Вспоминая иерусалимско-азербайджанского мудреца Чингиза Гусейнова
Александр БАРШАЙ
Один из уроков, который оставил нам писатель и мыслитель, недаром звавшийся Чингизом-Муаллимом, то есть, Учителем, состоит в том, что, если ты хочешь сохранить память о времени и о себе и передать ее идущим вослед – стоит тебе вести дневники, желательно регулярно и постоянно. Конечно, не Чингиз Гусейнов автор дневниковой идеи как таковой, не он первый и не он последний из людей, который старательно вел или ведет личную летопись жизненных событий. Но Чингиз Гасанович один из, возможно, не очень многих, кто наиболее последовательно и целеустремленно воплощал в жизнь эту плодотворную идею: с начала 60-х годов прошлого века и практически до своего ухода из жизни в прошлом году, то есть, более шестидесяти лет он вел личный дневник.
Дневники Ч.Гусейнова — это документ огромной важности, отразивший не только богатейшую биографию писателя, но и многие события в общественной и культурной жизни той страны, которая сегодня уже не существует, но история которой весьма интересна и поучительна. А последние десять лет дневника отражают и израильский этап в жизни Чингиза — напряженный и весьма содержательный в личной и творческой судьбе писателя.
Только благодаря своим дневниковым записям Чингиз сумел создать такое удивительное «мемуарное повествование», как «Минувшее – навстречу» — уникальную и, по-моему, пока недооцененную книгу-роман, книгу-исповедь, книгу-импровизацию, книгу неизвестных историй о сотнях известных и даже выдающихся писателей, поэтов, деятелей культуры, политиков, общественных фигур, начиная, скажем, от Булата Окуджавы и до Николая Вильям-Вильмонта, знаменитого переводчика, друга Пастернака; от Назыма Хикмета до Рамона Меркадера, убийцы Троцкого и, представьте себе — Героя Советского Союза.
Да и свой последний – как бы итоговый – роман-загадку «Подковать скакуна» Чингиз Гасанович сочинил, не только опираясь на феноменальную память, но, во многом, и на свои дневниковые записи…
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Столь затянувшееся вступление я сделал для того, чтобы подтвердить плодотворность ведения дневника на своем собственном примере и показать, как и мои скромные и далеко не регулярные дневниковые записи помогли мне восстановить в памяти (весьма и весьма дырявой) некоторые страницы моего общения с таким редким и незаурядным человеком, как Чингиз Гусейнов.
Итак: минувшее – навстречу. Страницы из моего дневника.
25 ИЮНЯ 2014 ГОДА
…Теперь об удивительном и неожиданном событии – о встрече с легендарным писателем Чингизом Гусейновым.
В Плане мероприятий Русской библиотеки, который Марина (моя жена – прим. автора) принесла от Клары (та всегда вручает ей эти Планы), я с удивлением обнаружил: «16.06.14. У нас в гостях — писатель, переводчик, востоковед Чингиз Гусейнов. Вечер проводит международная Ассоциация «Азербайджан-Израиль» – АЗИЗ — к 85-летию писателя». Вот это да, подумал я! Тот самый ЧГ, которого мне Исраил (Исраил Ибрагимов – писатель и ученый-геолог из Киргизии, ныне покойный – прим. автора) настоятельно рекомендовал почитать и роман которого «Магомед, Мамед, Мамиш» — был так известен в конце 70-х годов! Тут же написал Исраилу, о чем мне спросить Мэтра. Исраил ответил душевным письмом:
«Привет, Саша!
Да, Чингиз Гусейнов – прекрасный русскоязычный автор. Именно его позитивный отзыв убедил “СП” (московское издательство «Советский Писатель» – прим. авт.) издать мой роман “Вкус дикой смородины”. Он хорошо знаком с Юрием Полухиным и Любовью Соввишной Рудневой (Фегельман), ставших близкими мне людьми. Возможно, это он не запамятовал.
Привет сердечный ему – и благодарность. Пожалуйста, передай ему мои стихи.
Остальное – позже».
И следом — еще одно письмо от Исраила:
«P.S. к вчерашнему письму. Чингиза Гусейнова, выдающегося русскоязычного азербайджанского писателя я всегда вспоминаю с не остывающей в сердце благодарностью. Моя просьба остается в силе. Если нетрудно, распечатай мои стихи (может быть часть подборки – “Таш-рабат”, “Мечеть в Пржевальске”, “SOS”). В случае беседы с Ч.Г. с глазу на глаз, возможно, ему (если, разумеется, он меня не забыл), будет интересно прочесть твою статью обо мне. Тогда же у него можно поинтересоваться о судьбе дорогих мне людей, Любови Саввишны и редактора романа “Вкус дикой смородины” Зои Владимировны Одинцовой.
P.P.S. Повесть Ч.Г. “Магомед, Мамед, Мамиш” (1977 г.), на мой взгляд, новаторская в самом высоком смысле слова. И по содержанию, и по форме. Шедевр!».
И, распечатав стихи Исраила, я решил 16-го после хора поехать в библиотеку.
Зал библиотеки был переполнен. Только-только началось. Чингиз сидел на сцене с микрофоном. А вечер вела статная блондинка в модных коротких штанишках – Яна (Егяна) Сальман – директор Азербайджанского культурного центра. Я сел сначала с Сашей Аграновским, потом, подхватив стул, передвинулся поближе, а потом – вообще на первый ряд сел. Дальнейшее я описал в заметке, которую тут же опубликовал В.Плетинский в ИсраГЕО. Вот она:
ЧИНГИЗ ГУСЕЙНОВ: МИР НЕСПРАВЕДЛИВ К ИЗРАИЛЮ
В конце вечера я подошел к Гусейнову и вручил ему свою визитку, не надеясь, впрочем, на установление связи. Но через пару дней, когда я уже написал заметку, пришло письмо от Чингиза с благодарностью мне и Исраилу за участие в вечере. Я тут же отправил ему заметку. Чингиз поблагодарил и прислал мне свои мемуары «Минувшее – навстречу», объёмом… 600 с лишним страниц. Когда ж я их одолею. Но потихоньку читать надо. Я ему сказал, что обязательно встретимся в Цур-Адассе. Он написал: «С удовольствием!». Надо как-то организовать такую встречу…
А сейчас хочу по свежим следам записать фрагменты беседы с Чингизом Гусейновым, у которого наконец-то побывал в гостях как раз в ту среду – 23 июня, когда был у сына и метапелил (с четырех часов) свою внучку Габи.
Утром, после 10, как и договаривались накануне с Еленой Сергеевной. позвонил ЧГ и получил добро. Он только спросил, через сколько я буду. Через 15 минут, не меньше, сказал я. Но пришел через полчаса. Дверь внизу была открыта, он встретил меня на пороге. Уселись на диванчике. Начали говорить об Алексе Векслере, на чьем вечере мы оба не были.
«Векслер очень серьезный человек, — сказал ЧГ, он бакинец в третьем поколении, из очень состоятельной семьи. В Баку немало еврейских семей-кланов, коренных бакинцев. Например, Гусманы, Векслеры, Зальцманы (драматург Леонид Генрихович Зорин – один из них, он, ныне 90-летний, — друг Чингиза), Аграновские (тут он ошибся), Гурвич – бывший директор АзерИнформа, Гольдштейны – Леонид-Зеэв – работал в АзерИнформе (зав. отделом зарубежной информации), а его сын Александр – заведовал отделом литературы в «Вестях». Всех их Чингиз хорошо знает или знал, о многих кое-что рассказал. Например, вдова Гурвича мадам Шик могла стать его женой, но он уже завязался с Леной Твердисловой.
Рассказывал много о шахматах (в связи с моими вопросами), как он в 10-летнем возрасте у товарища впервые увидел их, как стал записывать правила, как, не зная теории, обыгрывал старшего по возрасту шахматиста, как на первой доске играл с Натаном Эйдельманом, Глазковым, а однажды в сеансе одновременной игры с Е.Геллером даже выиграл партию у маститого гроссмейстера!
Серьезный рассказ об армянах, об истории Карабаха, где переселенные из Персии армяне жили только в нагорной части. О том, почему был убит Грибоедов (совершенно не известная мне история). Оказывается, он активно ратовал и помогал армянам-христианам перебираться из исламской Персии в Россию. И так сильно увлекся этой идеей, что по просьбе шахского евнуха помог трем армянкам-наложницам шаха удрать с его помощью в Россию. И провернул этот план. Разразился страшный скандал, и науськанная фанатичная толпа персов взяла штурмом дом российского посла и растерзала бедного Грибоеда. Потом, правда, правительству шаха пришлось извиняться перед Россией и даже подарить императору огромный бриллиант или какой-то другой драгоценный камень под названием «Шах».
Рассказал Чингиз, как его пригласили в Вашингтон на конференцию о карабахском конфликте. Оплатили дорогу, заплатили за выступление и т.д. Он был независимым представителем из Москвы, кроме него были Старовойтова, представлявшая целиком армянскую позицию, кто-то из Азербайджана, Турции, Ирана.
«Моя позиция, — сказал Чингиз, — была отвергнута всеми, хотя она была самая взвешенная, максимально учитывающая мотивы и интересы сторон».
Да, это верный признак того, что подход правильный – когда его критикуют все стороны. Короче говоря, национальные проблемы, как уже очень хорошо известно, бывают порой совершенно неразрешимы, потому что они иррациональны, нелогичны, лишены какого бы-то ни было здравого смысла.
Рассказал о большем трехтомном труде «Освобожденный подтекст», куда вошли три его романа с теми сокращениями, которые пришлось внести по цензурным и всяким издательским соображениям. Романы «Магомед…», «Семейные тайны», «Директория IGRA». Обещал прислать мне вместе со своим откликом на Обращение к евреям и письмом какой-то организации, требующей санкций против Израиля. Все это он мне прислал, и я 28 июля все это получил и даже сделал маленький материал от имени ЧГ.
ТЕРРОР НАДО УНИЧТОЖАТЬ НА КОРНЮ
Потом было еще немало памятных встреч с Чингизом Гасановичем – и у него дома в Цур-Адассе, и на совместных прогулках в этом живописном поселении, где живет и мой сын, и в библиотеке «У Клары», и в Общинном доме, и в матнасе Писгат-Зеэва — на творческих вечерах, конференциях, презентациях дискуссиях, юбилеях и т.д. А сколько случилось счастливых бесед с ним, порою парадоксальных, но всегда поучительных, обогащающих, расширяющих горизонт! И при этом неизменно задушевных, очень тактичных, можно сказать, сердечных. Еще один полезный урок вынес я из одного разговора с Чингизом: никогда не забывать о диалектике, о том, что у каждого явления есть две стороны, о, так сказать, единстве и борьбе противоположностей.
Все это время Чингиз напряженно работал над своим сокровенным романом, название которого пришло к нему только при завершении книги – «Подковать скакуна». Помню, какой шок был у Чингиза и Елены Сергеевны, да и у всех близких, когда какой-то злоумышленник ночью вытащил из их квартиры рабочий компьютер писателя с текстом почти завершенного романа! Огромное счастье, что сохранилась флешка с копией произведения, которое писатель в конце концов успешно завершил!
Редактор «Иерусалимского журнала» Игорь Бяльский – благословенна память его, – по рекомендации самого Чингиза Гусейнова предложил мне написать рецензию на роман «Подковать скакуна», намереваясь опубликовать его в журнале. Признаться, это была очень сложная работа, поскольку сам роман невероятно сложный, многослойный, зашифрованный. И все же огромный гуманистический заряд, заложенный в «Скакуне», оригинальная конструкция сочинения, его почти детективный сюжет, да и просто большое уважение к автору заставили меня преодолеть трудности и написать отклик на роман под заголовком «Разгрузка перенасыщенной памяти». Но внезапно умер Игорь Бяльский, и судьба рецензии повисла в воздухе. В конце концов ее опубликовал брат Игоря Михаил в последнем, 70-м — мемориальном – памяти Игоря номере «Иерусалимского журнала» уже после выхода романа отдельной книгой.
А потом была презентация романа «Подковать скакуна» в библиотеке, где я и Павел Амнуэль цитировали фрагменты своих еще не опубликованных откликов.
И еще никогда не забудется сердечное выступление Чингиза Гусейнова на моем творческом вечере-юбилее, которое я совместил с презентации своей книги «Евреи-Кыргызстану: от А до Я». Они с Еленой Сергеевной были среди самых дорогих моему сердцу гостей вечера…
А потом – внезапный уход – смерть всегда внезапна, даже если человеку 94 – Чингиза и проводы его в последний путь на уютном еврейском кладбище возле Цур-Адассы. И знакомство с его сыном Гасаном и внучкой Диной – достойными наследниками духовного богатства своего отца и деда.
Это ей, Дине, Чингиз, следуя своему диалектическому подходу, сказал, опровергая азербайджанскую поговорку насчет того, что, как ни нанизывай дни один на другой, а минувшее никогда не нагнать:
«Нет, Дина, оно никогда не уходит, а постоянно идет нам навстречу»…
