Невеселое путешествие кошки Сони из Чувашии в Израиль и обратно. И история о том, как вице-мэр Нагарии пытался противодействовать ее депортации
Дина РАДБЕЛЬ
Наверняка многие слышали о ставшей знаменитой, о чем она, естественно, и не догадывается, — кошке Соне, репатриировавшейся в Израиль 27 июля с семьей Ватковских (мама, папа и сын). Каково же было удивление новых репатриантов, через мгновение перешедшее в отчаяние, когда трехлетнюю Сонечку на таможне арестовали, а ее растерянные и перепуганные хозяева вынуждены были отправиться в карантин по месту назначения – в город Нагарию.
Как такое могло случиться?
Напомним вкратце предысторию. Ватковские купили котенка в Чебоксарах, не особенно разбираясь в породах. Ветеринар записал ее как бенгальскую, чем очень порадовал семейство. Кошечку стерилизовали, она прожила в семье три года. Перед репатриацией в Израиль все необходимые документы на Соню были оформлены, ветеринарная служба аэропорта имени Бен-Гуриона за три дня, как и полагалось, была оповещена: кого везут, с чем и зачем. Но буквально в самый последний момент накануне вылета в Москве случилось непредвиденное. Из "Бен-Гуриона" сообщили, что ввоз бенгальских кошек на территорию Израиля запрещен, так как по квалификации – это дикое животное. Ватковские срочно повезли Соню к московскому ветеринару с просьбой выдать справку, подтверждающую, что Соня домашняя кошка, не дикая. Ветеринар выдал другой документ, и именно из-за него разгорелся сыр-бор на израильской таможне.
Двадцать дней Соня находилась взаперти в непривычных условиях — в клетке в Ришон ле-Ционе — в ожидании приговора. И дождалась. 15 августа бедняжку депортировали в Москву. Могло быть и хуже: как я поняла, ее могли и усыпить 26 августа, когда заканчивался срок насильственной «передержки», причем, за деньги владельцев.
Для выяснения всех подробностей мы обратились к вице-мэру Нагарии Дмитрию Эпштейну. Почему к нему? Именно он со своими помощниками сражался за Соню, к сожалению, «с ветряными мельницами», и до последнего дня был уверен в победе.
— Дмитрий, когда страну накрывает волна протестов, когда столько экономических и медицинских проблем, в том числе и в Нагарии, вы тратите время и душевные силы на кошку. Это как-то оправдано?
— Безусловно. Как я мог оставить семью новых репатриантов? Не успели они ступить на землю Израиля, как попали под каток бюрократической машины. Любимицу грубо изъяли из семьи. Вот такое печальное начало алии…
— На каком этапе к вам обратились за помощью?
— Я оказался внутри этой истории с самого ее начала. Первый, к кому мы обратились с просьбой, — главный ветеринар страны. И получил ответ:
«Нет, нет, и нет».
Там же в ответе была ссылка на законы ввоза животных в Израиль, но нет ни одного пункта о бенгальских кошках. На мой взгляд, это был формальный, механический отказ. И именно этот бездушный отказ повлиял в дальнейшем на решение всех остальных организаций… Юридический советник общества защиты животных НОАХ сообщила в письме на наше обращение, что буквально недавно разрешение на ввоз двух бенгальских кошек из Германии было выдано, но при условии, что хозяева не будут выпускать кошек из дома. Появилась надежда… Но Ватковских еще обвинили и в том, что они спрятали кошку, то есть везли ее нелегально.
— Как вы действовали дальше?
— Нас переадресовали в Управление национальных парков и заповедников Израиля, где регистрируют диких животных. Диких! Представляете, как были потрясены хозяева Сони. Их домашняя любимица – дикая! В этом Управлении утруждать себя изучением документов не стали, и, увидев отказ ветеринара, отправили нам отказное письмо. После этого мы решили все проверить самостоятельно, докопаться до истины и обратились в отдел руководства филиала министерства абсорбции в "Бен-Гурионе". Там переговорили с сотрудницей, которая сопровождала новых репатриантов до того момента, как они вступили на землю Израиля. По ее словам, кошка все время находилась в переноске, никто ее не прятал. Сотрудница готова это подтвердить. Тогда мы углубились в изучение всех данных о Соне, и обнаружили в официальном заключении, выданном в Чебоксарах, — код, по которому можно было проверить и удостовериться в том, что эта кошка – девятое поколение бенгальских котов. Но никто не заинтересовался. Никто не проверил. Всем, простите, было наплевать. НОАХ предложил предоставить адвоката на определенных условиях. Но я решил, что требуется политическое вмешательство на более высоком уровне. С судом надо повременить.
— До кого вы достучались?
— У нашего мэра Ронена Марели состоялась рабочая встреча с министром по охране окружающей среды Израиля Гилой Гамлиэль, где был представлен проект «город без асбеста», я присоединился к этой встрече и задал свой вопрос министру…
— И какова реакция?
— Многие заулыбались. Серьезные дела обсуждались, а я с кошкой… Решение не было принято на месте, но позднее со мной связался ее помощник и обещал, что в воскресенье 16 августа вопрос будет решаться.
Затем мы отправили просьбы о вмешательстве нескольким депутатам Кнессета. Не буду называть имена, к кому обращались, так как ничего не вышло. Но некоторые помощники связались с Ватковскими, и мы также ожидали от них ответов в ближайшие дни.
— Вы подключили сильных мира сего, а Соню все равно депортировали.
— Не хочу говорить о том, чего я не знаю точно, но, по-моему, слишком "вовремя" кошку депортировали. Думаю, что такая срочность в шаббат была вызвана тем, что в воскресенье вопрос все-таки мог разрешиться.
— Я разговаривала с главой семьи — Леонидом, они были испуганы, не знали, какое решение надо принимать, боялись, что, если дело дойдет до суда, то бедная Соня застрянет в клетке надолго, а это очень серьезная травма для животного.
— Мы могли что-то решить, но надо было набраться терпения. Я рад, что кошка жива, что она благополучно добралась до Москвы, и уже на момент нашего разговора, думаю, вернулась в Чебоксары. Я надеюсь, что новые репатрианты хотя бы увидели, что есть люди, которым не безразлична их судьба и судьба их кошки.
— Очень странно, что ни у кого из чиновников не дрогнуло сердце, ведь наверняка у кого–то из них есть домашние питомцы.
— Если проверить, сколько времени они занимают эти должности, не продвигаясь, без желания открыть что-то новое, то можно сделать определенные выводы — закостенели.
— Мы сейчас говорим о проблеме одной семьи, а ведь вам приходится работать и с другими репатриантами, приехавшими в Нагарию в последнее время?
— За два месяца — июль и август – к нам приехали около шестидесяти человек. И среди них репатрианты не только из постсоветского пространства. В августе из Франции в Нагарию приехали 18 семей, среди них есть врачи. Это специальный проект Сохнута с трудоустройством врачей. Также приехали из Южной Америки — Бразилии и Аргентины. Предстваитель "Натива" все это время не работал, выездные визы не выдавались, но сегодня все, чей въезд был приостановлен из-за "короны", могут приехать — и приезжают. Уже начали работать консульства, и в ближайшее время мы увидим всплеск алии, предполагается увеличение волны репатриации на 30-40 %.
— Как думаете, город будет меняться вместе с новыми людьми?
— Сейчас очень тяжелое время. Изменилась вся страна. Весь мир. И часть мира закрыта для нас. Да и некоторые «красные города» закрыты внутри страны. Рядом с нами закрыта Ярка, где живут 17 тысяч человек. Все это очень давит на людей. Мы со своей стороны, как муниципалитет, отвечающий за новых репатриантов, стараемся по максимуму способствовать их абсорбции, по крайней мере на первых шагах. У нас работает достаточное количество сотрудников, чтобы им помогать.
— Кто-нибудь из них привез животных?
— Да, недавно одна семья привезла собаку. Они, естественно, в карантине, а собачку некому выгуливать. Мы нашли волонтеров, готовых помочь. На самом деле, есть масса людей, любящих животных.
— А вы?
— У меня дома две собачки и есть своя дворовая кошка. Гуляют втроем — мои собачки и она.
— Вот вы заговорили о дворовой кошке, то есть, фактически, уличной. Кто-нибудь из городских властей о них заботится?
— В Нагарии в прошлом году поставили кормушки, и в дни тотального карантина муниципалитет взял на себя ответственность за доставку еды, чтобы не подвергать опасности горожан. На данный момент определены из жителей города ответственные за каждой кормушкой, они находятся в постоянном взаимодействии с главным ветеринаром.
— Это хорошее начинание. Хотелось бы, чтобы кормушек стало больше, и жители Нагарии более ответственно относились к уличным животным.
— Я с вами абсолютно согласен. В мире есть добро, и одно из доказательств этому — любовь к животным. Не помню чье это высказывание, но оно мне очень близко: „О величии нации и ее моральном прогрессе можно судить по тому, как она обращается с животными“.
* * *
Леонид Ватковский дополнил рассказ вице-мэра:
«Я хотел бы поблагодарить вице-мэра Дмитрия Эпштейна и его помощниц Анну и Анастасию за внимание и заботу, за все, что они для нас сделали. Но с другой стороны нас поразила бюрократическая оценка ситуации, это непробиваемая стена, и нет в этой стене дверей. Как физик, я привык ко всему относиться по-научному. Изучил все законы, все, что доступно, что можно было изучить. И нигде нет упоминания, что бенгальских стерилизованных кошек нельзя привозить в Израиль. Я так и не нашел для себя ответа на вопросы. Чем же эта порода опасна?
Кстати, в Иерусалиме и Тель-Авиве есть питомники с бенгальскими кошками. Их разводят и продают. Чем кошка, родившаяся не в Израиле, более опасна? Мы даже предположить не могли, что наша Соня представляет какую-либо опасность здесь. В России и не только –это обычная домашняя кошка.
И, конечно же, шокирует полное отсутствие информации до вылета. Самое обидное, что сообщение о кошке надо отправлять в "Бен-Гурион" не ранее, чем за три дня до вылета. А что делать с домашним питомцем в случае неожиданного отказа? Выбросить?
Я до сих пор не нашел список запрещенных к ввозу пород кошек. Да, мы очень расстроены, но Соня не выброшена на улицу. В Чебоксарах живет мой старший сын, он о ней позаботится.
Нас крайне удивила реакция отдельных людей в соцсетях. Много оскорблений, нас чуть ли не контрабандистами называют и все такое. Но есть и добрые пожелания, и предложения о помощи. Их больше! Спасибо всем, кто нас поддержал!
ОТ РЕДАКЦИИ
Видимо, на самом начальном этапе возникла путаница, вызванная тем, что одинаковое название дано и дикой бенгалке, и межродовому ее гибриду с домашней кошкой. Во всем мире этот гибрид считается абсолютно домашней мурлыкой, и надо быть закостенелым бюрократом от ветеринарии, чтобы это не учитывать.
Обратимся к Википедии. История породы началась в 60-х годах прошлого века, в доме любительницы кошек Джейн Милл в США. Принадлежащая ей самка бенгальской кошки по имени Малайзия повязалась с чёрным домашним котом и произвела на свет пятнистого котёнка. Первый пра-бенгал, как и её потомство, погибли, и работа над породой возобновилась только в 1980 году.
Выведение породных кошек путем скрещивания с дикими — весьма трудоемкий процесс, для которого необходимо иметь несколько диких кошек. Не каждый представитель Prionailurus bengalensis будет вязаться с более мелкими домашними кошками. Кроме того, все мужское потомство от таких вязок — бесплодно, поэтому в работу над породой идут только самки.
Джейн Милл разбиралась в генетике и практике разведения диких и домашних кошек и ей удалось получить потомство, устойчиво передающее породные признаки. Представителем породы считается бенгал, отстающий от дикого предка более чем на 4 поколения.
Порода была представлена на выставке в 1987 году. В 1991 году породу официально зарегистрировали и допустили к выставкам и породному разведению.
Одно из названий дикой бенгальской кошки — «леопардовая кошка», поэтому может возникнуть предположение о её близком родстве с леопардом. На самом деле она не ближе к леопарду, чем обычная домашняя кошка, хоть и относится к другому роду — роду восточные кошки.
Характер бенгальских кошек объединяет темпераменты дикого зверя и домашнего животного. У бенгалов хорошо развит охотничий инстинкт. В любом возрасте они признают игры «на охоту» — гонки за мячами и игрушками, ловлю махалок, погони и преследования. Хорошо живут в стае. Быстро дичают при вольерном содержании. При воспитании котят очень важно приучать их к рукам, иначе они могут вырасти диковатыми. Вопреки слухам, бенгалы не кровожадны и не агрессивны. Никакой опасности для детей и домашних животных (кроме грызунов и птиц) не представляют. С лёгкостью обучаются ловле мышей, но редко едят их.
Девятое поколение от любви диких бенгальских котов и домашней кошки — это уже совершенно "очеловеченное" существо, сохранившее лишь облик "миниатюрного леопарда". Но, к сожалению, задумываться об этом те, от кого зависело принятие решения, не пожелали.
Кстати, в какой-то мере эта история напоминает эпопею с мартышкой Яшей — совместными усилиями хозяев обезьянки, юристов, общественных деятелей и журналистов домашнего питомца удалось вызволить из "тюрьмы". Увы, перенесенный стресс подорвал здоровье Яши и он после возвращения домой прожил совсем недолго.
Надеемся, что бюрократический лёд будет пробит и Соне всё-таки удастся вновь стать репатрианткой, вернуться к своим хозяевам и прожить свой кошачий век в тепле и неге.
