Глава из будущего романа "Любовь коррупционера"
Яша ХАЙН
Начало в первой главе романа — "Смерть деда"
Звонок интеркома в полшестого утра был коротким, но достаточно противным. Произошло это в конце декабря 2*** года, в воскресенье, в первый рабочий день еврейской недели. Ян всегда недолюбливал начало недели, а тут ещё и этот предрассветный звонок. Нащупав очки на кушетке около кровати, он аккуратно надел их, поднялся с кровати и направился к дверям, мысленно проклиная дебила, который по ошибке позвонил в столь ранний час в их квартиру.
Подойдя к двери, Ян взял трубку интеркома и коротко спросил в трубку:
— Кто это?
Со второго конца интеркома приятный мужской голос ответил:
— Гиль из Комиссии по Контролю Ценных Бумаг. Ян, откройте нам входную дверь.
— Откуда, простите? — не понял Ян.
— Мы из КаКаЦэБэ, откройте, мы вам всё объясним.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Неприятный холодок пробрался Яну в область грудной клетки. Сочетание букв КаКа моментально и естественно ассоциировалось с дерьмом, а буквы КаЦэБэ напомнили бывшему гражданину СССР такие недружелюбные организации как ЦэКа и КаГэБэ с их внушительным карательным аппаратом. Правда, для сочетания КаГэБэ, не хватало только буквы Гэ, но, вскоре, и она появится в нашем повествовании.
— Вот чёрт, вляпался, — подумал Ян, нажимая на кнопку интеркома.
Настроение у него стало скверное, вспомнилась вчерашняя телевизионная передача, в которой показывали, как полиция вламывается в пять утра в дом чиновника, подозреваемого в коррупции, будит жену и детей, брутально переворачивает всю квартиру и забирает компьютеры и личные бумаги.
"С другой стороны, можно сказать, что повезло, — подумал Ян. — Во-первых, пришли полшестого, а не в пять утра – то есть дали поспать лишние полчаса.
Во-вторых, детей и жены дома не было, что уменьшало трение и количество неприятных контактов с представителями власти.
В-третьих, Гиль представился работником какой-то комиссии, а не полицейским, что звучало душевнее, хоть и нагоняло ноющую прохладу, распространившуюся уже из области груди в желудок и печень".
Эти мысли пролетели в голове Яна в течение той минуты, пока он ожидал Гиля, стоя у входной двери в трусах и серой майке ти-шорт фирмы "Boss". Ян обожал фирму "Boss" за качество её рубашек и костюмов, а также, втайне, за то, что короткое слово "босс" написанное маленькими буквами на английском языке соответствовало его высокому служебному и материальному положению.
В дверь постучали, Ян открыл дверь. Его взору предстали четыре представителя власти, среди которых была одна стройная женщина, двое высоких мужчин в чёрных пальто, костюмах и галстуках, а также тучный, неопрятный дядя с коричневым чемоданчиком в руке. Расположение духа у Яна вконец испортилось, когда он сообразил, что стоит в трусах перед молодой привлекательной женщиной и что, по всей вероятности, эти ребята ничего не спутали, а просто пришли с утра пораньше нагадить ему в душу и перевернуть вверх дном всё содержимое его жилья.
"Интересно, пытать будут?" — мельком подумал Ян, но вслух обратился к четвёрке с другим вопросом:
— Одеться позволите, а то в трусах как-то неудобно знакомиться?
— Да, конечно, — ответил высокий приятный парень лет 35, который был, очевидно, за главного.
Ян прошёл в спальню, одел тренировочный костюм и вернулся в салон, где его ожидала уже ненавистная четвёрка. Высокий тип держал в руках бумагу и серьёзным тоном объявил Яну, что по постановлению суда они имеют право на обыск в его квартире. После этого парень представил себя и своих коллег:
— Я Гиль, а это Гали, — кивнул он в сторону красивой девушки с длинными ногами. — А также Гур – мы втроём следователи Комиссии по Контролю Ценных Бумаг.
Гур был коренастым смуглым юношей с гладко выбритым лицом и острым взглядом беспощадного экзекутора.
"Ну и команда, трипл Г", — подумал Ян, надел на лицо маску заинтересованности и осведомился:
— А это что за господин? – и кивнул в сторону дяди с чемоданом, который бесцеремонно уселся на диване, положив чемоданчик на колени. Дяде было около 60, он был невысок, лысоват и, очевидно, обладал индексом BMI, который приближался к тридцати, означавшего, что для улучшения качества жизни дядя должен скинуть около десяти-пятнадцати килограммов.
— Это доктор, его зовут Гена, — произнёс Гиль.
"Что за ужас такой, они специально подобрали всех с именами, которые начинаются на букву Гэ", —
пронеслось в голове Яна. Ян был немного суеверен и то, что буква Гэ так мощно присутствовала в именах всех представителей власти, показалось ему плохим знаком.
"Если расчленить моё тело на кусочки – удастся ли им всё запихнуть в чемодан или пару кусков останется?" – этот вопрос занимал Яна всего несколько секунд, так как доктор Гена открыл чемоданчик и всеобщему взору представилось содержимое чемодана: большое количество лекарств, ампул, разных медицинских приборов и принадлежностей, включая шприцы.
"Когда же доктор колоть начнёт?" – подумал Ян, но ход его мыслей был прерван мягким голосом Гиля:
— Мы, с вашего разрешения, начнём обыск.
— Начинайте, — пробурчал Ян обидчивым голосом.
Обыск продолжался часа полтора, и всё это время Ян мысленно хвалил следователей, отмечая их профессиональную и аккуратную работу, в противоположность тому, как показывали действия полиции во вчерашней телевизионной передаче.
"Ну конечно, телевидение и пресса искажают действительность, им только сенсации подавай", — подумал Ян, поглядывая на заголовки вчерашней газеты, полной подробностей о нашумевшей истории разоблачения представителей партии ХХХ в коррупционных махинациях.
"Интересно, суда ещё не было, а их уже разоблачили и засудили", — мысленно ухмыльнулся Ян.
Остальные заголовки газеты были не лучше: непорядки в предварительных выборах в муниципальные органы, забастовка учеников, обвинения во взяточничестве представителей парламента, пара убийств, битвы в Украине и резня невинных женщин и детей в Нигерии.
Пробежав глазами статьи, полные ядовитых оценок журналистов, мало проверенных фактов и, зачастую, грубых манипуляций действительностью, Ян почувствовал лёгкую тошноту.
"Вот она, цена демократии, – вся жизнь нараспашку и безжалостно критикуется всеми, кому не лень. А завтра и обо мне так напишут", — с грустной иронией подумал он. Его догадка была небезосновательна – Ян занимал должность вице-президента одной из самых больших и влиятельных компаний в стране и, без сомнения, представлял собой лакомый кусочек для средств массовой информации.
Тем временем ребята из комиссии продолжали своё дело, а доктор Гена явно скучал.
— Кофейку не хотите? – спросил доктора Ян. — Я лично хочу позавтракать, мне скоро на работу ехать.
Доктор отрицательно покачал головой, а интеллигентный Гиль вдруг вмешался:
— Я вам рекомендую, Ян, отменить сегодня все ваши встречи на работе.
В голосе следователя появилась новая, стальная нотка, вызвавшая вкус горечи во рту вице-президента. Ян внезапно ощутил, что государство шутить не собирается, и его надежды на то, что после безрезультатного обыска четверо представителей власти сгинут с его глаз – беспочвенны и наивны. Более того – он интуитивно понял, что в глазах следователей он давно является виноватым, и в скором времени эти серьёзные и молчаливые люди будут тыкать ему в лицо неприятными для него фактами, а он, в свою очередь, будет усиленно вилять задом и отбрыкиваться, пытаясь от этих фактов отмежеваться. Было, конечно, немного обидно, что государство, за которое он не раз успешно воевал, а затем в мирное время платил сумасшедшие налоги – это самое его государство сейчас обернулось против него. Однако делать было нечего, и Ян решил испробовать своё старое нержавеющее оружие: сменить манеры добропорядочного гражданина на образ ироничного и уверенного в себе начальника, излучающего непобедимый сарказм.
— Доктор, вы выглядите уставшим. Может, всё-таки кофейку выпьете, или таблеточку возьмёте из вашего чемоданчика – для бодрости? Или ещё лучше – укольчик, для встряски ума и тела, — ехидно улыбаясь, проговорил вице-президент. Доктор ошарашенно выпялил глаза и инстинктивно закрыл свой чемодан. Затем проговорил:
— Я с трёх часов ночи не сплю. И вообще – у меня сегодня день рождения, шестидесятилетие, —
немного торжественно заключил доктор, очевидно, ожидая поздравлений со стороны Яна.
"Так что же ты со своей лысиной и животом делаешь у меня в квартире в свой день рождения, что ж ты губишь свою жизнь в этом чёртовом КаКаЦэБэ?!" – мысленно возмутился Ян, но вслух произнёс:
— Так давайте выпьем за ваше здоровье, доктор, у меня хорошее шампанское есть.
Симпатичная Гали, сидевшая за столом неподалеку и разбиравшая разные бумаги, которые она принесла из рабочего кабинета вице-президента, подняла голову и улыбнулась, услышав предложение Яна. В голове Яна моментально создался видеоклип, в котором появляется зелёная лужайка в сосновом лесу, а потом, крупным планом, показывается расшитая красными цветами скатерть для пикника, наполненная французскими сырами и бутылками шампанского. Кадр постепенно немного отдаляется от скатерти и, как бы подглядывая из-за деревьев, высвечивает Яна и Гали, пьющих из высоких бокалов на брудершафт. Затем Гали впивается своими сочными губами в губы Яна и опрокидывает его на скатерть.
"Сыры бы не раздавить", — мелькает в голове Яна неуместная мыслишка, но она прерывается негромким, но внушительным голосом Гиля:
— Ян, вы должны последовать с нами в офис КаКаЦэБэ для продолжения расследования. Можете посмотреть на постановление суда о вашем аресте, — с этими словами Гиль вытащил ещё одну бумагу из своего чёрного портфеля, подошёл к Яну и вручил ему ордер на арест.
— С адвокатом могу посоветоваться? — спросил Ян.
— Нет, по закону сможете связаться с адвокатом только из нашего офиса. Но ваш арест уже в силе, — нахмурившись, ответил следователь.
Услышав второй раз в течение одной минуты роковое слово арест, Ян почувствовал уже знакомый ему с утра холодок в груди, но на этот раз ему вдобавок обдало морозом лицо и свело судорогой рот. Вице-президент обвёл взглядом всех представителей власти, не понимая, как это он всего минуту назад целовался с Гали, а сейчас на него с подозрением смотрит экзекутор Гур, которого, наверняка, в этот момент донимает лишь один вопрос:
"Каким образом этот очкастый выходец из России так много лет руководит, командует и принимает судьбоносные для всей страны решения, как этот ненадёжный тип до сих пор находится на свободе?"
Ян нутром чувствовал неприязнь Гура, но усилием воли прогнал противный холод из груди и спокойно проговорил:
— Я позвоню секретарше, чтобы отменила все встречи. Но сначала с вашего позволения помоюсь, побреюсь и оденусь для выхода.
— Да, только поторопитесь, пожалуйста, — ответил Гиль, и от этого "пожалуйста" вновь повеяло холодом Северного Ледовитого Океана.
Ян прошёл в спальню, выбрал из шкафа свежую пару белья, джинсы, рубашку и свитер – вся одежда была тёмных тонов, Ян понимал, что едет не на свадьбу. Затем зашёл в ванную комнату, разделся и встал под тёплый душ. Впервые в это утро он находился наедине с самим собой, и вдруг ощутил необычайное спокойствие несмотря на лёгкую боль в висках, несвойственную для утреннего часа.
"Жизнь кончилась", — грустно подумал Ян. Та жизнь, в которой были хорошие, плодотворные времена, пылающие и расточительные дни страсти, тяжёлые дни борьбы за место под солнцем, периоды глубокого затаённого страха перед концом, перед стыдом раскрытия самых сокровенных тайн, запрятанных в подземельях подсознания. Жизнь лежала перед ним, как широкая долина с реками и зелёными холмами, обозреваемая с вершины горы. Поначалу всё было непросто, но в то же время хорошо и надёжно, а потом, из-за его ошибок, превратилось в сложность, в сгустки страха и бед. Но всё равно, было блаженство жить и даже блаженство страдать и умереть – не было того пустого, тёмного, покоя, который охватил его душу сейчас, после двух слов, произнесённых самому себе. Да, жизнь кончилась, та жизнь, в которой были пожары и их тушение, подземные взрывы и толчки, переходящие в настоящие землетрясения – но в той жизни всегда всё улаживалось. Сейчас же будет иначе – Ян ощущал, что ситуация очень сложная и незнакомая, однако не испытывал страха – как будто тёплый душ смыл с него все утренние переживания, и он понял главное — что не боится этой новой, ожидающей его жизни.
После душа Ян побрился, думая, когда ему в следующий раз удастся нормально побриться.
Выйдя в салон, позвонил секретарше и сообщил ей, что плохо себя чувствует и отменяет на сегодня
всю запланированную работу. На секунду представил себе, какой тарарам начнётся в компании, когда узнают о настоящей причине отмены встреч и совещаний.
— Пошли, — сказал Гур и быстро вытащил из кармана пальто стальные, блестящие наручники. Ян опешил от неожиданности, наручники оказались материализацией его нового положения, положения арестованного.
— Ого, дело серьёзное. Надеюсь, не столкнёмся с соседями при выходе из дома, — проговорил Ян.
— Ладно, можно и без наручников, — сказал Гиль своему напарнику и тот с недовольным видом спрятал наручники в кармане чёрного пальто.
Выйдя из дома в сопровождении четырёх представителей власти, Ян обратил внимание на удивительный вид, открывающийся с горы Кармель на Хайфский залив Средиземного моря. Он жил на высокой точке горы – Хайфа лежала внизу и утренний туман стелился над ней. Сквозь дымку тумана проглядывали многочисленные квадратные кровли домов, полосатые, красно- белые краны порта, налепленные на светло-голубые контуры залива. Декабрьский ветер дохнул в лицо Яна, небольшая внутренняя улица была пуста, как была пуста душа вице-президента, ставшего этим утром арестованным, а потому уже и виновным. Город просыпался, не обращая внимания на утренние драмы его жителей, и из чрева его сквозь прозрачную завесу поднимались неясные ворчащие звуки, характерные для больших приморских городов. Ян ощутил, как остро ему хочется впитать в себя это прохладное декабрьское утро родного города. Возможно, что в его новом бытие будут присутствовать миражи из той, старой жизни –улыбнулся, самому себе, вице-президент.
