26 октября исполнилось 25 лет со дня подписания мирного договора с Иорданией. Израиль отмечает эту дату на фоне требования Аммана о немедленном прекращении израильского присутствия на острове Наараим и выделении фермерам Аравы полугода на то, чтобы они покинули сельскохозяйственные угодья в анклаве Цофар, несмотря на то, что это частные земли
Петр ЛЮКИМСОН
Требования Иордании явно застали врасплох официальный Иерусалим. По словам судьи Эльякима Рубинштейна, возглавлявшего нашу делегацию на переговорах 1994 года, в договоре четко прописано: аренда упомянутых земель автоматически продлевается на следующие 25 лет, если ни одна из сторон не выдвигает возражений. Дескать, никто тогда и не думал, что возражения будут когда-нибудь выдвинуты.
Что ж, значит, самое время оглянуться назад и вспомнить, как был заключен мир между Израилем и Иорданией.
Начать, видимо, надо с того, что определенные отношения между двумя странами существовали давно. Известно, что король Иордании Абдалла незадолго до провозглашения Государства Израиль встретился с Голдой Меир в надежде предотвратить будущую войну путем создания вместо государства широкой еврейской автономии в составе Хашемитского королевства. Позже были встречи уже с королем Хуссейном в 1967 и 1973 годах и помощь Израиля в дни "черного сентября".
Впервые о возможности перехода от тайной дипломатии к открытым отношениям и заключению мира с Иорданией заговорил премьер-министр Ицхак Шамир. И в 1990 году на встречу с приближенным короля Хуссейна в Лондон выехал один из тогдашних руководителей "Мосада" Эфраим Галеви. Встреча должна была состояться во дворце, принадлежащем этому иорданскому вельможе, и Галеви, войдя в его залы, был ослеплен роскошью, словно сошедшей со страниц "Тысячи и одной ночи". Иорданец сел на диван, указал гостю на кресло напротив и завел разговор о том, как можно улучшить взаимоотношения между двумя странами. Неожиданно двери распахнулись, в комнату вошел король и присел на диван рядом со своим фаворитом. Беседа продолжилась, все трое обменивались общими фразами, но вдруг хозяин дворца поднялся и вышел. И король заговорил.
Это был один из тех диалогов, ни слово из которого не должно было быть записано, но Галеви знал, что обязан передать его Ицхаку Шамиру с точностью до запятой, до мельчайшей интонации монарха. С того дня он стал личным связным между Хуссейном и Шамиром. В ходе встреч улаживались многие спорные вопросы и намечались узловые вопросы нормализации отношений между двумя странами. Не удивительно, что когда Ицхак Рабин в 1992 году пришел к власти, за Галеви сохранилась эта роль.
Между тем Ицхак Рабин и Шимон Перес сосредоточились на палестинском направлении, и отношения с Иорданией на какое-то время отошли на задний план. Норвежские соглашения готовились втайне, их подписание стало сюрпризом для многих, в том числе, и для Эфраима Галеви с королем Хуссейном. Иорданский монарх был взбешен тем, что столь важное и, безусловно, касающееся его страны соглашение было подготовлено и подписано за его спиной, о чем недвусмысленно заявил Галеви — и предпринял два дипломатических демарша против Израиля. Но одновременно иорданский монарх дал понять, что готов к мирным переговорам.
Однако по возвращении из Аммана Эфраима Галеви ждал новый удар: Рабин и Перес подготовили резкое заявление, осуждающее Иорданию и лично короля Хуссейна. Галеви умолял подождать с публикацией заявления, по меньшей мере, до Дня Независимости, но Рабин ничего не захотел слушать. И лишь после того как израильский протест был опубликован, согласился принять Галеви. Выслушав его, премьер велел немедленно подготовить новое заявление, несколько смягчающее предыдущее. К счастью, король Хуссейн в момент публикации первого заявления находился в самолете и по прибытии в Лондон прочел уже второй вариант.
Так в апреле 1994 года был дан старт тайным переговорам между Израилем и Иорданией. Главой переговорной группы, как уже было отмечено, назначили тогдашнего секретаря правительства Эльякима Рубинштейна — он занимал этот пост в период каденции Ицхака Шамира и готовился к отставке, но Ицхак Рабин попросил его остаться. Выбор пал на Рубинштейна не случайно: дело в том, что до юрфака он окончил факультет арабистики и некоторое время зарабатывал переводами с арабского языка, отлично владеет им и настоящий знаток арабской культуры. И хотя переговоры велись на английском, Рубинштейн общался с участниками иорданской переговорной группы по-арабски, расспросил их о семьях и впоследствии не упускал случая, чтобы поинтересоваться делами и здоровьем близких. Узнав, что у одного из членов делегации тяжело заболела мать, он записал ее имя и сказал, что во время субботней молитвы будет молиться за ее здоровье. Это растрогало иорданского министра до слез, ведь некоторые арабы верят в особую силу еврейской молитвы. Не раз и не два во время переговоров Рубинштейн вставлял в разговор цитаты из Корана или классиков арабской поэзии, и все это необычайно импонировало иорданцам. Но отнюдь не делало переговоры более легкими. Как в свое время Анвар Садат, король Хуссейн хотел получить "до последней песчинки" земли, которые Иордания считала своими, и еще много чего другого.
Основные темы переговоров обрисовались с самого начала: вода и границы. Для их разрешения были созданы две специальные переговорные группы, и обе стороны понимали, что схватка предстоит жаркая.
* * *
Руководителем группы, ведущей переговоры о распределении водных ресурсов, был назначен Ноах Кинерети. Нет, речь отнюдь не идет о случайном совпадении фамилии и рода занятий человека (что, кстати, бывает, и нередко). Жизнь нескольких поколений семьи Кинерети была связана с главным водохранилищем Израиля, и Ноах на момент начала переговоров был главой Объединения водопользователей Кинерета и, разумеется, давним и верным членом партии "Авода".
В переговорную группу вошли представители ЦАХАЛа, видные специалисты по водным ресурсам региона и высокопоставленные сотрудники Управления водоснабжения Израиля. У всех них были необходимые знания и опыт ведения деловых переговоров, но при этом никакого опыта общения с арабами и ведения переговоров такого уровня. Поэтому для начала группа сосредоточилась на поисках информации, запросив ее в университетах и всюду, где только было возможно. Очень скоро им стало ясно, что Иордания находится на грани водной катастрофы, и если не найдет решения проблемы, она грянет самое позднее к 2005 году. После того, как американцы блокировали границу Иордании с Ираком, ситуация с водой стало ухудшаться с каждым днем. Словом, складывалось впечатление, что в обмен на израильскую воду иорданцы должны быть готовы отдать все, что угодно. Затем участники группы стали репетировать разные сценарии обсуждений, пытаясь предвосхитить возможные ходы иорданцев и заготовить ответы. Наконец, была назначена дата первой встречи переговорных групп в Вашингтоне.
Иорданскую "водную делегацию" возглавлял политик и бизнесмен Мурдан Хададдин. Как и было отработано на репетициях, заседание началось с того, что израильтяне предложили господину Хададдину председательствовать на нем. Тот был явно польщен предложением, тепло поблагодарил за доверие, затем взял слово и… вылил на израильтян ушат грязи. Он говорил, что во всех бедах Иордании виноваты евреи; что Израиль за все годы своего существования только и делает, что ворует у соседей воду, грабит их, обирает, мошенничает, что… Перечисление грехов еврейского государства продолжалось не меньше четверти часа, пока, наконец, один из израильтян не прервал монолог Хададдина шуткой "А еще мы распяли Иисуса".
Но члены нашей группы не зря отрабатывали возможный ход переговоров — они были готовы к такому повороту событий. Было ясно, что они, по сути, находятся на арабском рынке, где надо соблюдать правила игры. То есть, во-первых, ни в коем случае не нервничать, а во-вторых, не торопиться доставать кошелек, делая вид, что никуда не спешишь, и времени у тебя вагон и маленькая тележка. Все понимали, что иорданцы запросят максимум, чтобы получить хоть что-нибудь, и за это "что-нибудь" тоже придется поторговаться. В итоге, как известно, Израиль согласился предоставлять Иордании 50 млн кубов воды в год (Иордания требовала 100 млн.) и 75% водных ресурсов реки Ярмук. Было также согласовано, что стороны будут сотрудничать в области водоснабжения и помогать друг другу в годы засухи.
Споры вокруг использования водных ресурсов продолжались и на заключительной стадии переговоров, в присутствии короля Хуссейна и Ицхака Рабина. Когда Мурдан Хададдин потребовал внести в окончательный текст договора очередную поправку, Ноах Кинерети поднялся со своего места с красным от гнева лицом и выкрикнул: "Этого не будет никогда!" Все заметили, как в этот момент побагровел Хуссейн — его разозлили не столько слова Кинерети, сколько тон, каким они были сказаны. Рабин тут же попытался успокоить страсти, одновременно подтвердив непреклонность израильской позиции. "Я знаю Ноаха много лет, — сказал он, — и если он говорит, что чего-то не будет никогда, этого действительно никогда не будет. Но мы можем подойти к данной проблеме с другой стороны…"
* * *
Костяк переговорной группы по установлению границы составляли специалисты картографического отдела ЦАХАЛа. Иорданцы четко обозначили свои требования: граница должна проходить там же, где во времена британского мандата. Но, как известно, Иордания была создана на территории, которая прежде входила в область с общим названием Палестина. Граница между Иорданией и областью, где англичане планировали создать еще два государства — еврейское и арабское, была определена Уинстоном Черчиллем и тогдашним губернатором Палестины Гербертом Сэмюэлом в августе 1922 года следующим образом: "к западу от Акабы, по середине пустыни Арава, по середине Мертвого моря, по середине реки Иордан до границы Сирии". При этом ни Черчилль, ни Сэмюэл представляли собой границу весьма умозрительно. Линия перемирия, прочерченная Моше Даяном в 1967 году, тоже была расплывчатой. В результате споры о том, какую территорию считать израильской, а какую иорданской, вспыхнули с самого начала переговоров. Например, только по вопросу, где проходит пресловутая "середина пустыни Арава", разница во мнениях составляла более 8 км. Кроме того, иорданцы претендовали не только на часть Аравы, включая Йотвату, но и на значительную часть территории, прилегающую к заводам Мертвого моря.
Сообщения о ведущихся переговорах и о том, что Израиль готов на территориальные уступки Иордании, не на шутку встревожили фермеров Аравы, и они потянулись в офис Эльякима Рубинштейна с требованием сохранить их земли за Израилем.
В итоге израильская делегация настояла на том, чтобы окончательные границы не повторяли границы британского мандата, а определялись на их основе, но с поправками. Теперь пограничную линию вычерчивали с учетом существования израильских мошавов и кибуцев, но за каждый приписанный Израилю дунам иорданцы получали дунам взамен, и она получалась очень витиеватой. И все же постепенно прорисовывался свет в конце туннеля, и настал день, когда Эльяким Рубинштейн сказал членам переговорной группе на идиш: "Киндерлех, по-моему, у нас получается!"
Оставались два спорных вопроса: остров Наараим, который иорданцы считали занятым Израилем в нарушение соглашения о прекращении огня, и анклав Цофар, выступающий за пределы пограничной линии, напоминая тот самый палец, который обычно показывают оппоненту во время спора. Но в Цофаре были расположены плантации израильских фермеров, которые государство передало им в собственность, и выходило, что они являются законными владельцами этой земли. Тогда-то и возникла идея объявить эти земли сданными в долгосрочную аренду. То есть они принадлежат Иордании, которая таким образом получала всю причитающуюся ей территорию "до последней песчинки", но фактическими ее хозяевами оставались израильтяне. Израиль требовал, чтобы срок аренды был определен в 50 лет, иорданцы заявили, что их это не устраивает, и в итоге сошлись на половине запрошенного срока. Этот срок — 25 лет — как раз и истек 26 октября.
Еще один пункт будущего мирного договора был изложен Ицхаком Рабиным лично. Он требует от обеих стран предоставления гражданам обеих стран и туристам свободного доступа ко всем расположенным на их территории иудейским, христианским и мусульманским святыням, а также закрепляет особый статус Иордании на Храмовой горе и провозглашает: когда дело дойдет до заключения мирного договора с палестинцами и окончательного урегулирования израильско-арабского конфликта, Израиль будет настаивать на сохранении за Иорданией особого статуса опекуна святых мест в регионе. Этот пункт уже не раз приводил к конфликтным ситуациям между Иорданией и Израилем. В частности, именно на его основе Аммани выдвинул протест против установки камер наблюдения на Храмовой горе, которые показали бы всему миру, кто именно стоит за беспорядками и провокациями на территории этой святыни. Сейчас упомянутый пункт договора может стать серьезным препятствием на пути нормализации Израилем отношений с арабскими странами, в первую очередь, разумеется, с Саудовской Аравией.
Когда Ицхаку Рабину заметили, что его политические оппоненты, прочтя этот пункт, заявят, что он "продал Храмовую гору Иордании", он ответил: "Я их мнение попросту игнорирую". Но если сохранять дух сказанного, то получится "Да плевать я хотел на их мнение!"
Любопытно, что бы сказали израильские СМИ, если бы подобную фразу произнес по отношению к левым Биньямин Нетаниягу?
Как бы то ни было, эйфория в связи с заключением мирного договора с восточным соседом была всеобщей. За ратификацию соглашения с Иорданией, как известно, проголосовали 105 депутатов кнессета. Против — только три депутата от партии "Моледет".
Представляя соглашение, Ицхак Рабин сказал, что пункт об аренде анклава Цофар и части Наараима на 25 лет с автоматической опцией продления — не более чем техническая уловка, которая помогла решить возникшую проблему: понятно, что аренда будет постоянно продлеваться. Однако в Иордании, видимо, считали иначе. На Востоке знают, что главное — никуда и никогда не торопиться.
* * *
Дальнейшее известно. Иордано-израильский мирный договор был подписан на пограничном пункте "Арава" в присутствии президента США Билла Клинтона. Помнится, на церемонии подписания присутствовали и журналисты "НН", включая фотографа Михаила Лидского. Запомнилось мне это потому, что, вернувшись, Лидский рассказывал, как все зарубежные журналисты тут же отправили в свои редакции снимки с церемонии, поскольку у них были сверхновые дигитальные фотоаппараты, а у Лидского — старый добрый "Никон". "Но вся эта электроника не идет ни в какое сравнение с обычными пленочными фотиками. Настоящий цвет передает только пленка!" — убежденно сказал Лидский.
Не знаю, придерживается ли мой коллега сегодня тех же взглядов на фототехнику, что и 25 лет назад. Да и прежнего восторга по отношению к миру с Иорданией давно уже нет. Хотя мир этот, несмотря на то, что за четверть века ему не раз приходилось выдерживать испытание на прочность, держится, пусть даже и не оправдал всех возложенных на него ожиданий.
P.S. Израильские фермеры, которых изгоняют с острова Наараим, обвиняют в сложившейся ситуации правительство. Они говорят, что их семьи обрабатывают эти земли больше 60 лет, а в таких случаях аренда обычно воспринимается как вечное владение. Власти, мол, бросили их на произвол судьбы, даже не попытавшись переиграть ситуацию. Но, во-первых, власти попытались. А во-вторых… Как объяснить этим людям, что за ошибки политиков рано или поздно приходится платить? Причем отнюдь не самим политикам, которые к тому времени могут уже пребывать в лучшем из миров. Или в худшем.
https://www.isrageo.com/2016/06/13/jordan-2/
