Очарованный странник, которому мир открывается с самой увлекательной, самой разумной стороны. И любовь – самый верный компас
Инна ШЕЙХАТОВИЧ
… Вчера он снова написал стихи, посвященные Рухаме. Любимой жене. Стихи наивные и юные, будто их автор с годами не стареет, не обретает жизненный панцирь, противостоящий тонкой и чистой нотке возвышенной любви. Он в этих строчках пылкий и романтичный юноша. Ромео. Тристан. Яков, так самоотреченно служивший ради любимой Рахель. Очарованный странник, которому мир открывается с самой увлекательной, самой разумной стороны. И любовь – самый верный компас.
Да оно так и есть: Барух Берлинер – пылкий романтик. Если пытаться всерьез, подробно рассказать об этом стройном, спокойном человеке, то надо писать книгу. Статья не тот жанр, в котором можно использовать различные тональности, ритмы, отступления.
Барух Берлинер, с которым меня познакомил неутомимый, всезнающий и всегда побеждающий Нахум Слуцкер, живет в Раанане, в доме, который похож на лабораторию исследователя. В кабинете – компьютеры, бесчисленные деловые папки, ноты, рукописи.
Рухама, жена и муза, та, которой адресованы все его слова любви и восхищения, тихо витает в комнатах, невысокая, вся какая-то уютная и мягкая. Она в парике, как пристало религиозным женщинам. Если Барух говорит: «Включи гостям тот фрагмент, ты знаешь», — она мгновенно это осуществляет, незаметно, просто, с нежностью.
Недавно в большом зале Московской консерватории на открытии фестиваля «Зимние грезы» прозвучал Концерт для виолончели с оркестром Баруха Берлинера. Солировал лауреат международного конкурса имени Чайковского Сергей Антонов. Автор с удивлением и благодарностью говорит:
— Меня очень тронуло, что далекие, незнакомые люди так тепло приняли мою музыку…
На 2020 год было запланировано 20 концертов, в которых должна была звучать музыка Берлинера. Состоялся один. Девятнадцать отменилось из-за эпидемии. Но – мы верим! – все сбудется, вернется, прозвучит.
… "Сотворение мира". Симфоническая поэма для чтеца и оркестра. Воспоминание. Музыка, которая реконструирует. Странное видение — будто из звучащего тумана, из мрака вырастает звучащее нечто. Слушаю горячую плазму, ритмизованный поток времени и пространства. Это масштабно, наполнено энергией. Словно разворачивается свиток. И проступают письмена. И нечто смутное, тревожащее, странно знакомое встает над пультами, над золотым росчерком арфы, над сталактитами смычков. Оркестр звучит до самых небес. Мир – оркестр. Какой стихии, если не оркестру, передать энергию космоса, смысл начала, первотолчка, судьбу, историю человечества?
Разные оркестры, разные дирижеры. И чтецы тоже разные. На иврите или на языке той страны, в которой исполнялась музыка. Во всех городах, во всех странах произведение находило отклик. Эстония, Молдавия, Болгария, Польша, США, Армения, Азербайджан, Франция, Калининград, Петрозаводск, Москва…
Вы вдумайтесь: мир сотрясают битвы и бури, демонстранты и мятежники, феминистки и «зеленые», правые и левые идут по планете, а переполненные залы слушают еврейскую историю. Слушают старую и такую захватывающую музыкальную притчу, в которой свет отделяется от тьмы, и цветет райский сад, и вздымает сокрушительные воды всемирный потоп, и Адам с Евой нарушают указ начальства. Странно, что политики в Израиле не понимают, как важен такой посол, как символичен такой посланец, как Барух.
Я приехала в дом Баруха и Рухамы, после того, что Эрез, израильтянин, живущий в Берлине, дал мне телефон педагога и продюсера Нахума Слуцкера, а Нахум назначил эту встречу. Августовский день пылал, как костер, гладкое, как фаянсовая тарелка, небо дышало усталым, как старый гнев, зноем.
Укутанный густой зеленью дом в конце переулка распахнулся, как книга. Нахум сказал: «Если бы ты видела, как это место выглядит по субботам и в праздники! Здесь можно встретить гостей со всего мира!» Кусты качают ветками – словно в знак согласия. Мы входим в мастерскую философа, композитора, поэта, математика Баруха Берлинера.
На стенах – картины Захара Шермана. Ироничные эскапады на тему классики. Ребусы- кроссворды. Во всем скромность и основательность. Я довольно много знаю про семью Баруха Берлинера. Дед – родом из Галиции – переехал в Вену, выращивал скаковых лошадей, открыл автомобильный завод. Его отец, Шабтай, авторитетный юрист, живший в Берлине, купил землю в Кфар-Сабе. После эта земля спасла ему жизнь, когда нацисты отняли имущество в Германии и угрожали его жизни. Он привез в подмандатную Палестину первые тракторы…Мама Шарлотта была прекрасной пианисткой, тонкой артистической натурой. Барух – первый сабра в семье, родился в 1942 году.
— Были ли у ваших родителей правила, своего рода программа, по которой они вас воспитывали?
— Было много постулатов. Верных и мудрых. Мой папа был самым прямым и честным человеком, какого мне в жизни довелось встретить. И я всегда хотел таким быть. И стремился так воспитывать детей.
— Как вам видится нынешняя ситуация – эпидемия, экономические трудности, странная, неоправданно жесткая политика в области культуры…
Он задумчиво прикасается к стакану газировки, поданному доброй рукой жены. В нем играют, светятся хрусталинки пузырьков.
— Мы это преодолеем, иначе и быть не может!
Он какое-то время молчит. Потом продолжает.
— Я привык видеть стакан наполовину полным. Все люди мыслят по-разному. У каждого есть его собственное мнение. Страшно, когда за мнение человек подвергается преследованиям. Хочу верить, что все изменится к лучшему. Верю в это. Мне бы хотелось жить в стране с определенными границами. В стране, где существует реальная толерантность. Где люди живут по принципу: живи – и дай жить другим.
Я сейчас пишу книгу по философии.
— Можно спросить, о чем она?
— Это непросто сказать… Существует 72 имени для обозначения Бога. Я пользуюсь обозначением «Высшая сила». Если очень кратко попытаться сформулировать тему книги, то можно определить так: каковы границы познания высшей силы… …Эмоциональная фреска для виолончели с оркестром. «Сон Яакова». Это очень камерное, личное, но в то же время очень яркое и мощное музыкальное высказывание Баруха Берлинера. Музыку талантливо исполнил российский солист, виолончелист Сергей Антонов. Ему композитор и посвятил это сочинение. В произведении есть отголоски напевов еврейских песен, что-то напоминает гротеск и печаль Джерри Бока, возвышенную торжественность молитвы «Кол нидрей», светлую лирику Леонарда Коэна.
— Господин Берлинер, какой из концертов за рубежом был самым драгоценным, самым впечатляющим?
— Они все были для меня драгоценны. Это огромная привилегия – видеть, как твоя идея, твое дитя, твое произведение воздействует на самых разных людей в мире.
С Нахумом Слуцкером Барух Берлинер дружит уже двадцать восемь лет. Они познакомились, когда Барух решил продолжить свои занятия музыкой. Музыка всегда занимала в его жизни важное место. Он еще в детстве брал уроки игры на скрипке, занимался у знаменитого скрипача и композитора Эдена Партоша. Уроженец Тель-Авива, Барух Берлинер заканчивал школу в Берлине, потом учился в Швейцарии, в Цюрихе. Сделал третью академическую степень по математике, вторую – по физике. Работал в авторитетной швейцарской фирме. Был актуарием, то есть специалистом по страховой математике.
Вернулся в Израиль. Преподавал в Тель-Авивском университете. Про «Сотворение мира» он впервые задумался, когда сыграл некий музыкальный фрагмент Нахуму Слуцкеру. Они сотрудничают очень плодотворно – Нахум и продюсер, и педагог¸ и единомышленник. Я спрашиваю у своего героя, кто для него Нахум, он улыбается, мгновение думает – и отвечает: "Все!"
Я обращаюсь к Рухаме, хочу знать, как они с мужем встретились, познакомились.
Она улыбается смущенно и гордо.
— У меня дома. Он к нам пришел. Это было сватовство. Я посмотрела – и сказала: вот, это он!
— Он тоже сразу почувствовал то же самое?
— Нет, ему потребовалось время…
… Любовь и музыка, математика и стихи, книги, философия. Все это огромно, как небеса. Как сама природа. В Киеве снимается фильм, "Надпись на стене", он посвящен памяти погибших в Бабьем Яру. В нем прозвучит музыка Баруха Берлинера. А в Калиниграде готовится спектакль, многожанровый, с элементами рока, современного танца. И снова тандем Слуцкер-Берлинер раздвигает горизонты.
Работы много. Мир огромен. А я пока прощаюсь, выхожу в жаркую историю израильского августа времен коронавируса. Все прекрасно, все правильно, пока мы заняты делом.
Я листаю сборник стихов Баруха Берлинера, и наугад выбираю строки, и перевожу с иврита:
"Когда я с тобой куда-нибудь еду,
Это не будничное событие.
Мне в радость затеряться с тобой на улицах,
Ведь я так люблю время женихов и невест!
Мне нравится сидеть рядом с тобой,
Вдыхая твою близость,
И я не хочу торопить время.
Я рад любому поводу
Побыть с тобой подольше.
Хочу, чтобы это длилось и длилось!
