Любовь является нежданно
Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ (Мадам Вилькори)
– Ну, что ты за мной увязался? Чего ты ко мне привязался? Я не понимаю по-собачьи. Я мирно гуляю в эвкалиптовой роще и думаю мысли. Тьму-тьмущую мыслей, существующих для того, чтобы их думать. У меня – вечерний эвкалиптовый моцион для проветривания мозгов. И вдруг появляешься ты. Душещипательно смотришь в глаза… Сердцещипательно виляешь хвостом… Притворяешься, что ничего не имеешь в виду… Ни о чем не просишь… Не желая размениваться на мелочи, гордо воротишь морду от моей сумки…
Венгерская салями радует желудок любого мужчины, но ты не за этим пришел. Ты просто делаешь одолжение эвкалиптовой роще, избавляя ее от умопомрачительного запаха копченого колбасного продукта, полчаса назад купленного в магазине «Русский деликатес от Ицика Шмуклера».
Ладно. Ешь. И уматывай. Уже съел? Так быстро? У тебя прекрасный аппетит. Мне бы этого шмуклеровского деликатеса на неделю хватило. Ты понимаешь меня или делаешь вид, что понимаешь?
Не вздумай мною манипулировать и не закапывай морду в песок. Ты не страус. А я… Конечно же, я умею говорить «нет»: у меня сроду не было собаки – и не будет. Даже такой симпатичной, как ты.
У меня твердые убеждения. У съеденной тобою венгерской салями были такие же. Она, как и я, знала: если смягчусь, пропаду – и проводила жизнь в холоде. Выманить наружу даже на короткий срок – нереально…
Эй-эй-эй! Что ты делаешь? Куда тебя несет? Я не могу лететь за тобой на крыльях! В отличие от тебя, у меня всего две ноги! Застрелиться можно: его принесло ко мне домой, и – долго ли умеючи, – он уже на правах главного начальника зарывает в диван кость.
Как тебя зовут? Не лай. Скажи. Меня зовут Дана, а тебя? Я не понимаю по-собачьи. Я не знаю, с какого боку к вам, собакам, подходить. Скажи так, чтобы я поняла. Тебя зовут Микки? Отуда ты взялся на мою голову? Где твой хозяин? Он по тебе скучает, жизни без тебя не представляет, а ты тут тратишь время на…
Сойди с дивана, Микки. Диван – не Карфаген. Не надо его разрушать. Он ободранный и разрушенный, как моя жизнь. Иди на коврик. Ты его еще не драл.
Ваше собачье величество не желает драть коврик и дает мне лапу? Микки, ты очень любезен и хорошо воспитан, но лучше бы ты ее не давал. Мало того, что моя подушка – в твоей шерсти… У тебя еще и полная лапа блох. Оно мне надо? Тебе тоже не надо. Твоим блохам неплохо у тебя, тебе неплохо у меня… Я понимаю: это твои личные блохи. Тебе решать, что с ними делать, но кто-то же должен чем-то пожертвовать? Блохи должны уйти.
Микки, ты слышал, что сказал ветеринар? Он сказал, что тебе шесть лет и что ты был в розыске. Тебя искали, Микки. Твое настоящее имя – Мотек*/ А я-то думаю, откуда мне знакома твоя морда? Знаешь Менахема, Микки? Знает, но не скажет. И все ради того, чтобы у меня остаться. Хозяин твой – тот еще жук оказался. Пять лет назад я снимала квартиру в доме, где он был ваад-байтом**/ Вместо ежемесячных ста двадцати шекелей брал с меня двадцать. А ты, хорошенький такой щеночек, с ним приходил. Кабалу*** в зубах приносил.
«Сколько жуликов в Израиле! И все хотят нажиться! – не понимая, в чем подвох, думала я. – Совсем совесть потеряли! Этот наглец берет с меня двадцать, дает кабалу на сто двадцать, а собака – для отвода глаз. Если бы брал сто двадцать, а квитанцию выписывал на двадцать, было бы понятнее, но шахер-махер – налицо».
Я из квартиры-то съехала вся в подозрениях про «обчистят-ограбят-изнасилуют». Ухо востро держала. Наслушалась советов «бывалых», коим везде и всюду заговоры мерещатся… Никому не верила. Люди ко мне, я от людей. Как только срок договора истек, съехала. Я дура набитая, Микки. Что у меня грабить? Ола хадаша, ни кола, ни двора… Зачем меня насиловать? После ухода Стаса не осталось ни кожи, ни рожи… Ни ума… Я ведь на хорошего человека гадости думала, Микки. А он каждый месяц – в течение года – к моим двадцати шекелям свою кровную сотню доплачивал. Сам-то не богач. Будучи на пенсии, охранником в супере подрабатывал. Вот тебе и шахер-махер – с точностью наоборот. Есть такой незаметный вид помощи – давать, не смущая тех, кому даешь. И прощения попросить не у кого. И поблагодарить некого. Нет больше твоего хозяина, Микки. Саркома никого не щадит.
Ну, что ты лаешь? Сидит, руки мне лижет… Защищает… От кого, и сам не знает… Чтоб я так знала, что с тобой делать, Микки. У меня сроду не было собаки. Теперь я в курсе, как выглядит собачий чип, что такое бардак в квартире и сколько стоит собачья стрижка. Кому нужен пожилой семикилограммовый песик с мордой тибетского спаниэля и туловищем пинчера, любитель путешествовать и устраивать на балконе охотничий полигон? Рыжий, гладкошерстный… Точь-в-точь мой бывший. Такой же мотек. Вон как хвостище-то поджал… И ползет ко мне, ползет… Тапочки в зубах тащит. Ты такой умный, Микки, что аж страшно. Тут посидел, там полежал, по всей квартире – твоя шерсть. Я за собой так не ухаживала, как за тобой. Вместо того, чтобы думать тьму-тьмущую дурацких мыслей, я делаю тебе прическу.
Это итальянские солнцезащитные очки, Микки. Дорогущие. Они твоей морде лица не идут. Они никому не идут. Стасу тоже не шли. А за колечко с изумрудом – спасибо. Ты его правильно съел. Туда ему и дорога. Меня больше не тянет к драгоценностям, подаренным гладкошерстным двуногим, ушедшим к моей лучшей подруге. Сделай это еще раз: колечко с жемчужиной может прекрасно усвоиться в твоем собачьем организме. Не хочешь жемчужину? Сущий рай с элементами ада – это ты. Клубнику он кушает, видите ли. Его благородная натура обожает клубнику со сливками…
Я, конечно же, умею говорить «нет»… У меня твердые убеждения… И почему я говорю одно, а делаю другое? У меня сроду не было собаки, но теперь будет. Мотек, ты куда? Дышать эвкалиптами? Я с тобой. Я уже понимаю по-собачьи!
* Мотек – ивр. – сладкий, дорогой
**Ваад байт – ивр. – управдом
***Кабала – ивр. – квитанция
Вышла в свет новая книга Зинаиды Вилькорицкой (Мадам Вилькори) «Подарок на счастье», которую вы можете приобрести по адресу [email protected]
