Один из бывших глашатаев перестройки Михаил Швыдкой, ностальгнув по главлиту и прочим КГБугодным конторам, выступил за возрождение института цензуры в РФ
Какая все-таки откровенная мерзость — эти вчерашние глашатаи свободы слова, эти воспевалы перестройки, гласности, перескакивающие со своих точек зрения, как жабы на болотах жизни!
И все-то у них складно получается. Надо было топить за новые времена — тут же взбирались на броневик и «глаголом жгли сердца людей». С огоньком и с «Огоньком». И как же красиво и складно получалось у всех этих бесконечных «коротичей, морицей, швыдковых» вышивать ткань своих взглядов продажным на данный момент времени узором.
Вот смотрите. Бывший активист демократии Михаил Швыдкой вдруг возопил о пользе цензуры.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Журнальной цензуры! Там где-то Пушкин с Белинским, наверное, повалились со своих покойных пьедесталов. Но что ему классики?
Нюх у Михаила Ефимовича как у Муму — чует шельмец чью задницу стоит вылизывать.
В правительственной "Российской газете" он вдруг выступил за возрождение института предварительной цензуры:
"Да, возрождение института цензуры — недешевое удовольствие, требующее не сотен, но тысяч просвещенных слуг государства, но, пожалуй, только оно может сохранить здоровую обстановку в творческой среде.
Вполне возможно, меня мучает ностальгия. Но в существовании цензурного ведомства была своя логика. Предварительная цензура защищала от карательной. Раз в месяц один из замов главного редактора журнала "Театр", где имел честь служить с 1973 по 1990 год, укладывал в портфель верстку очередного номера и отправлялся к цензорам из Главного управления по охране гостайн в печати при Совмине СССР. Он оставлял ее на несколько дней, а затем забирал, украшенную штампом, разрешающим номер к печати. Чаще верстка была без правок. В редакции работали профессионалы — материал, подписанный редактором, завотделом, ответсекретарем, замглавного редактора, попадал на стол главному редактору идеологически почти стерильным.
Если мы сомневались, стоит ли публиковать ту или иную пьесу или критический материал, то собирали редколлегию или партсобрание редакции, где все риски обсуждали весьма обстоятельно. Но мы не были богами, поэтому случалось и такое, что верстка возвращалась к нам испещренная красным карандашом, которым делали правки и изъятия…
Цензоров было двое — немолодой уже мужчина и миловидная молодая барышня, которые отличались крайней доброжелательностью. Они были в высшей степени образованны и сведущи в разных литературных и научных премудростях. И прекрасно ориентировались в том, что должно, а что не должно знать гражданам нашей прекрасной страны. Порой мы чувствовали себя невеждами… Было пространство идеологической дискуссии, которая вовсе не бесполезна и для культуры, и для общества в целом".
Конец цитаты
Помнит, старина, однако, былые времена! И думы возрождает. В правительственной газете.
Тьфу ты…
