Сей бренный мир покинул израильский музыкант Майрум Аронес
Ефим ГАММЕР
Фото из личного архива
14 сентября, в канун нового 5784 еврейского года, скончался Майрум Аронес — известный музыкант, талантливый певец, человек широкой души и уникальной судьбы.
Родился он в Биробиджане 1 мая 1937 года в семье выдающегося еврейского актера и режиссера Файвиша Аронеса и певицы Берты (Беллы) Аронес. Казалось бы, жизнь будет в радость, но в сороковые годы, во время уничтожения еврейской культуры, его отца арестовали и сослали на каторжные работы в Сибирьлаг.
Об этом моменте своей жизни Майрум написал короткий рассказ "Украденное детство", который мы в свое время опубликовали.
Случилось это 5 октября 1949 года, когда Майрусу было 12 лет.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
— Чекисты в спальне производили обыск и не обращали внимания на меня и папу, — рассказал он. — В доме все перевернули, искали литературу на идише. Ведь в то время уже были арестованы поэт Перец Маркиш, писатели Давид Бергельсон, Дер Нистер, актер Вениамин Зускин, закрыт Московский ГОСЕТ (еврейский театр), убит Шлойме Михоэлс. В Биробиджане были арестованы поэтесса Люба Вассерман, редактор газеты «Биробиджанер штерн» Фридман, руководители Еврейской автономной области Бахмутский, Зильберштейн и другие. При обыске у папы нашли письмо от Михоэлса, с которым его связывала творческая дружба. А при виде томика стихов Переца Маркиша капитан КГБ (тогда МГБ) язвительно произнес: "Что, Перчика читаешь?"
Папу увели, я с мамой смотрели в окно на удаляющуюся фигуру папы в окружении гебистов. Мир счастливого детства рухнул.
Впоследствии, когда я расспрашивал Майрума Аронеса об аресте отца, он говорил:
— К тому времени, когда начались антиеврейские репрессии, мой папа был человеком уже известным не только в своем театре, но и в области. Он пропагандировал все еврейское — песни, книги, спектакли. И конечно, первый удар пришелся по нему и по тем писателям, которые там жили. Я не видел отца до 1956-го. Он сидел в лагерях строгого режима, носил арестантскую робу в полоску, с номером на груди, без имени. В самые тяжелые моменты вес его доходил чуть ли не до сорока килограммов, выглядел он, понятно, как живой труп. Но… но его ничего сломить не могло. В нем всегда был такой внутренний огонь, загасить который не способны самые суровые испытания”.
Эти слова, сказанные Майрумом об отце, можно в полной мере отнести и к нему самому. Его ничего не могло сломить, он выстоял во всех передрягах и раз за разом побеждал в жизни, как и положено мужественному человеку, талантливому во многих областях и, что немаловажно, отважному солдату Израиля.
Память остается с нами — в его жене Сильве, сыне Арье, дочери Симоне, внуках и многочисленных друзьях и родственниках.
