Детское пробуждение еврейства
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Марина ХЮТТ
Книга лежала на обочине дороги. Она была вся в пыли, с пожелтевшими страницами. Повинуясь седьмому чувству, я взяла её в руки, вытерла пыль. На обложке было написано «Шолом Алейхем»…
В тот год Ася заканчивала восьмой класс. Было много слёз из-за математики – Ася не могла запомнить формулы, которые казались ей полной абракадаброй. Учительница внушала Асе, что математика – это гимнастика ума, а тетраэдр – это сплошная гармония. Ася так не считала. «А что, — недоумевала девочка, — стихи Лермонтова разве не гармония?» но спорить с учительницей она не могла, и приходилось зубрить аксиомы с теоремами. В конце концов экзамен был сдан, хотя и с невероятными усилиями.
Это был последний экзамен, и нужно было решать, где проводить лето. А оно в этом году было на редкость промозглым. Дождь стоял стеной. Было решено поехать в Одессу на родину мамы и бабушки.
— Надо ребёнка обязательно покормить. У неё же там, где у нормальных людей выпуклости, так у нашей Асеньки сплошные вогнутости, — сокрушалась бабушка.
Первая неделя в Одессе прошла в бесконечных разговорах.
— Миша! Слушай сюда! А Софа таки вышла замуж? – это был бабушкин голос. Целый год она не видела сестру и её мужа и хотела поскорее узнать новости.
— Таки да, — ответил Миша.
— Слушай, Люсенька, а что твоя шэйнэ менделе? Всё так же запоем читает? Надо же что-то делать? И что с неё потом будет? – спрашивала бабушку её сестра Лида.
— Азохен вэй с неё будет! А что я могу сделать? – скорбно отвечала бабушка.
Ася не участвовала в этих разговорах, но впитывала их, как губка. Ей было тепло и уютно. Вокруг любимые лица бабушки, тёти Лиды, дяди Миши, но всё равно её тянуло в спальню – там её ждал Лев Толстой. Свернувшись калачиком (бабушка говорила «бецгеле»), Ася читала (мама говорила «пропадала для общества»).
Но в этот раз всё было по-другому.
Асина двоюродная сестра Ирка была типичной одесситкой, то есть знала — что и почём. Выглядела она очень аппетитно – с выпуклостями было всё нормально. Училась тоже нормально.
— Ася, я не могу сидеть над учебниками сутки напролёт. У меня мозги не так устроены – башка раскалывается, — объясняла свою жизненную позицию Ирка.
В этот вечер взрослые собирались на юбилей. Ася ехать не могла – сгорела на пляже и в глубине души была этому даже рада. Она не любила эти сборища! Ирка тоже оставалась дома. Этого требовал закон гостеприимства, хотя Ася и не настаивала.
Обе бабушки в один голос давали любимым внучкам наставления, как будто они уезжали на год.
— Шейне менделе, мороженое из холодильника сразу не ешьте. Заболит горло! – предупреждала бабушка Люся.
— Мы будем звонить каждый час, — вторила ей бабушка Лида.
Наконец хлопнула дверь. Ася убежала в спальню и уткнулась в книгу. А Ирка, промаявшись полчаса без дела, пришла к Асе.
— Что ты читаешь? – спросила она Асю.
— «Война и мир», — ответила Ася, с трудом поднимая глаза от книги.
— Но это же обычная школьная программа! – возмутилась Ирка
— Это обязательное чтение для учеников девятых классов, — очень вежливо ответила Ася, снова опуская глаза в книгу.
— Она мне будет рассказывать! А ты вообще хоть что-то, кроме школьных учебников читала? Шолом Алейхема, например? – не унималась Ирка.
— Я вопрос не поняла, удивилась Ася, — Кого?
— Ты не знаешь кто такой Шолом Алейхем? – Ирка была потрясена. — А ты вообще знаешь, что мы евреи?
Ася не ответила. Дома с ней об этом не говорили, хотя она о чём-то догадывалась.
— Аська, ты дура! Дура! – Ирка распалялась всё больше.
Внезапно голос Ирки потеплел, и она спросила вполне миролюбиво:
— А ты не знаешь, как зовут наших бабушек?
— У тебя что помутнение мозгов? А то ты не знаешь? Мою – Люся. Твою Лида, — весело засмеялась Ася.
— Нет! Нет! Нет! – закричала Ирка и выбежала из комнаты.
Через минуту она вернулась, в руках у неё были паспорта.
— Смотри и читай! – заорала Ирка.
Ася взяла паспорт в руки, открыла. С маленькой фотографии на неё смотрело до боли знакомое любимое лицо. Да, это была её бабуля Люся. Ошибки быть не могло. А вот имя… Ася отказывалась верить. Под фотографией было написано: Лея Шаевна Штейн. Иркину бабушку тоже звали вовсе не Лидой, а Ревеккой. Ася была потрясена. Ирка торжествовала победу.
— Ты дура не просто, ты дура в квадрате, в кубе! А знаешь ли ты, что ты тоже еврейка? И до сих пор не читала Шолом Алейхема! Значит ты не любишь свою маму!
Ирка распалялась всё больше. Ася молчала. Её щёки горели. Она глотала слёзы.
— Ладно, — смилостивилась Ирка, — у тебя таки есть шанс доказать, что ты любишь маму и бабушку! Да не реви ты! – Ирка пыталась успокоить Аську, которая уже вовсю хлюпала носом.
— Вот почитай, — Ирка протянула Асе книгу. — Это наш Шолом Алейхем! Про Тевье-молочника читай обязательно! А не осилишь – водиться не буду! И маму с бабушкой ты не любишь, — припечатала Ирка.
На следующее утро, когда все сели завтракать, вдруг обнаружилось, что Аси нет за столом. От Ирки ничего нельзя было добиться, она молчала, как партизан.
В спальню вошёл дядя Миша. Ася с детства его любила. Дядя Миша был общим дедом «и твойным и мойным», как говорила Ирка в детстве. У Аси деда не было. Он погиб на войне. И всю свою жизнь Ася считала дядю Мишу своим тоже. А Ирка в раннем детстве жутко ревновала. «Это мой деда!» — истерически орала она, когда Миша брал Аську на руки. Именно дяде Мише Аська доверяла смазывать кефиром обгоревшие на солнце плечи, только он мог накормить её манной кашей, и Аська таки ела. Именно ему она доверяла свои секреты: от него пахло надёжностью и ещё чем-то бесконечно родным, любимым. Вот почему именно дядя Миша зашёл к Асе.
— Ну, что, шейне мейделе? Кто тебя обидел? Ты только скажи! Ну?
Дядя Миша, стараясь расшевелить Асю, стал её щекотать, как в детстве. Этот приём удавался всегда, но не сегодня. Дядя Миша вышел из комнаты
— Ира! Иди сюда! – властно позвал Ирку дед.
Ирка нехотя поплелась, ослушаться деда она не могла.
В гостиной две бабушки высказывали предположения, что же случилось с их любимой Асенькой, их шейне мейделе.
— Это всё от солнца. Она же не выносит столько солнца, — сокрушалась баба Люся.
— Я не понимаю, почему Миша не вызвал «Скорую», — вторила бабушка Лида.
— Лифшица ей надо срочно, — это соседка зашла на шум.
— Ша! Гармидер закончился! – это дядя Миша зашёл в гостиную. – У неё нет холеры, ангины, скарлатины! И дизентерии тоже. Просто она всё знает. Ирка ей рассказала. Ни-че-го страшного! Мы отделались малой кровью. Надо было раньше, конечно.
— И что теперь будет, — спросила бабушка Люся.
— А ничего! Будет только лучше. Просто будет знать свои корни! Кстати, гефилте фиш, которую мне обещали с утра, готова?
Через несколько дней Ася уехала домой. Но это была уже другая Ася, которая знала кто она и откуда.
