Незабываемое путешествие израильтян на Оркнейские острова
Елена ПЛЕТИНСКАЯ
Фото автора
Путешествовали мы как-то по Шотландии. Базировались на тот момент в Инвернессе. Город, надо заметить, очень оптимистичный, в нем полно кладбищ и еще больше похоронных бюро. Ну и раз уж нас занесло в те хайлендские края, решено было отправиться на Оркнейские острова. До которых оттуда ближе, учитывая расстояния страны скоттов.
Сначала мы долго-долго ехали на автобусе мимо бесконечных тучных полей с аппетитными стадами коров, коз, барашков и т.д. И в конце концов прибыли в уютную шотландскую деревеньку с незатейливым названием Джон О`Гроутс. Там я поняла, для чего мы проделали столь долгий путь. Чтобы узреть то, чего не видели еще со времен советской молодости. А именно: туалет с дыркой в полу. Но в отличие от совкового отхожего места, это было чистое и почти без соответствующего амбре. Так оказывается тоже возможно.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Наши впечатления продолжились уже на пароме, на который мы бодренько перебрались под сильными дождевыми потоками. Чего делать категорически не следовало, но мы о таком даже подумать не сообразили. Это мы потом уже узнали, что туда летают маленькие самолетики из Эдинбурга. Паром так паром, иначе до островов не добраться. Но не с моей вестибуляркой! Хотя я ведь и раньше каталась на таких посудинах. Только те были гораздо больше, да и моря поспокойнее во сто крат!
В одном из наших водных путешествий по родному Средиземному морю некая попутчица застукала меня за странным с ее точки зрения занятием. Видимо я слишком угрожающе вытягивала шею навстречу живительным потокам кислорода, перегибая тушку через перила корабельной палубы. Этого ей показалось достаточно, чтобы всверлиться в мой неокрепший мозг. Назидательная лекция о правильном и здоровом образе жизни, дабы не страдать от приступов морской болезни, лишь в одном месте была прервана моим робким возражением о слабом вестибулярном аппарате.
— Вестибулярный аппарат плохой?! — возмущению заботливо навязавшей мне свое общество визави не было предела. — Так вы ж обязательно приобретите новый! С собой в дорогу надо брать только надежную и проверенную технику. Чтоб не подвела в пути. А то мало ли…
М-да… Одно воспоминание автоматически тащит за собой следующее. Охота к перемене мест, чтоб ее…
Но вернемся к дороге на Оркнеи.
Помните, детскую считалку, вот эту: "Море волнуется раз, море волнуется два…"? Так вот, на сей раз это было и не море, а целый океан. Который горбатился и, издевательски хохоча, перекидывал наше судно с одной волны на другую. В итоге на Оркнейские острова я высадилась, имея на своем челе изысканный серо-буро-малиновый оттенок. В ходе дальнейших передвижений и с помощью спасительного воздуха, на время отступивший. Но как выяснилось позже, позиций своих не сдавший…
Дальше было только хорошо и прекрасно. Нам показали жилища неолитических предшественников пиктов, обитавших на этой земле задолго до воинственных скоттов и викингов. Эти не такие уж и тесные постройки, вырытые в земле, словно домики для кротов, были похожи на суфлерские будки, обложенные со всех сторон камнем. Называется это место Скара-Брей, и находится на берегу Атлантики. Высокая трава, сломленная и прижатая к земле могучим ветром, прикрывала собой обиталища местных жителей. Через нее под нудным дождиком мы пробрались к сохраненному для истории губернаторскому поместью.
Очутившись на пороге особняка, я моментально погрузилась в мягкие объятья пушистого пледа. В юности, когда не могла быстро заснуть (что тогда было большой редкостью), начинала воображать себе нечто милое и успокаивающее. Впрочем, это и до сих пор так, разве что представлять нынче приходится гораздо чаще. И таким релаксом мне почему-то всегда служил некий мифический надежный дом с толстыми стенами, который укроет и защитит от всего на свете. Внутри крепкая дубовая мебель, сработанная на века. Большой на полстены в розовых обоях камин, с потрескивающими в нем поленьями. И, разумеется, мягкие кресла, диваны и кофейные столики. За окнами обязательно должны были присутствовать метель, вьюга и темень. И ты точно уверена, что никакие даже самые мрачные силы тебя здесь не достанут. Это знание толкает тебя выглянуть наружу, показать язык своим неведомым страхам. И тут же спрятаться обратно в мерцающее свечами тепло. Вот такие чувства внезапно обуяли меня при посещении губернаторской обители.
Уходить оттуда я не желала никак, еще и по причине предчувствия того, что ждало меня впереди.
Затем нам конечно же показали мистические мегалиты, итальянскую церковь времен Второй мировой войны, полузатопленные германские корабли и вполне себе приличную современную, хоть и не самую легкую жизнь островов.
На этом лирически-обзорна
я часть путешествия закончилась. А дальше началось неприкрытое ажурными витиеватостями возвращение в веселый Инвернесс.
Итак, отступать было некуда, нас ждал паром. И я на него мужественно взошла в смутной надежде, что все-таки выживу в неравной борьбе с вредным океаном. Плюхнувшись рядом с приятного вида тетечкой на скамейку, я немедленно ощутила всю прелесть суровой действительности. Превратившей меня на глазах у кораблятского человечества из приличной еврейской женщины в блювала и нарвала одновременно.
Серо-буро-малиновый оттенок вернулся на свое место. О том, чтобы подойти к борту и подарить содержимое моего желудка негостеприимной Атлантике, не было и речи: как-то не улыбалось мне стать героиней ситуации под тревожным названием "Человек за бортом!". А гальюн был заперт напрочь и члены команды поясняли, что он засорился.
Я затянула известную арию, пытаясь хоть куда-то отвернуться на тесной палубе. Как вдруг моя соседка по скамье неподсудимых широко раскрыла передо мной свою сумку со всем ее немалым содержимым. Сочувственно гладя меня по спине, она обратилась к моему мужу по-английски, жестом указывая, что именно я должна сделать. Несмотря на все свое до крайности изумленное состояние, я отчетливо помню этот жест, хотя прошло уже прилично лет!
Блювал вместе с нарвалом исправно извергали содержимое моего несчастного нутра в саквояж сердобольной женщины. А мои жалкие попытки остановить этих чудищ были тщетны. К тому времени, меня жалели уже все рядом сидящие и стоящие туристы американского происхождения.
Тем временем мой муж, с трудом передвигаясь по уходящей из-под ног палубе, бегал в запертый гальюн, возле которого висел толстенный рулон с бумажными полотенцами. Под конец от рулона осталась только сиротливая картонка.
Правда, как выяснилось, я была такая не далеко одна. Но легкости бытия осознание данного факта мне в тот момент не принесло.
Зато, когда мы все-таки сошли на твердую землю, я впервые осмелилась проблеять нечто нечленораздельное по-английски в благодарность пострадавшей от меня женщине, впервые не прибегая к помощи любимого супруга!
