и охотно соглашается. Он везет ее на такси, отчего его акции значительно повышаются. Девушка едет на рядовое дачное приключение – но реальность резко бьет ее по голове. Дача у мальчика в Барвихе, дедушка у мальчика – министр на «Чайке», папа – директор полусекретного кибернетического НИИ, на черной «Волге», и самое смешное, что девушка им всем в общем и целом понравилась! Поскольку мальчик пригласил ее на дачу на семейный обед. Где блюда подавала домработница.
Дело было в субботу. А в понедельник, когда она пришла в институт, ее было не узнать. Будто подменили! Никакой косметики. Аккуратная прическа. Белая отглаженная блузочка, юбка ниже колена. Глазки опущены. На лице строгость. А когда кто-то рядом не то, что матернулся, а сказал вроде «насрать на них!» или «в жопу они идут!» – покраснела и проговорила:
«Зачем сквернословить? В русском языке достаточно приличных слов, чтоб выразить свой гнев».
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Вот так! Мы прямо обмерли.
«Почему?! – стали спрашивать мы. – Как вы это объясните?»
«Проще простого, – усмехнулся Иван Васильевич. – Она увидела, что бывает совсем другая жизнь: роскошная, богатая, комфортабельная. И что эта жизнь сама идет к ней в руки. И что одним неверным движением можно отпугнуть удачу. Но все кончилось хорошо. Они быстро поженились. Она вошла в эту семью…»
«Как нож в масло!» – сказал кто-то.
«Ну зачем же так! – ответил Иван Васильевич. – Как молодой талантливый актер в сложившийся театральный коллектив».
«Готовый сценарий фильма ужасов! – смеясь, воскликнул один из нас. – Она вошла в эту семью, но скоро выяснилось: дедушка – педофил. Папа – садист и вампир. А сам мальчик… Ну вы же догадались, ну?»
«Кто?»
«Подсказка в профессии папы. Он же директор кибернетического НИИ! Значит, мальчик – робот!»
Все засмеялись.
«Ничего похожего! – развел руками Иван Васильевич. – Полная благодать. Ждисувод».
«Что?» – не поняли мы.
«Ждисувод, – повторил он. – Что означает: жили долго и счастливо и умерли в один день».
«Вообще-то очень странная фраза», – пожал плечами тот, кто рассказывал о нищем добром студенте, превратившемся в скупого богача.
«Что ж странного?»
«Детская романтика в духе Александра Грина! Так не бывает».
«Бывает, увы, – вздохнул Иван Васильевич. – Сергей Михайлович и Елена Павловна две недели назад разбились в самолете».
