Это случилось в дни, когда воины снега ударили со всей мощью по воинам песка
Наиль ЯКУПОВ
Кто видел звёздное небо над Багдадом, тот не забудет его никогда. Лучше только ночное небо над Каиром. Россыпь звёзд так и зовёт слагать стихи, но кто будет смотреть на звезды, когда в небесах идёт бойня. Не над Каиром – это будет позже. И даже не над Багдадом, который вскоре взорвется мириадами трассирующих пуль. Крупнокалиберные зенитные пулеметы разом пустят залп в небо. Получится что-то вроде салюта. Журналисты всё это снимут на видео, после чего оборона умолкнет. И воины песка ничего не смогут поделать с воинами снега, летящими из Исландии бомбить очередной дворец.
Зато смогут другое – пойти против своих. В августе 90-го армия диктатора оккупировала Кувейт. Это была так, прогулка. Подумаешь, одни арабы возвысились над другими. Много раз это было в истории и ещё будет. Не так оптимистично выглядело будущее красного флага, зато звёздно-полосатый реял как никогда. Ударили! Войска коалиции во главе с США уже в феврале стояли в Эль-Кувейте, а 7-й корпус окружал. Хваленые части иракцев начали драпать. Огромный Сирруш топал в Басру по шоссе №80. Он состоял из казавшейся бесконечной вереницы танков, БМП, грузовиков, автобусов, пикапов и просто гражданских машин.
Среди них выделялся чёрный лимузин с арабом Али за рулём. На заднем сидении расположилась пара. Он и она.
— Ты хоть подумал, что эта машина будет слишком заметна среди остальных? – стягивая надоевший хиджаб и закидывая ногу на ногу, сказала восточная девушка.
И теперь, невероятно сексуальная и порочная, закурила сигарету с гашишем и принялась поправлять причёску.
— Обманная логика, Хуммана, — проговорил, подсаживаясь к ней с бокового сидения лимузина, рыхлый белый молодой мужчина в очках и с животом.
Арабская девушка, выдохнула облако дыма и произнесла:
— В университете Дубая я изучала историю искусств. Про обманную логику мне сложно понять. Это, наверное, что-то ваше – русское?
Весь ее облик излучал высокомерие и гордость. В тусклом свете ночного лимузина, она и вовсе выглядела как древняя богиня с фимиамом. Её спутник напротив был жалким на вид, с налитым в бокал харамным вермутом. Но у него были глубокие глаза, и она в них тонула, временами теряя самообладание. А ещё он читал художественную литературу, что в той стране, где она росла, считалось зазорным. Её отец был нефтяным магнатом, а сверстники избалованными детьми богачей. Мужчина, которого она повстречала в аэропорту десять лет назад, оказался полной противоположностью им. Этот человек сидел в ожидании рейса и читал книгу – о Аллах, книгу! Он ещё знал наизусть стихи Бродского, что поразили её больше всего, хотя, она уже тогда была неглупым начинающим агентом. А он еще только начинал свою карьеру. Но быстро пошел в гору. Вскоре у него появилось множество имён и паспортов.
Джон, он же Вася, Франц, Хамза потянулся и ухватил край длинной юбки, скрывающей изящные туфли на высоком каблуке. Мягкая ткань без сопротивления скользнула вверх, обнажая стройные ноги арабской спутницы. Другой рукой он нажал кнопку. Механизм задвинул шторку между пассажирами и водителем Али.
— Он и так всё понял, – сказала девушка.
— Конечно, арабы понятливый народ, — с улыбкой согласился он.
— А европейцы — нет, — делая затяжку и отодвигая мужчину, ответила она. — Я до сих пор не поняла кто ты? Русский, еврей, англичанин? Двойной, тройной агент? Может, ты еще и бисексуал?!
— Разве наш секс в гостинице был так уж плох? — отодвигаясь, пробубнил он.
— Мне понравилось, не переживай! Знаешь, наши крутые парни на такое не способны. С виду мачо, а на деле ничто! — Она засмеялась дробным высоким смехом – гашиш уже завладел ее сознанием.
Он тоже засмеялся, вспоминая её в пятизвёздочном отеле Эль-Кувейта.
Девушка прижалась щекой к плечу мужчины и протянула сигарету. Этот повинный жест сказал о многом — она сменила гнев на милость, кокетство на любовь. Он принял дар своей подруги, принявший запах ее духов, терпких и сладких. Так пахла она вся — ее волосы, ее тело, и сигарета, переданная из губ в губы, казалась проводником несостоявшегося поцелуя.
Он вдохнул аромат чужой страны, где много солнца и жизнь проходит в полусне, овеянная сказками Шахерезады. Это чувство длилось лишь мгновение, а когда он затянулся и открыл глаза, то попал в жуткую реальность, совершенно не сказочную.
Крики, фары и пыль. Тысячи дезертиров, целая армия, бегущая в панике. Никто не хотел умирать в капкане, никто за исключением некоторых офицеров национальной гвардии. Но с ними быстро расправлялись свои же. В огромном заторе из различного транспорта, сквозь рёв моторов доносились выстрелы. Убивали очередного федаина, который пытался играть в солдатики. Но армии уже не было. Осталась лишь свора бегущих диких псов. Бойцы хваленой гвардии с радостью пересаживались с танка на тойоту, с грузовика на мотоцикл. Вскоре они побегут пешком, потому что на всех не хватит транспорта.
Обнимая Хумману, мужчина вдыхал дым и смотрел в окно. Он видел как 1-я танковая дивизия «Хаммурапи» уходит в сторону берега.
— Похоже, что эти ребята решили проскочить раньше всех, — сказал он.
Его спутница, уткнувшись в плечо своего мужчины, выкрикнула арабское проклятие. Мужчина не отреагировал. Перед его глазами возник древний бог Вавилона – Мардук Ваал, вечно требующий жертв. Огромный и страшный, он состоял из танков и БМП в которых корёжились пустые военные каски и кители. Их терзал гной. Мимо проехал автобус, гружённый живой военной формой с пятнами крови.
— Они пустые, — уронил белый человек.
— Как думаешь, когда начнут бомбить? – по-французски спросила девушка.
Она перешла на французский, опасаясь, что водитель может услышать ее слова и сбежать. Тогда бы машину придется вести её спутнику или самой, но ей этого не хотелось. Она хотела только курить и обнимать этого рыхлого белого очкарика, прочитавшего целую библиотеку! Хотела слушать загадочные стихи русского поэта Тютчева — в исполнении непонятного разведчика они возбуждали ее, сильнее наркотиков. А от некоторых Мандельштама хотелось почему-то плакать.
— Мы поедем к тебе в Россию? – спросила она.
— Там не так хорошо, как ты думаешь. Я живу в хрущевке.
— А что это такое — хрущевка?
— Сложно объяснить это дочери шейха…
— Не хочешь, не объясняй, — обиженно ответила девушка, — зато у вас снег.
— Снег есть и в Альпах, — усмехнулся мужчина.
— Но всё-таки, я хочу к тебе, — хватая за воротник собеседника, прошипела она, как змея.
И это шипение подействовало как удар кнута, встряхнуло его сильнее, чем то, что происходило снаружи. Его рука, поглаживающая оголенное бедро, скользнула вниз, под задранную скомканную юбку. Хуммана вздохнула, отдаваясь движению этой руки, на которое отзывалось все ее тело.
— Усатый изуродовал нашу страну, — прошептал он.
— Другую страну, в которую мы сейчас направляемся тоже изуродовал усатый, — часто дыша от возбуждения, прошептала она.
— Зачем же ты завербовалась к нему? – улыбаясь, спросил мужчина.
— Мы же решили не говорить о работе, — досадливо отмахнулась она. – Не сейчас.
Он любил её за красоту, а она его таким, какой он есть.
— «Одна первооснова им дана: тот затвердел, расплавился другой. Едва коснулся — руку обожгло, едва пригубил — потерял покой», — ответил он стихами Рудаки и почувствовал, как капли росы увлажнили иссохшую землю.
Влага в пустыне вообще редкость, но только не такая. Поэты древности воспевали блаженство любви, сравнивая его с самим Аллахом, а звену истребителей-бомбардировщиков F-15 было всё равно.
Биллы и Буши из Канзаса и Айдахо не интересовались восточной поэзией, зато разбирались в своих указателях цели. Самолёты начали утюжить шоссе №80. Два «работали» по самой дороге. Другие пускали ракеты воздух-земля по съезжающим в пустыню машинам и мотоциклам. Пятый F-15 нежно лавировал чуть выше, прикрывая бомбёжку. Янки ждали воздушного прикрытия со стороны соколов Саддама. Но никакие пташки сопротивления не появились.
Земля содрогнулась. Тысячелетний Сирруш взревел по-звериному. Салон лимузина, где страстно обнимались женщина с юга и мужчина с севера, озарился вспышками взрывов. Слегка прикрытые глаза Хуманны раскрылись в ужасе. Водитель Али запетлял на шоссе.
— Начали бомбить, — отрываясь от его губ, сказала она, — и ночное покрывало им не помеха.
— Так у них ведь приборы ночного видения и тепловизоры, — отвечал он.
— Тогда какой толк отступать ночью? — спросила она.
Али за рулём запаниковал. Первая стая самолётов улетела подобно перелетным птицам, вслед за ней надвигалась другая.
— Ты меня подвергаешь опасности? — хмурясь, спросила арабская девушка.
— Тебя же это возбуждает, – ответил рыхлый мужчина.
— Да, — стыдясь, прошептала она.
— Знаешь феномен творчества Ремарка? – спросил он.
— Нет, — хмуря чёрные брови, ответила она.
За окном раздался пулемётный скрежет, крики обожжённых и подрывы боеприпасов.
— Самая сильная любовь происходит на фоне войны, — улыбаясь, ответил мужчина из России.
— Значит у нас любовь, — шепнула девушка, и её глаза блеснули в свете очередного взрыва.
— Да, — ответил разведчик.
Нежно обнявшись и снова закурив, они уставились в окно. Зрелище было поистине инфернальным. Водитель Али заглушил мотор лимузина. Оставив машину, он бросился наутёк. Влюблённым пассажирам не было до этого никакого дела. Оба погрузились в наркотический рай. Лимузин застрял посреди пробки.
— Знаешь, притчу о джиннах? — спросила Хуммана.
— Нет, — ответил мужчина.
Ему и не было особого дела до всех этих притч — считал их низким жанром. Он смотрел в окно и перед ним в темноте вырисовывались полые самолёты. Бомбящие, были пусты, как и те, кого они бомбили. Пусть сквозит ветер! Только два тела видел он — тело Сирруша, которое распадалось на куски, и ползущего на коленях к морю исполинского Хаммурапи. Первым дрогнул Сирруш! Т -55, БМП-1 и БМП-2 посыпались из него. И зверь орал, объятый пламенем от точного попадания ракет. Пустые военные бушлаты разбегались по пустыне. Не было лиц, не было характеров. Была трусость брошенных на произвол судьбы людей. Они не хотели умирать за нефть. В этих местах погибают только за веру и племя. Позже, многие из них примкнут к халифату «исламского государства Ирака и Леванта», который потрясёт мир. Но пока – они просто истекающие криком каски!
Но одних призрачных фантомов и восставших из пепла диких Апачи, было недостаточно. Прилетела туча A-10 «Тандерболт». И тогда ползущий на четвереньках царь окончательно рассыпался! Перед взором мужчины из России происходило грандиозное представление. Что он делал на этой войне? Ответ был очевиден – смотрел спектакль о чужой войне и ласкал красивую женщину! Все это заглушало его постоянное желание умереть. Депрессия и суицидальные мысли преследовали его, но, когда он оказывался под бомбёжкой с любимой – все исчезало. Испарялось, как испарялись тела обугленных солдат. Появился выползающий из земли рот, который жрал тойоты и мотоциклы.
— Кто это? — спросил русский у своей арабской женщины.
Но она видела совсем всё по-другому. Ей мерещилось детство. Оно было изуродовано традициями и мусульманской моралью.
— Джинны! — смеясь, ответила она.
Кругом полыхал огонь.
— Так что там за история с джиннами? – переспросил разведчик.
Она начала:
— Однажды джинн песков поймал трёх братьев и решил двух из них придушить…
Раздался взрыв. «Тандерболт» прошёлся возле лимузина, реквизированного у посольства. Влюблённые обнялись и мир для них исчез.
Зимнее утро – февраль. Он встречает её с букетом хризантем, возле поворота на мосту в Подмосковье. Прошло пять лет. Она прилетела к нему и увидела снег. Стоит с обожжённым наполовину лицом, изуродованным в ту самую ночь. Он уже не разведчик, а ещё больше растолстевший демократ-чиновник, работающий теперь у Гайдара. Она, напротив, похудела и тоже ушла из спецслужб по состоянию здоровья. Оба бросаются навстречу друг другу и обнимаются. Долго самозабвенно целуются, ничего не замечая вокруг. Ведь только для них одних в этом заснеженном и хмуром городе поет сказочная птица Симург.
