Роковая блондинка Фареса Салаха
Владимир ТАРТАКОВСКИЙ
Пьеса в диалогах
Вторник.
– Ты обязан ее увидеть!
– Обязан?
– Обязан! Друг ты мне, или нет?
– Конечно, Фарес. Самый близкий друг.
– Даже если не самый, тебе не интересно ее увидеть?
– Ты уже показывал.
– Фотка в мобильнике – это не то. Так, Алекс, не будь занудой! Когда твоя Ира хотела свежего овечьего молока, я вез его тебе через весь Израиль. А ты не хочешь знакомиться с моей Гальей? Что тебе? Возьмешь вечером Иру, пройдемся, зайдем в кафешку, поужинаем. Я угощаю.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
– Ладно, может быть в четверг. Если это еще будет актуально.
– Это будет актуально всегда!
– Сам ее зацепил, или кто-то подставил?
– Сам справился. Если кто-нибудь мне помог, то только Аллах. Но как помог! Разгрузился я в «Красне Шапошка», вижу: сидит одна. Кофе, мороженое, сигарета. Красотка – просто супер! Блондинка! Подошел, говорю: «Доберы утра», она мне на иврите: «Бокер тов». Короче, познакомились. Говорили по-английски, она всего неделю в Израиле. Как, спрашиваю, нравится Израиль? Да, говорит, очень нравится: тепло, море, люди улыбаются. Только хлеба русского не хватает, черного. Вот как Аллах мне помог – у меня этого хлеба полмашины! Говорю: момент, и принес ей четыре буханки, разные. Она: вот такие глаза. Глаза голубые, волосы золотые! Не девочка – мечта! Зовут Галья. Сходим в кафешку сегодня или ждем четверга?
– Ждем четверга и создадим тебе легитимный профиль.
– В каком смысле?
– В прямом, Фарес. Ясно, зачем мы тебе нужны: хочешь показать Гале русских друзей.
– Еврейских. Только я не Фарес, а Фредди, запомни хорошенько! Смотри, не проболтайся, что я араб. Иначе я тебя зарежу.
– Только без мучений, с одного удара, ОК?
– Конечно, мы же друзья.
– А Галя думает, что ты еврей?
– А я не похож? Или говорю с акцентом?
– Есть немного, когда волнуешься. Вместо «п» говоришь «б».
– Ничего, она новенькая, разницы не заметит. А потом станет моей, и все!
– А если она не захочет?
– Захочет.
– А если нет?
– Тогда убью нас обоих.
– Серьезно.
– Ну да! Это только у евреев женщина важнее мужика: сегодня согласна, завтра передумала. А у нас все решает только мужчина! Или «да», или прощайся с жизнью. И женщина это чувствует, ясно?
– Примерно.
– Не обижайся, но ваши мужики – не мужики. Не умеете владеть женщинами. Женщина любит силу, понял?
– Понял. Она приехала одна?
– Да, по какой-то программе. Ждет общагу, пока сняла комнату. Значит – доступна.
– Везет тебе! Ладно, бери накладные, грузись, дуй в Ашдод.
– Сегодня только Ашдод?
– Да, но там девять точек.
– Чепуха. Главное, сегодня вечером мы с Гальей встречаемся. Как думаешь, когда она станет моей?
– Слушай, Фарес! Пардон, Фредди. Посмотри на часы. Сейчас появится шеф и все популярно тебе объяснит.
– Ладно, господин бухгалтер, еду. Только не забудь: в четверг идем в кафе, без фокусов.
* * *
Среда.
– Ну, как вчера свидание?
– Лучше не бывает! Аллах опять был со мной! Во-первых, я ей намекнул, что в Израиле живут не только евреи. По-моему, она догадывается, кто я, и похоже, что для нее это совсем не проблема. Еще я сказал ей, что у моего отца в поселке собственная пекарня, и доля в этой нашей. И, когда женюсь, у меня будет собственный дом.
– Как романтично!
– Так, Алекс, не трынди. Лучше скажи другое: откуда вдруг еврейка-блондинка?
– Как – откуда? Из парикмахерской.
– Она натуральная, без вопросов!
– Тогда из Европы.
– Но вы же говорите, что ваши предки жили здесь.
– А вы говорите, что – нет.
– Алекс, не дури мозги. Я, между прочим, провел тест, просто из интереса: спросил ее, что такое мезуза? Ну, в дверях, этот ваш листик в футляре.
– Молодец, знаешь про листик.
– Вот! А Галя – только про футляр.
– Тебе это важно?
– Нет, господин бухгалтер, даже наоборот. По-моему, русская честнее и проще, чем еврейка и не занудная – быстрее согласится принять ислам.
– Ты думаешь?
– Надеюсь. А теперь главное. Угадай, где я ночевал!?
– Серьезно?! Ничего себе! Ну, даешь! Поздравляю. Неужели четыре буханки хлеба так сблизили сердца?
– Может быть. Но, скорее – посещение ювелирного магазина. Купил ей колечко: платина и маленький камешек, четыреста евро. Бабки, конечно, приличные, но я почувствовал, что Аллах со мной, и они даром не пропадут. Такая девочка, и на второй день – моя! Надеюсь, она согласится принять ислам.
* * *
Четверг.
– Фарес?! Куда ты пропал? Что с твоим мобильником?
– Убей меня, Алекс. Просто – убей.
– Я бы с радостью, но с одного удара не получится.
– С десяти еще лучше.
– Что случилось? Галя?
– Она.
– Но ты же сегодня ночевал дома.
– Откуда ты знаешь, где я ночевал?
– Да тебя где только ни искали. Я хотел в полицию звонить.
– Я сейчас как раз оттуда. Выключи мобильник и не перебивай. Позавчера, после кафе я купил ей кольцо за четыреста евро.
– Помню, ты говорил.
– Ну вот. Потом остался у нее, это было что-то! А сегодня утром – звонок из ювелирного: ты не ответил на наше сообщение, хотим удостовериться, что покупка была действительно сделана тобой. Мною, говорю, кольцо за тысячу четыреста шекелей. Нет, говорят, колье за двадцать восемь пятьсот. У меня, конечно, сразу темно в глазах. Оказалось, что это совсем другой магазин и покупка сделана на два часа позже. Не может быть, говорю, в это время я был в кровати, а кредитка – вот, в моих руках. А ты, говорят, не спорь, а быстро звони в кредитную компанию – получить страховое покрытие нечестной сделки. Кстати, проверь мобильник: мы об этой покупке посылали сообщение. И вспомни, кто брал кредитку. Оказалось, со страховкой я опоздал: с покупки прошло больше двадцати четырех часов. Теперь ее можно опротестовать только через адвоката. Но сначала надо обратиться в полицию. Сообщения о колье я не нашел, но Галья игралась мобильником, наверно его стерла.
– У тебя же там все по-арабски.
– Сообщение из ювелирного было по-английски.
– А как же кредитка?
– Очень просто – в тот вечер пару раз заходили ее друзья. Галья болтала с ними в дверях и скоро возвращалась.
– Передала им твою кредитку, потом получила обратно и вернула на место?
– Точно. Звонил ей, заезжал – исчезла.
– Круто!
– Убей меня, Алекс!
– Ты уже и так готов.
– Такая русская собака!
– А тот, кто расплачивался кредиткой на имя Фарес Салах, – тоже русская собака?
– Нет, арабская! Да, арабская! Такое бывает.
– Неужели? Где же был твой Аллах?
– Насчет Аллаха помолчи, ясно?
– Ясно. А что в полиции?
– Ясно, что: смеялись надо мной.
– Смеялись?
– А ты что думал? С виду, конечно, все серьезные, но чувствую: каждый внутри лопается от хохота. Я ведь и фамилию ее запомнил неточно. Кого теперь искать?
