Разговор с "мальчиком из пробирки"
Петр ЛЮКИМСОН
Недавно автору этих строк довелось познакомиться с 22-летним парнем, который в разговоре обмолвился о том, что у него никогда не было отца, и это понятие ему абсолютно ничего не говорит. Слово за слово — и выяснилось, что мать родила его путем искусственного оплодотворения от анонимного донора спермы в возрасте 36 лет. Мне показалось интересным, что чувствуют такие дети, как они себя идентифицируют, чем отличаются от других, и я уговорил Рона (назовем его так!) дать интервью для нас.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
— Рон, когда ты впервые узнал, каким образом был рожден, и как воспринял это известие?
— Так сразу на этот вопрос не ответишь. Любой ребенок, который растет без отца, задается вопросом о том, кто его папа и где он находится, и однажды получает ответ. Моя мама по совету психолога с самого начала решила быть со мной честной и сказала, что папы у меня нет и никогда не было. И что нам хорошо вдвоем без всякого папы. То есть я родился как бы от святого духа. Понятно, что такой ответ меня не устраивал, но прозревать я начал где-то после десяти лет, а окончательно все понял годам к тринадцати. И с тех пор мои отношения с матерью заметно осложнились. С одной стороны, я очень ее люблю, а с другой не могу простить того, что она приняла такое решение, совершенно не думая о том, как я буду с этим жить. Ею двигало исключительно эгоистичное желание иметь ребенка, и этого я простить не могу!
— Ты знаешь, сколько детей в обычных семьях говорят родителям почти то же самое: "Я вас не просил, чтобы вы меня рожали!"?
— Да, возможно, но тут другое. У всех этих детей есть прошлое, есть отец. Даже если он погиб или бросил семью, у него есть имя, в доме есть его фотографии, есть люди, которые его помнят… И тогда ты знаешь, кто привел тебя в этот мир, знаешь, что у тебя есть родственники не только со стороны матери. То есть у тебя в той или иной мере есть полноценная семья. Даже у сирот, оставшихся без обоих родителей, она есть – пусть в прошлом. У таких, как я, ее нет по определению, и это очень ранит. Знаете, о чем я скорблю в День памяти? О том, что мне даже некого вспоминать! На мой взгляд, чем рожать детей таким путем, куда честнее было бы усыновить чужого ребенка. А так есть ощущение, что я не человек, а вещь, которую купили.
— Ну, не преувеличивай…
— А что тут преувеличивать? Моя мать не смогла выйти замуж, осталась одинокой и в один прекрасный момент сказала себе: "Ладно, если у меня не получается родить в семье, я могу ребенка купить!" Купила сперму, которую мужчина продал, чтобы заработать, заплатила за процедуру искусственного оплодотворения – и вот он, я! И я больше, чем другие, чувствую справедливость слов книги "Коэлет" о том, что счастлив тот, кто никогда не рождался.
— С какими проблемами ты сталкиваешься в связи с особенностями рождения?
— Их множество. Ни в детском саду, ни в школе у меня почти не было друзей, так как мне очень трудно общаться с людьми, я просто не знал, как это делать. Мне и сейчас трудно, поэтому я счастлив, что у меня недавно появился настоящий друг. Думаю, если бы у меня были брат или сестра, или обычный отец, если бы я видел, как мать с ним общается, мне было бы легче. Я долго никому не хотел рассказывать о том, как появился на свет. Труднее всего мне пришлось в переходном возрасте. Я абсолютно ничего не знал о том, как должен вести себя мальчик, который превращается в мужчину, хорошо это или плохо, когда у тебя вдруг появляются волосы в разных местах, что делать с поллюциями, как бреются и т.д. Мать в этом ничего не понимала, но в какой-то момент сообразила, что мне нужна помощь, и попросила знакомого все мне объяснить. По-моему, он сам растерялся от этой просьбы.
На следующем этапе у меня возникли трудности в общении с девушками. Сейчас есть исследования, согласно которым многие мужчины, рожденные одинокими женщинами, становятся гомосексуалистами. Ко мне это не относится, но сам факт меня не удивляет. Когда ты растешь только с мамой, и основной круг общения составляют ее подруги, ты невольно начинаешь вести себя по-женски. Это происходит помимо твоей воли. У тебя нет "мужского" опыта, ты не знаешь, как знакомиться с представителем другого пола, как строить с ним партнерские отношения, потому что ты этого никогда не видел. Мне 22 года, и я до сих пор девственник. Надеюсь, что рано или поздно встречу девушку, с которой смогу создать семью, и тогда у нас будет много детей. Обязательно много детей!
У таких, как я, есть еще один страх: переспать с собственной сестрой или даже жениться на ней. Правда, сейчас, когда я знаком с несколькими сводными братьями и сестрами, риск стал значительно меньше. Но он все равно существует – никто перед тем, как заняться любовью, не станет просить сдать анализ ДНК.
— А как ты познакомился со сводными братьями и сестрами?
— Их обычно называют сиблингами. Сейчас это просто. В "Фейсбуке" есть закрытая группа для детей, зачатых с помощью искусственного оплодотворения, и еще одна группа для их родителей. Вы сдаете анализ ДНК в Штатах, через неделю получаете ответ и на его основании можете найти своих сиблингов в группе. И вы знаете, само существование такой группы очень помогает. От того, что ты такой не один, что нас много, на душе становится легче. Я стал лучше общаться с людьми, у меня улучшились отношения с мамой. Но от инцеста, если речь не идет о браке (перед свадьбой, если один из будущих супругов был зачат с помощью донора, оба обязаны сдать анализ ДНК. – Прим. ред.), находка сиблингов не гарантирует, поскольку есть десятки тысяч людей, которые не знают, что были зачаты от донорской спермы. А сколько есть сиблингов, рожденных от одного донора, не знает никто. Даже сотрудники банка спермы…
* * *
Как оказалось, проблема, которая высветилась во время интервью с Роном, поистине огромна, и в ивритском сегменте интернета ей посвящены десятки статей и немало трогательных историй. Одну из них недавно рассказал сайт Walla.
Омер и Рона появились на свет в одном городе и от одного анонимного донора. 14 лет спустя они стали учиться по программе для одаренных подростков, ездили на занятия и с занятий в одном поезде и по дороге разговорились. Омер интуитивно почувствовал, что Рона ему сестра, и, придя домой, сообщил об этом матери. "Рону мама тоже родила от донора, мы внешне похожи, и информация о нашем доноре совершенно сходная. Мама, это не случайно", – сказал он. Подростки прошли тест ДНК, который подтвердил, что они являются сиблингами.
Первые дети, рожденные от анонимных доноров спермы, появились в Израиле в 1970-х годах. В 1990-х их уже были тысячи, сегодня – десятки, а то и сотни тысяч. Точной цифры не знает никто, поскольку никакой статистики под данному вопросу не публикуется. Однако известно, что в стране сегодня действует 17 банков спермы (14 государственных и 3 частных) и ежегодно рождаются порядка 4000 детей, у которых в свидетельстве о рождении стоит прочерк в графе "отец". Можно предположить, что не менее половины из них родились от донора спермы.
Психологические особенности таких детей долгое время никем не исследовались, и только в 2020 году психолог и соцработник Яске Хори защитила по этой теме докторскую диссертацию.
Основной вывод исследования д-ра Хори сводился к тому, что люди, рожденные путем искусственного оплодотворения от донорской спермы, испытывают множество проблем, связанных с самоидентификацией (в том числе, и сексуальной) и коммуникацией, они страдают различными фобиями и психологическими расстройствами чаще, чем те, кто воспитывался в полных семьях или даже матерями-одиночками. В связи с этим д-р Хори пришла к выводу, что совместное родительство, когда одинокие мужчина и женщина, не желая по тем или иным причинам вступить в брак, решают завести общего ребенка и совместно его воспитывать, намного предпочтительнее искусственного оплодотворения от анонимного донора спермы, к которому следует прибегать лишь в случае, если все другие варианты родить исчерпаны. Кроме того, считает д-ра Хори, каждая одинокая женщина, решившая обратиться в банк спермы, должна пройти специальную комиссию в составе психолога, соцработника и специалиста по этике, которые должны разъяснить ей все проблемы, способные возникнуть у ребенка.
Тем не менее, все понимают, что в связи с резким ростом числа израильтянок, не сумевших найти постоянного спутника жизни до 40 лет, будет расти и число детей, рожденных от доноров спермы. Сейчас это явление распространилось даже на религиозные круги. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы деятельность банков спермы четко регулировалась юридическими номами, чего сегодня в Израиле, в отличие от большинства стран Запада, нет и в помине. В принципе законодательство максимально защищает анонимность донора. Женщинам или парам, выбирающим донора в клинике, сообщают лишь его национальность или расу, цвет глаз и волос, рост, страну рождения его или его предков. Доноры же не знают, кто воспользовался их материалом: это делается, чтобы обезопасить их от ситуаций, в которых женщина может потребовать алименты, или чтобы донор не мог предъявить какие-либо права на ребенка.
Но право донора на полную анонимность вступает в явное противоречие с правом ребенка знать, сколько у него сиблингов и как избежать возникновения интимных отношений с ними.
Теоретически в банке спермы должны вести учет того, сколько детей родились от каждого донора, и ограничивать эту цифру. В Израиле за неимением законодательства такие ограничения ввели сами банки, причем цифра варьируется от 6 до 25, в зависимости от банка. На деле же не все матери сообщают банку о рождении ребенка, и не каждый банк достаточно ответственно подходит к вопросу, чтобы позвонить и выяснить это самостоятельно. К тому же ничто не мешает донору сдавать сперму в нескольких банках. На Западе же практически повсеместно отменена анонимность доноров, и действуют ограничения по количеству детей от каждого. В Германии — не более 15, в Великобритании донор может жертвовать только десяти семьям, но неограниченное количество раз. В Бельгии количество детей, рожденных от одного донора, не ограничено, однако пожертвования можно делать максимум шести семьям, такое же правило действует во Франции. А вот в США ограничений нет, только рекомендации Американского общества репродуктивной медицины: 25 детей одного донора на 800.000 человек.
В такой же маленькой стране, как Израиль, анонимность доноров и отсутствие контроля над ними вполне может привести к трагедиям. Например, недавно в одном городском квартале были выявлены 27 сиблингов одного донора.
Д-р Хори, настаивая на отмене анонимности доноров, говорит об опасениях банков: такой шаг может привести к тому, что доноров не станет вовсе. Однако опыт Великобритании показывает, что это не так. После отмены анонимности количество доноров поначалу действительно резко уменьшилось, но затем не только восстановилось, но и возросло. Причем, если прежде сперму сдавали, в основном, желавшие подзаработать студенты, то теперь в банки обращаются взрослые мужчины, действующие по идеологическим мотивам – желают подарить ребенка тем, кто не может это сделать естественным путем.
Все эти проблемы, повторим, могут быть решены только законодательным путем, а пока никаких сдвигов в этом направлении в нашей стране нет. Единственную серьезную попытку провести соответствующий закон предприняла в 2017 году бывший депутат Ализа Лави, но безуспешно. Теперь остается только ждать, когда кто-то из депутатов вспомнит об этой инициативе. Но ведь закон коснется лишь тех, кто родится уже после его утверждения, если таковое состоится. А пока Рону и таким, как он, надо жить дальше…
[nn]
