…Светка ушла от Пенкина только под утро. Я слышал, как она пнула своим каблучищем входную дверь, и стала спускаться вниз по лестнице. А Пенкин даже не пошел ее провожать
Дмитрий СТРОВСКИЙ
Местом практики после первого курса журфака я выбрал редакцию городской газеты "Тагильский рабочий".
Любому практиканту полагается место в общежитии. В первый же вечер меня отправили обустраиваться в какую-то рабочую общагу, на окраине города.
Нужная мне комната оказалась на последнем этаже. В ней стоял спертый запах, а на одной из стен аршинным размером было написано неприличное русское слово из трех букв. За стенкой была еще одна схожих размеров комната. Двери обеих выходили в небольшую кухоньку с замызганой плитой и занавеской, повешенной на окно еще до эпохи исторического материализма. Об этом можно было судить по чистоте самой занавески.
За окном, между тем, стояло теплое уральское лето, и околоточные мужики в этот момент начинали "соображать на троих". Это было слышно по их нестройным, но эмоциональным выкрикам, доносившихся снизу.
Настроение было — хуже не придумаешь. И в это время входная дверь распахнулась и на пороге показался крупных размеров моложавый мужичок в военной форме. Его лицо напоминало слоеный блин, сдобренное тонкой ниточкой усов.
— Бляха муха! — сказал, расплывшись в улыбке, мужичок и посмотрел на меня. — Я все думаю: что это комната пустует? Так ее, значит, для тебе берегли. А я капитан Пенкин.
И в следующую минуту Пенкин поведал, что он командирован в Нижний Тагил из дальней военной части. И надо ему забрать какой-то движок со здешнего завода. И движок этот ждут не дождутся в его части. Но с ним тагильские засранцы (он так и сказал) затягивают. А время идет, и делать ему, Пенкину, в этом городе решительно нечего. Но он все-таки время даром не терял и "склеил" себе местную деваху. Она-то и скрашивает Пенкину все его нехитрое существование.
Всю эту информацию капитан Пенкин выплеснул на меня чохом. Хотя ни о чем таком я его не просил. Есть люди, которые в принципе не умеют молчать, и Пенкин был точно таким же. Он даже сообщил, что вот-вот к нему придет эта самая деваха, и тогда начнется "настоящая жизнь".
Признаться, я ошалел тогда от услышанного. Но переварить все не успел. Потому как во входную дверь кто-то постучал. "О, мля, это ж Светка! — засуетился Пенкин. — Ну, бой-баба, всегда вовремя. Только не пугайся сходу. А то чувствую, ты и баб-то толком в своей жизни не видел.
Это было сущей правдой в мои 18 лет.
Пенкин выскочил в коридор и распахнул входную дверь. Та девушка, которую я увидел со стороны, не поддается никакому описанию. Светка была примерно одного размера — что в высоту, что в ширину. Она вообще плохо напоминала женщину — скорее чуть продолговатый шарик. Ее губы были покрыты густым слоем помады. И вообще, косметики на ней было столько, что казалось, будто Светка только что вышла из театральной гримерки. Она была в ужасно короткой юбке, из которой во все стороны выпирала ее необьятных размеров задница.
Складывалось впечатление, что Светка собирается сыграть роль путаны. Впрочем, может она ею и была. Не исключаю, правда, что при таком сравнении все средиземноморские путаны могли бы и обидеться на мое утверждение, слишком уж непритязательным был Светкин образ.
На меня Светка не обратила никакого внимания. Она пнула носком своей туфли дверь капитана Пенкина и потянула его за собой.
А я сел за Достоевского, роман которого захватил с собой из дома
Сосредоточиться на чтиве, однако, мне не удалось. Поначалу голоса за стенкой звучали приглушенно. Однако через некоторое время начались Светкины стоны, прерываемые хриплыми ответами Пенкина. Слов разобрать было невозможно, но стоны все усиливались, пока, наконец, не переросли чуть ли не в истошный крик. Вероятно, Светка всей своей хрупкой душой постепенно переходила в стадию затянувшегося оргазма.
Мне стало жутко дискомфортно. Оплеванная общага, стена с неприличным словом и Пенкин со Светкой за стенкой со своим явно неровным дыханием. Даже яркие психологические картинки из романа Достоевского не могли уравновесить всю эту разношерстную и не слишком оптимистичную ситуацию.
…Светка ушла от Пенкина только под утро. Я слышал, как она пнула своим каблучищем входную дверь, и стала спускаться вниз по лестнице. А Пенкин даже не пошел ее провожать. И это было странным. Все-таки район, где мне предстояло отныне жить, был совсем не респектабельным. Но Светке, видать, было не впервой оказываться в такой ситуации. И Пенкину не впервой.
На следующее утро мы столкнулись с Пенкиным на кухне. "Ну что, не сильно мы тебе ночью мешали? — спросил он, допивая свою чашку чая. — Ты не переживай. У Светки как раз мать сегодня в деревню уезжает, так что я к ней переезжаю. Там буду жить, пока движок не соберут.
Пенкин сдержал свое слово. За весь месяц моей практики он появился в нашей общаге лишь пару раз. А Светку я совсем больше не встречал. Да и зачем ей было возврашаться в зачуханную комнату Пенкина?
На той редакционной практике я оказался очень плодотворным, понаписав целый ворох газетных материалов. Но ни один из них так не врезался мне в память, как внешний вид капитан Пенкин и его деваха Светка.
Уже много лет спустя я прочитал в какой-то умной книжке, что никакая работа не сравнится с неформальными ощущениями, получаемыми за ее пределами. Видимо, что-то шевельнулось во мне, если те вечер и ночь я запомнил лучше всего остального.
