Дорога, ведущая к Храму уже сегодня
Александр КАЗАРНОВСКИЙ. Фото автора
До девятого ава оставалось четыре дня. Куда нормальный еврей должен был в эту грустную пору направить стопы? Естественно, в Иерусалим. Так хотелось прикоснуться к древним камням, камням-корням. И – как здорово! – именно в пятницу, предшествующую Дню Великой Боли, амута "Место встречи", руководимая моими друзьями Меиром и Анечкой Антопольскими, организовала поездку в Иерусалим, в Старый город, в еврейский квартал. Ну, а "Месту встречи", как известно, изменить нельзя. Тем более, что ведет экскурсию замечательный гид Ицхак Фишелевич.
У Яффских ворот Ицхак делает краткий экскурс в топографию местности, и мы слегка ошарашены – гора Мория, где стоял Храм, располагалась между двумя холмами, каждый выше ее. Странно, да? По идее святилище должно бы находиться на самом высоком месте. А это гумно Аравны мало того, что внизу, так еще размерами с гулькин нос, так что площадку под Храм пришлось расширять. Ничего не поделаешь! Место выбирал не придворный распорядитель, даже не лично царь Давид, а сам Всевышний. Сначала он Давиду послал видение с ангелом-губителем, который, стоя на гумне Аравны, простер меч над Иерусалимом, а затем передал через пророка Гада, что именно на этом гумне надо ставить жертвенник.
Ицхак рассказывает, а одетые в темную униформу полицейские, что толпятся у Яффских ворот, время от времени делают нам замечания типа "Не загораживайте обзор!", "Не оставляйте сумки на земле!" Нервы у ребят напряжены. Оно и понятно: Старый город сейчас на осадном положении из-за борьбы за Храмовую гору, за то место, где стоял Храм, разрушение которого мы оплакиваем 9 Ава. А они в этой борьбе, возможно, составляющей главное содержание нашего столетия, на передовой.
Наш путь лежит мимо полицейских патрулей, мимо Башни Давида, которую правильнее было бы назвать башней Ирода, мимо скучающих продавцов крытого рынка туда, в прежние тысячелетия!
…Спускаемся по скользким крутым ступеням. Вот восьмиметровой толщины городская стена эпохи Первого храма. Вот примостившийся к ней домик тех же времен. Правда, крыши уже двадцать шесть веков как нет, и стены укорочены вполовину, но камни – камни те же, а по этим камням, возможно ходили мои… сколько раз придется признести приставку "пра", чтобы обозначить степень родства?
А вот макет стенобитного орудия — повозка с тараном, сосновым стволом, чья заостренная верхушка была обита железом. Когда за семь веков до нынешней эры ассирийцы осаждали Иерусалим, такие приспособления, к счастью, оказались бессильны. Иерусалим был единственным городом, который восстал против Ассирии и остался непокоренным! Но увы, прошло еще 123 года, и во время вавилонского нашествия подобные тараны разрушили стены нашего любимого города, после чего произошло самое страшное…
Честно говоря, к моменту, когда мы вошли в Иродианский квартал, я уже слегка притомился. В смысле – эмоционально. Где-то в подсознании начало вылезать: "Ну камни… Ну еще камни… Ну и что?"
Внимание вступало в спор с этим душевным пофигизмом:
"Смотри! Вот миква. В нее погружался мужчина, прежде чем переступить заветный порог храма… Женщина, прежде чем дать начало новой еврейской жизни, полной служения Творцу… Может быть, жизни нашего далекого предка… Вот миниатюрные солнечные часы. Быть может, человек, отмерявший по ним время жизни своей, завершил ее, сражаясь на стенах Иерусалима. Может, он приходился нам пра…" – и все по-новой.
Все-таки к исходу третьего часа прогулки я окончательно одряб – опять-таки эмоционально! И тут неожиданно — хороший разряд тока:
— Мы с вами входим в пиршественный зал, — объявляет Ицхак. – Площадь помещения шестьсот квадратных метров. Здесь хозяин особняка, по которому мы бродим уже пятнадцать минут, устраивал пиры. Быть может, именно здесь и случилась трагедия, ставшая началом нашей с вами гибели.
"Нашей с вами гибели…" О чем это Ицхак так страшно говорит? Ну конечно же – история Камцы и Бар-Камцы!
Почему был разрушен Первый храм?
Храм – место встречи Земли и Неба, Бога и человека. А с чем стал приходить на эти свидания человек? Какие дары начал приносить Тому, Кто сотворил его? Убийства. Прелюбодеяния. Идолопоклонство. Если уподобить отношения нашего народа с Богом отношениям невесты с женихом, то наша очаровашечка стала являться к дроле на свиданьица вся перемазанная кровью, грязью и в следах от поцелуев, оставленных другими мужчинами. Встречи пришлось прекратить. Место встречи, потерявшее свою функциональность, уничтожить. А красотку – вон со Святой земли! В изгнание!
Прошло семьдесят лет. Девушка покаялась, попросилась назад к милому. Тот великодушно принял.
Прошли столетия. Евреи не изменяли Всевышнему с другими богами. Еврейские жены не изменяли мужьям с другими мужчинами. Евреи не убивали друг друга. Идиллия? Увы! Никакой идиллии не было. Евреи позабыли, что все они – единое целое, пальцы одной руки. Появилась новая болезнь – беспричинная ненависть между евреями. Такая ненависть, по сравнению с которой нынешнее отношение МЕРЕЦника к жителю "Меа шеарим" или поселенцу, а бывшего москвича к выходцу из Марокко покажутся братской любовью (ах, если бы меж нами действительно была братская любовь!)… И снова Место Встречи становится нефункциональным – как может Всевышний встречаться с народом, если тот ненавидит сам себя?
Вот эта ненависть и была причиной эпизода, ставшего "началом нашей с вами гибели"…
Итак, может быть, именно здесь произошел скандал между неким иерусалимским богачом и его врагом Бар-Камцей, которого раб, перепутав с другом богача, Камцей, по ошибке пригласил на пир. Может быть по этим плитам шел Бар-Камца вон к тому дверному проему, осыпаемый насмешками почтенной публики. Может быть, именно у этой стены пришел ему в голову чудовищный замысел отмстить сразу всему своему народу – чего мелочиться! В результате – провокация, нашествие римлян на Иудею, война, в ходе которой рухнул Второй храм.
И дом, где мы сейчас находимся – тоже. Вот витрина с пеплом. Вот еще одна. Может быть, это тоже пепел моих пра-пра…
Храмовая гора — это место встречи. Девятое ава — время встречи. Даже в самые глухие годы, когда Иерусалим был разрушен до основания, когда на его месте вырос римский, переходящий в византийский город, куда триста шестьдесят четыре дня в году евреям путь был закрыт, в день Девятого ава евреям можно было придти сюда, чтобы оплакать свой Храм. Что в византийские времена вызывало радость почитаемого ныне православными и католиками святого Иеронима (тот еще, кстати, был антисемит!). Ну как же! Вокруг шумит прекрасный город! Радостные лица! Золотые купола! А тут рыдающие евреи во вретище. Дураку ведь ясно, кого Бог избрал, а кого отверг.
Мы выходим из музея под названием "Иродианский квартал" на улицу. Вокруг шумит прекрасный город! Радостные лица! Еврейские лица! Лица тех, кто вернулся сюда после двух тысяч лет изгнания. Вот уж, действительно, дураку ясно, кого Бог избрал! Но Храмовая гора все еще ждет. Ждет Третьего храма. Ждет, когда мы окончательно очнемся от страшного сна, именуемого изгнанием.
У Яффских ворот толпится арабская молодежь. Хотят устроить погром в Старом городе, желательно на Храмовой горе, а злые полицейские их не пускают. Борьба продолжается. Это заключительный штрих экскурсии.
Что ж, спасибо Ицхаку Фишелевичу за четыре потрясающих часа вечности, которые он нам подарил. Спасибо Анечке и Меиру за то, как они все организовали. Воистину, "Месту встречи" изменить нельзя.
А Месту Встречи – тем более.
"Новости недели"
