Пуримшпиль в еврейском театре Варшавы. Фото: Wikipedia / Kotoviski
Пуримшпиль. Пьеса для еврейского театра (из наследия замечательного писателя Марка АЗОВА)
На сцене ширма, завешенная персидским ковром, одинокая дверь, без стен, и трон Ахашвероша в виде стула на высоких тонких ножках. У подножья трона сидят "евнухи разных народов", судя по деталям костюма, из англичан, французов, русских, китайцев. Чуть в стороне — Палач.
Англоевнух. Леди энд джентльмены одновременно! Разрешите открыть заседание совета ев…ев…
Русскоевнух. Евреев…
Англоевнух. Их еще нам не хватало! Ев..ев..
Франкоевнух… ропы
Англоевнух. Почему только Европы? Ев… ев… евнухов! Совет евнухов разных народов при повелителе однополярного персидского мира царе Ахашвероше!
(Аплодисменты. Входит Ахашверош в ковбойской шляпе).
Все. Да здравствует царь царей!
Ахашверош. Избранный демократическим путем, прошу не забывать.
(Усаживается на свой высокий трон на тонких ножках)
Какие будут предложения, сообщения?
Палач. Я тут лицо постороннее…
Русскоевнух. Он, вообще, кавказской национальности! Понаехали тут!
Палач. Но обязан сообщить, что между ними затесался не настоящий евнух.
(Указывает на Амана)
У него в штанах что-то оттопыривается. (Аману).
А ну, покажи народу, что тебя там?
Аман. Ничего особенного… просто мирный атом.
Палач. Такой здоровый?!
Аман. Так ведь в обогащенном состоянии…
(Вынимает из кармана бомбу)
Продемонстрировать?
Все (прячась друг за друга). Спасибо, все и так понятно.
Ахашверош. Послушайте, как вас… Аман. Аман.
Ахашверош. Мистер Аман. По-моему, вы ведете себя, как не подобает евнуху.
Аман. Зато я настоящий перс. Не то, что некоторые. Там, где была большая богатая Персия — теперь маленький бедный Иран. Вот я его и обогащаю, по мере сил.
Англоевнух. Но вы обогащаете не Иран, а уран, сэр.
Аман. А ты не придирайся к букве.
Палач. Может его немножко повесить?
Ахашверош. Мало.
Палач. Тогда слегка посадить на кол.
Ахашверош. Недостаточно.
Палач (мечтательно). Четвертовать бы-ы. Да?
Ахашверош. Таких надо приобщать к демократии! Давать им свободу…
Русскоевнух. А они уж сами друг дружку перережут.
Ахашверош (Аману) Вот что, парень: скажи, что ты больше не будешь, и мы от тебя отвяжемся.
Аман. Буду!
Ахашверош. Тебе дипломатическим языком говорят: не шали.
Аман. Буду! Буду! Буду!
Русскоевнух. Может ему пряничка предложить, тульского?
(вынимает из кармана диск от автомата, быстро прячет, достает пряник, вытирает о штаны и протягивает Аману)
Китаеевнух. Пекинская утка правильней будет.
Франкоевнух. С хорошей бутылкой бургундского, месье.
Аман. А кольца жалко?
Ахашверош. Какого кольца?
Аман. Того, что у тебя на пальце.
Ахашверош. Так это же перстень с государственной печатью.
Аман. Не хочешь — не надо. Пойду обогащать свой уран. Вот тогда и посмотрим, у кого будет твоя печать…
Все (наперебой). Да уж дайте ему… Отказывать как-то не демократично. Еще подумают, что вы расист. Мы вам новый сделаем… не отличить от настоящего.
Ахашверош. Черт с тобой, держи. Только дай слово, что не будешь.
Аман. Все равно буду… но в мирных целях.
Ахашверош. Вот и ладушки. Мир, мир навсегда, а кто поссорится, тот свинья.
Все (хором)
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем.
Ахашверош. Отставить песню. Сейчас по протоколу полагается ланч. Где там моя супруга миссис Вашти?
Англоевнух. На женской половине, сэр.
(Раздвигает ширму. Заходит на женскую половину, Там Вашти. Она в брюках. Курит сигару).
Не угодно ли разделить с нами трапезу, мэм?
Вашти. А то я не знаю, чем вы там занимаетесь в овальном кабинете!.. Теперь это называется трапеза. Я не настолько проголодалась. У меня вообще период перестройки. Я строю новый Ближний восток, с женским лицом. Почему мужу можно заводить себе гарем, а жене нельзя? Вам же, мужикам, будет легче справляться с супружескими обязанностям. Сейчас у нас как? Халида посуду моет, Зульфия белье стирает, Саида малыша подтирает, а муж, бедняга, один за всех работает ночную смену. А у меня все будет по-другому: Мамед готовит обед, Саид делает маникюр, Халид — педикюр, Ахмет подает авто, Рахмет — манто…
Англоевнух. А кто работает в ночную смену?
Вашти. Вы так и не доперли, чем женский гарем отличается от мужского?
В мужском гареме главный принцип: "один — за всех". А у меня, в женском гареме будут "все за одного… в ночную смену!". А пока оставьте меня в покое, тут как раз должны прийти менять пол, в порядке перестройки.
(Закрывает перед ним ширму. Англоевнух возвращается к Царю и остальным)
Англоевнух. Первая леди задерживается. У них там перестройка: пол меняют на женской половине.
Ахашверош. Ну, уж эти мне феминистки! Все им не так. Был хороший мраморный пол в гареме, а теперь будет какой-нибудь драный ковролит.
(Входит Вашти с усами и в мужской одежде).
Вашти. Ну как я вам теперь, мальчики?
Ахашверош. Ну-у… если теперь такая мода?.. Купим бритву "Жилет" и не будем отставать от прогресса.
Аман. А что братья скажут?
Ахашверош. У нее нет братьев.
Аман. Наши братья. Восток — дело тонкое. Сегодня у тебя жена — мужик оказался, завтра моя жена — мужик окажется, послезавтра он найдет себе мальчика. В конце концов, зеленое знамя пророка придется перекрашивать в голубой цвет. Наши братья этого не потерпят, захватят ваш персидский ковер-самолет и направят на Вавилонскую башню.
Франкоевнух. Так, может, не стоит создавать прецедент, месье? Отправим первую леди в отставку…
Ахашверош. А священные узы брака?.. А любовь… там… ну и вообще западные ценности?
Все (хором) Демократическим путем! Демократическим путем!
Ахашверош. Не вешать нос, гардемарины! Найдем себе другую первую леди!.. Айда к столу, парни.
Все. Мы не парни.
Ахашверош. Сорри… Забыл, что меня окружают евнухи. Хоть бы у одного сейчас в нашем демократическом персидском мире были бы эти… ну как их?..
(Входит мажордом с блюдом яиц)
Мажордом. Яйца, сэр!
(Все бегут за мажордомом, расхватывая на ходу, все, что лежит на блюде.
Остается Аман и двое заговорщиков: Русскоевнух и Китаеевнух)
Аман. Пилу не забыли?
(Они достают спрятанную пилу, начинают подпиливать тонкие ножки трона)
Надо проверить, нет ли здесь подслушивающих устройств.
(Осматривает все вокруг, заглядывает даже под ушанку "русского" и соломенную шляпу "китайца". Уходит).
Русскоевнух. Какие там еще подслушивающие устройства, при ихней персидской демократии!
Китаеевнух. Пилите, Шура, пилите.
(В двери появляется огромное ухо на палке, палку держит Мордехай)
Русскоевнух (замечая). Спасайся, кто может! Моссад!
Мордехай. Поздно. Попались, голубчики.
(Вслед за Мордехаем выходит сам Ахашверош и с ним — Палач)
Вы представляете, мистер царь? Они здесь пытались понизить ваш высокий рейтинг.
Русскоевнух. Врешь, моссадская морда!
Ахашверош (поддерживая свой покосившийся трон). Мой бедный рейтинг чуть совсем не упал.
Палач. Как будем казнить?
Ахашверош. Пока в мире есть персидская демократия, ни один человек на земле не будет казнен. Ты понял, Лаврентий?
Палач. Понял, Ахашверош. Нога их земли не коснется, клянусь мамой!
(заговорщикам)
Пошли вешаться.
(Палач уводит заговорщиков. Пила остается… Возвращается Аман)
Аман (царю). Слушай, Ахашверош! Почему я в тебя такой влюбленный?! Ты мне доверил самое дорогое — кольцо с печаткой. Я тебе тоже доверю самое дорогое. Назначь меня главным евнухом — я тебе самую лучшую жену подберу.
Ахашверош. Но ты же вроде… бы как бы… не евнух.
Аман. А что они понимают в женщинах, если они евнухи?! Я тебе свою самую любимую жену отдам. Для хорошего человека не жалко… такой стервы.
Мордехай. А как же свобода выбора? Царь тоже человек! Он должен иметь свободу выбора, или нет?
Ахашверош. О, йес! Свобода — одна из основных западных ценностей. Просмотр женщин на роль первой леди должен происходить открыто, прозрачно, публично.
Аман. Хорошо! Будут тебе женщины открытые, прозрачные, публичные! Выбирай любую!
(Уходит)
Ахашверош. Легко сказать, выбирай. А если все понравятся?
Мордехай. Ни в коем случае, упаси вас Бог, пустить дело на самотек! Надо, чтоб это была такая женщина, которая понравится сразу всему персидскому народу. Чтобы при виде ее сразу поднимался рейтинг. Мы живем в век стандартов. Идите спать, а я пока установлю габариты.
Ахашверош (уходя). В мое время и слов таких не было…
Мордехай. А габариты были, будь здоров! (зовет). Фира! Фирочка! Где ты прячешься?
(Появляется Эстер).
Эстер. Какая я вам Фира, дядя Мордехай? Вы забываете, в каком веке мы живем.
Мордехай. Ну да, это же еще до нашей эры.
Эстер. Здесь меня зовут Эстер.
Мордехай. Эстер-шместер, зовут-шмовут. Становись к стенке.
(подводит к ширме)
Эстер. С чего вдруг? Вы шо, энкаведе?
Мордехай. Будем из тебя делать великую персидскую мечту.
(Обводит ее по контуру мелом. Потом берет пилу, брошенную заговорщиками. В зал)
Закон театра: если на сцене забыли пилу, значит, она обязательно пригодится.
(Начинает выпиливать в ширме контур фигуры Эстер)
* * *
Перемена декораций. Ширма поворачивается другой стороной. В ней вырез по абрису фигуры Эстер. Рядом Мордехай, в роли судьи, с флажком. К этому месту раскатывают ковровую дорожку.
Царь, сидя на своем "рейтинге", наблюдает показ невест. Рядом Палач. Аман выпускает на дорожку одну за другой своих кандидаток. У каждой, как у спортсменок, на спине и на груди номера.
Аман. Номер первый, Гюзель!
(При этом он надевает на ее бедра пояс со взрывчаткой и предупреждает)
Не крути бедрами, дорогая. Тут пять кило в тротиловом выражении.
(Восточная музыка. Гюзель доходит до прорези, но не вписывается в стандарт, мешает пояс на бедрах)
Мордехай (делает отмашку флажком). Этот номер не прошел. Аман. Номер второй, Зейнаб!
(тоже надевает пояс, и тот же результат)
Мордехай. И этот номер не прошел.
Аман. Номер третий, Джамиля!.. Втяни живот, и не дыши, дура!.. Хафиза!.. Зухра!.. Лейла!.. Зульфия!.. Саида!..
Мордехай. Тут ваши номера не проходят, господин Аман.
Аман. Еще не вечер. Гюльчатай!
(Последняя кандидатка в парандже быстро семенит по дорожке и проходит в отверстие. Аман подпрыгивает на радостях, показывает пальцами "викторию", аплодирует, за ним начинает аплодировать Царь и Палач…)
Черноусый. Я твоя голубая мечта, мой сладкий? Хороший дом, хорошая жена. Что еще, тебе надо, чтоб встретить старость?
Ахашверош. (Палачу) Ты понял, Лаврентий?.. Он нам тут гей-парад устраивает! (Аману) По-твоему персидский царь, избранный богопослушным большинством, придерживается нетрадиционной ориентации?!
Палач (Аману). Пойдем, дорогой. Мы тебя сперва расстреляем, а потом посмертно реабилитируем.
Мордехай. Рега! Стоит ли беспокоиться, мистер царь? Что у нас свет клином сошелся на усатой девушке?.. (Зовет) Эстер! Когда надо, тебя не дозовешься!
(Музыка. На этот раз — еврейская. Эстер проходит по дорожке и точно вписывается в стандарт)
Ахашверош. Ах, какая девушка! Не успел рассмотреть — уже влюбился!..
(Аману)
Что же ты до сих пор скрывал, такое сокровище? Если бы сразу сказал, я бы тебя дано назначил главным евнухом, демократично избранным.
(Палачу)
Ты понял, Лаврентий?
Палач (Аману). Теперь все будет наоборот, дорогой. Теперь мы тебя сперва реабилитируем и только потом расстреляем.
* * *
Спальня. Ширма на этот раз превращена в тахту покрытую тем же персидским ковром. На ней возлежат полураздетые Ахашверош и Эстер.
Ахашверош. Ну и духота! Хамсин, что ли? Включи кондиционер.
Эстер. Забыл, в каком веке живешь? Еще не изобрели.
Ахашверош. Угораздило меня родиться еще до вашей эры!.. Ну хотя бы радио послушаем… Эхо Москвы. А то не спится.
Эстер. И радио не изобрели.
Ахашверош. Ну телик, видик.
Эстер. Ничего еще не изобрели.
Ахашверош. А зачем же мы столько евреев навезли сюда из Иерусалима, если они ничего не изобрели?.. Может, книжку почитать?
Эстер. Книжек тоже евреи вам не написали… Но тут где-то валялся дневник палача… Записывал, кого за что повесил. В смысле, за какое место.
Ахашверош. Один писатель на всю Персию, и тот палачом оказался. Ну и что он там пишет?
Эстер. На какой странице?
Ахашверош. Да на любой.
Эстер. Ну вот… (читает) "Гражданин Мордехай, еврейского происхождения, раскрыл заговор евнухов, которые пытались понизить рейтинг царя царей повелителя однополярного мира…"
Ахашверош. Ну и за что он их повесил?
Эстер. За что он их хотел повесить, того у евнухов не оказалось. Пришлось — за шею.
Ахашверош. А этого Мордехая?
Эстер. А его за что?
Ахашверош. А Мордехая, я спрашиваю, чем наградили?
Эстер. Ну… он это сделал бескорыстно, на общественных началах.
Ахашверош. Не умеем мы ценить людей. Подать мне сюда главного евнуха!
(Из-под дивана вылезает Палач и бросается выполнять приказание… Эстер заглядывает под диван)
Что ты там еще ищешь?
Эстер. Корреспондента. Не удивлюсь, если завтра напишут в газетах, что у нас, в демократическом персидском царстве, спецслужбы подслушивают разговоры граждан. Ахашверош. Нэхай клевещуть. А ты, между прочим, пройди на женскую половину. Тапочки не забудь.
(Эстер уходит, входит Аман, открывая дверь ногой. За ним скромно, бочком, Палач)
Аман (Ахашверошу). Привет, царек. Ну как тебе баба?.. Клевая телка. Аман слов на ветер не бросает, обещал — сделал. Скажи спасибо.
Ахашверош. Спасибо.
Аман. Спасибом не отделаешься. За все полагается вознаграждение.
Ахашверош. Вот я и хотел с тобой об этом поговорить. Как бы ты вознаградил человека, который оказал царю большую… и безвозмездную… услугу?
Аман. Вот так бы и сразу и сказал! А-то "спасибо", "спасибо"! Да я бы надел на такого человека одежды с царского плеча, с карманами, набитыми золотом, чтоб звенело при каждом шаге, и возил бы торжественно по городу с барабанным боем, чтоб каждый при виде его падал ниц, мордой в грязь и не смел поднимать глаза.
Ахашверош. Остроумно. И чтобы при этом все кричали "Да здравствует Мордехай!"
Аман. Чевой-то у меня с ушами…
Ахашверош (Палачу) Лаврентий. У мистера Амана плохо с ушами.
Палач. Это поправимо.
Аман. Мне послышалось, вы сказали Мордехай. Почему при виде меня люди должны кричать Мордехай?
Ахашверош. Потому что Мордехай будет сидеть на тебе, когда ты его будешь возить по городу!
* * *
Снова, как вначале, тронный зал, с покосившимся "рейтингом" Ахашвероша. Заседание Совета евнухов разных народов. Только вместо двух казненных евнухов, немецкоевнух и украиноевнух. Въезжает Мордехай верхом на Амане. Все евнухи падают ниц.
Все (кричат). Да здравствует Мордехай! Вива Мордехай! Хох Мордехай! Хай живе Мордехай! До ста двадцати Мордехаю!
Мордехай. Ах, что вы, что вы? Зачем столько шума? Что надо бедному еврею? Морду не бьют, не обзывают, не дай Бог, нехорошими словами, дают заработать на кусок хлеба с маслом.
(Слезает со спины Амана)
Но, если уж очень хотите сделать мне что-нибудь приятное, привяжите моего осла и дайте ему сена.
(Уходит)
Аман (вслед). Ну, Мордехай, погоди! (потирая шею). Совсем на голову сели, эти евреи! Оседлали и погоняют! Почему, я вас спрашиваю, мы должны терпеть сионистское засилье?!
Немецкоевнух. Потому что мы, персы, испытываем перед ними чувство вины. Храм разрушили.
Аман. Не было этого!
Англоевнух. И многих изволили зарезать, сэр. Украиноевнух. А яврей, якщо його не дорижешь, вин тоби цього не забудэ и на тому свити!
Аман. Не было этого! Эти хитрые евреи сами себя резали, чтоб мы их потом жалели!
Франкоевнух. Вы считаете, не было геноцида и депортации, месье?
Аман. Не было, так будет! Давно пора!
Англоевнух. Настоящий джентльмен, сэр, не может позволить себе быть антисемитом.
Аман. Кто? Я антисемит?.. Да я, может, больше вас люблю евреев! Я их на руках ношу, сами видели!.. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы весь просвещенный мир пожалел о том, что их больше нет в природе.
Немецкоевнух. И вы осмелитесь взять на себя такое преступление против человечности, херр Аман?!
Аман. Почему на себя? На всех нас разведем пожиже.
Англоевнух. Я ухожу по-английски, джентльмены, не прощаясь.
Франкоевнух. А я по-французски. О ре вуар!
Немецкоевнух. Ауфвидерзейн.
Украиноевнух. Ой, а у мэнэ ж корова не доена!..
(Все, пытаясь улизнуть, сбиваются в дверях, мешая друг другу)
Аман (преграждая дорогу) Господа демократы! Я сам в душе либерал. Тоже не люблю отвечать за свои поступки… Давайте, чтоб не по нашему и не по вашему, просто бросим жребий. Жребий — предмет неодушевленный. Вы слышали, чтоб когда-нибудь судили жребий?..
(Достает из кармана монету и бросает что есть силы куда-то за кулисы)
Ну вот, жребий брошен! И у вас руки чистые: вы к нему даже не прикасались, господа евнухи!
* * *
На женской половине дворца. Та же спальня, что в картине 3-й. Эстер одна. Входит Евнух.
Евнух. Царица, там к вам просится какой-то оборванец.
Эстер. Уже бомжи завелись?
Евнух. Говорит, что он ваш дядя.
Эстер. Так впусти его!
Евнух. Мужикам у нас в Персии входить на женскую половину как-то не принято… Под страхом смерти.
(Кланяется и уходит)
Эстер (мечется по комнате). Что делать, что делать?.. Если дядя Мордехай порвал на себе одежду и пришел во дворец, значит, случилось что-то ужасное!.. Господи! Ты раздвинул море, когда выводил евреев из Египта. Неужели на этот раз ничего не придумаешь?!
(Входит женщина)
Женщина. Здравствуйте, я ваша тетя.
Эстер. У меня нет никакой тети.
Женщина. Тетя Хая от Мордехая. Дядя велел сказать "гвалт".
Эстер. И что это значит?
Женщина. Нет! Как вам понравится эта современная царыца? Евреи кричат гвалт, а ей хоть бы хны! Аман, чтоб его холера задавила, разослал по всем городам и пригородам воззвание, скрепленное царской печаткой… Чтоб он сдох!
Эстер. И что он там написал?
Женщина. Чтоб у него глаза повылазили, что он там написал! Чтоб у него прыщ вскочил на том самом месте, которым он хочет сесть на царский трон!..
Эстер. Ша! Тетя Хая, вы не на рынке. Излагайте последовательно, что там написано.
Женщина. Бей жидов — спасай Пэрсию! Шо там еще может быть написано?
Дядя сказал, чтоб вы бежали к царю…
Эстер. Бегу!..
Женщина. Но сначала, чтоб три дня постились. Разбежалась.
Эстер. Я и так на диете.
Женщина. По вас не видно. А еще дядя сказал, чтоб вы пригласили царя к себе вместе с Аманом и тут раскрыли ему глаза…
Эстер. Царю?
Женщина. Аману он сам закроет. А фаршированную рибу по этому случаю тетя Хая вам сама приготовит. Чтоб он подавился!
Эстер. Аман?
Женщина. А кто?.. Каждому антисемиту он за свои деньги купил русский противотанковый гранатомет.
Эстер. Так еще танков не изобрели.
Женщина. А им шо, шо не изобрели? Они будут палить по живым людям!
* * *
Тахта превращается в помост, покрытый ковром, вроде восточного "достархана", Эстер с тетей Хаей сервируют "стол", ставят блюдо с фаршированной рыбой.
Входит Аман, открывая дверь ногой, за ним — Ахашверош. Тетя Хая убегает.
Аман. Заходи, царек, чувствуй себя, как дома. (Рассматривает блюда) Интересно, что мы тут для нас приготовили?.. (Садится, хватает руками кусок рыбы, сует в рот) О! Вкус списфический! (Эстер): Где доставала диффисит?
Аман (давится, кашляет) Евгр… евгр… (Царь его бьет по спине, он выплевывает). — Какая гадость, эта ваша фаршированная рыба!
Ахашверош. А мне нравится эта… как ее зовут?
Эстер. Рыба фиш. А, по-научному, даг мемуле. Ешьте, дорогие гости. Последний раз едите!
Ахашверош. Почему последний? Если она у нас не водится, прикажу привезти из-за границы. Царь я или не царь… всенародно избранный?!
Аман. Стоит нервничать из-за какой-то еврейской рыбы, царек?
Ахашверош. А почему ее не будет? Что это, какой-нибудь исчезающий вид? Кистеперая рыба? Так пусть хоть в "Красной книге" ловят, а мне подают. Для чего меня народ выбирал?! Я вас спрашиваю!
Эстер. Только евреи умеют делать фиш. Не будет евреев — не будет фиш. Элементарно, Ватсон.
Ахашверош. А куда они денутся, евреи?
Эстер. Спросите у вашего Амана?
Аман. А я причем? Просто так выпал жребий. Мы тут в совете евнухов бросали жребий… ну и выпало на евреев… чтоб их не было.
Ахашверош. Да вы что?! Как вы себе представляете мир без евреев! Вдруг засуха, стихийное бедствие, голодомор, эпидемия, война… Народ спрашивает: кто виноват? Евреи, естественно! А так — мы с вами! Да если бы в мире не было евреев, их надо было бы выдумать!
Аман. Жребий, он круглый, поди знай, на кого выпадет.
Эстер. И царская печать тоже круглая.
Ахашверош. Так ты и мою печать поставил?!
Аман. Так… на пальце ж была, случайно подвернулась…
Эстер. Случайно? А спроси у него, Ахашверош, что он на площади перед твоим дворцом воздвиг методом народной стройки?
Ахашверош. Что-то такое величественное… выше дворцовой крыши.
Эстер. Виселица!
Ахашверош. А я думал, скульптура Церители.
Эстер. Так на ней же надпись висит: "Враг персидского народа".
Ахашверош. А кто у нас враг персидского народа?
Эстер. Еврей! Мой дядя! Мордехай!
Ахашверош. Не понял. Почему твой дядя еврей?
Эстер. Потому что твоя жена еврейка! И кто тебе будет еврейскую рыбу готовить, когда твой Аман уничтожит всех евреев?!
Ахашверош (в гневе). Лаврентий! Лаврентий! Никогда тебя нет под рукой!
(Выбегает… Палач выскакивает из-под "стола" с рыбьим хвостом в зубах)
Палач. Тьфу. Прожевать не дадут!
(Устремляется следом)
Аман (Эстер) Не виноватый я! Прости заблудшего!
Эстер. На колени!
Аман. Понял.
(Садится к ней на колени)
Эстер. Да не на мои, а на свои, дурак!
Аман. А я сразу не догадался.
(Усаживает ее к себе на колени)
Шалунья.
(Возвращается Царь с Палачом. У Царя из-под короны начинают расти рога).
Ахашверош. Не понимаю, Лаврентий, куда смотрят компетентные органы? У вас под носом рога наставляют!
Палач. Не у нас под носом, а у вас на лбу.
Ахашверош. К черту подробности! Рога-шмога. Ты видел виселицу?
Палач. А то я виселицы не видел? При моей профэссии.
Ахашверош. Так он хочет повесить на ней моего родича, дядю Мордехая. Это же скандал на всю Пэрсию! Ферштейн?
Палач. Пусть только спробует. Он будет иметь тот еще вид.
(Аману)
Пошли.
Аман. Куда?
Палач. Пробовать. Повисишь, подумаешь. Понравится — еще раз повесим. У нас в Персии все делается для людей. Для живого человека веревки не жалко.
(Подталкивает его к выходу)
Аман. Если бы я знал, что они так быстро выучат еврейский язык, я бы сам повесился.
* * *
Снова, как в первой картине тронный зал. "Рейтинг" царя Ахашвероша окончательно потерял равновесие, Царь его подпирает спиной, чтоб не упал. Входит Мордехай.
Мордехай. Можно войти?
Ахашверош. Что за еврейский вопрос? Ты уже вошел.
Мордехай. Я не один, со мной еврейская делегация.
(Выходят участники представления: и Эстер, и тетя Хая, и те, кто раньше играл роли евнухов и кандидаток в жены, — все, кроме Палача и Амана).
Ахашверош. Ну и что вам надо?
Мордехай. А так… пару пустяков. Может, вы, наконец, отмените указ бить евреев?
Ахашверош. А я не отменил?
Мордехай. Там ваша печать.
Ахашверош. Так что я могу сделать? Если царь начнет бросаться печатями: то дал, то взял… — мой бедный рейтинг упадет окончательно… А что, вы сами не можете справиться с этими антисемитами?
Все (наперебой). Так у них же гранатометы… русские, ракеты… персидские…
Ахашверош. Гранатометы-шмаматометы, ракеты-шмакеты… А вы их танками-шманками, самолетами-шмамолетами… бомбами-шмомбами…
ТетяХая. Но так и убить можно.
Ахашверош. А вот этого не надо! Я вам теперь как родственник, так я вам скажу. Нас, евреев, и так не любят. А если мы начнем их убивать, так что они о нас подумают?.. Может, они не все антисемиты. Попробуй отличить. Что, у него на лбу написано?
Эстер. Как с гранатометом — так антисемит.
Ахашверош. Не факт! Может, он случайно в кустах нашел гранатомет?
Мордехай. Решил, что это пастушья дудочка, и стал из нее стрелять?..
Ахашверош. Вы меня совсем запутали. Делайте что хотите, пока я не пришлю миротворческий контингент… из евнухов.
ТетяХая. Вы думаете, ваши евнухи справятся, с этими бандитами?
Ахашверош. Справятся-не справятся, но хотя бы никого не изнасилуют.
(Входит Палач с "ушами" Амана на блюдечке).
Ахашверош. Это что еще?
Палач. Уши Амана. Пришлось отрезать.
Ахашверош. А что повесить было мало, при нашем моратории на смертную казнь?
Палач. Последняя воля умирающего. Попросил обрезать ему кое-что. "Хочу, — говорит, — умереть евреем, чтоб одним жидом стало меньше".
Мордехай. Так разве в этом случае обрезают уши?
Палач. Ха! Что бы вы кушали на Пурим, если бы я отрезал то, что он просил?!
Мордехай. Так что, хевре? Не пора ли по этому случаю за Пурим по одной?..
ТетяХая (достает из-под фартука графинчик и рюмочки) Как раз у нас с собою было. Лехаим!
