Ещё раз о еврейском характере государства (и немного о еврейском чванстве)
Слава ШИФРИН
Был у меня приятель по имени Арик — красавец, умница, острослов, любитель и любимец девушек. Была у Арика странная традиция: как только намечались более или менее серьёзные отношения с девушкой, он, как послушный сын, приводил девушку домой на семейный ужин. Родители — люди прогрессивные — угощали, вопросами не досаждали и вовремя исчезали.
Но была у Арика бабушка — чуть менее прогрессивная классическая польская еврейка, как будто вышедшая из рассказов Башевиса-Зингера.
Бабушка не была расисткой (она, скорее всего, и слова такого не знала), просто её мир чётко делился на "наших" и "не-наших". К "не-нашим" относились все не-евреи, вне зависимости от расы, национальности и вероисповедания. Незначительную роль играл пол. Чтобы подчеркнуть физическую силу мужчины, бабушка говорила: "Штарк ви гой" ("Сильный, как гой"), а высшим мерилом женской красоты было "Шейне ви гойя" ("Красивая, как гойка").
Чуть ближе, чем гои, но, всё равно, не своими, были евреи-выходцы из Северной Африки, Ирана, Ирака, Румынии, Йемена, в принципе, все, кто родился южнее Львова. "Нашими" для бабушки были только польские евреи, желательно родившихся в радиусе 100 километров от Варшавы.
Так как исконных "поляков" уже почти не осталось, а происхождение представителей второго и третьего поколения непросто было определить невооружённым глазом, бабушка Арика разработала тест "Фун унзере" ("Из наших") — тест на определение степени "нашести".
Приводит Арик в дом очередную девушку, знакомит с родителями и с бабушкой.
— Сигаль, — представляется девушка.
Обычное израильское имя, обычная девушка: симпатичная стройная брюнетка. И никаких знаков племенного различия.
И бабушка начинает тест:
— Как твоя фамилия, милочка?
Девушка называет какую-нибудь стандартную ивритизированную фамилию, типа "Пелед", "Голан" или "Нир". Первый вопрос — мимо.
Но это только начало теста, и бабушка продолжает:
— А откуда ты родом?
— Из Кфар-Сабы.
Опять мимо!
— А родители?
— Мама из Кфар-Сабы, папа — из Иерусалима.
Три вопроса впустую.
— А бабушка с дедушкой?
— Они приехали до войны из Польши, или из России, или из Украины. Мамины родители из Польши, папины из России, или наоборот. Я точно не помню. Папины родители давно умерли. У них семьи погибли во время войны, и они ничего про свою доизраильскую жизнь не рассказывали. А про мамину сторону я могу выяснить у мамы и у тёти.
Вздох облегчения бабушки смешался с недоуменным взглядом: что значит "Из Польши или из России"? Это всё равно, что сказать: "Мой прадед был не то герцогом, не то конюхом. Я точно не помню".
— Выясни, пожалуйста, — приторно-сладко, но настойчиво говорит бабушка, добавляя про себя: "Какая безответственная нынче молодёжь! Они что, не понимают разницу между Варшавой и, не к ночи будет сказано, местечком Калинковичи?"
Через неделю девушка является на переэкзаменовку. И бабушка сразу, без лишних церемоний (правда, зачем предлагать сесть-поесть-попить Калинковической, пусть даже в третьем поколении, еврейке?) продолжает тест с того вопроса, на котором остановились в прошлый раз:
— Здравствуй, деточка. Ты выяснила, откуда твои бабушка с дедушкой?
— Да, конечно, — как старательная ученица, сделавшая непростое домашнее задание, отчитывается девушка. — Я боялась забыть, и записала: мамины предки из… (она прочитала по слогам с бумажки).. "Пя-сеч-но"
— Пясечно? Знаю такое местечко, — бабушка расправила плечи, надменно приподняла подбородок и улыбнулась уголками губ, словно английская королева, которой посол Габона вручил верительные грамоты. — На мельнице моего папы было много работников из Пясечно. К нам домой приходила женщина из Пясечно стирать и гладить бельё.
— ЗдОрово! Вы тоже из этих мест? — радостно воскликнула девушка. Ей так хотелось закончить этот унизительный экзамен и перейти к культурно-оздоровительной программе в комнате Арика, что она не почувствовала намечающийся мезальянс.
Бубушка перестала улыбаться и смерила девушку презрительно-жалостливым взглядом (так, наверное, герцогиня Вюртенбергская смотрит на служанку, перепутавшую пирожковую тарелку с десертной, или королева Нидерландов на бестактного журналиста, сказавшего: "Напомните, пожалуйста, вашу фамилию, мамаша"):
— Нет! Мы, слава Богу, не из Пясечно. Мы из… — она выдержала театральную паузу, обвела взглядом воображаемый зал и гордо объявила: "Мы из Бялобжеги!".
