Собственно, это словосочетание я не раз слышал от своего друга — одессита по рождению, жившего в Москве, а ныне живущего в Нью-Йорке. Меня он называл не иначе как "чудо в перьях", хотя ничего индейского во мне не наблюдалось. Как, впрочем, тогда и иудейского. С последним, однако, ситуация потихоньку стала исправляться, и вот ныне, в свой семидесятилетний юбилей и тридцатипятилетний юбилей моей тшувы — сиречь возвращения к Творцу, к своему народу, одним словом, к себе — похоже, я постиг тайный смысл Витькиной коробочки (не уверен, впрочем, что именно его мой друг в означенную коробочку вкладывал). Спешу своим открытием поделиться со всеми, кого это касается
Александр КАЗАРНОВСКИЙ
А касается буквально всех! ИБО (тут я возвышаю голос) со всеми в этом мире случались большие или мелкие… хотел написать "неприятности", но тут же вспомнил противопожарный плакат, который видел в Москве лет сорок назад. На плакате красовались две картинки. На одной была изображена улыбающаяся дамочка с квадратным бюстом на фоне окна, за которым просматривался стол с утюгом на нем. Под картинкой надпись:
"Хозяйка, проявив халатность,
Утюг не выключив, ушла…"
На следующей картинке эта же хозяйка расширенными от ужаса глазами смотрела на это же окно, из которого вырывались языки пламени. А внизу красовалась следующая надпись:
"И вот какая неприятность
В квартире той произошла!"
Итак, с кем из нас не случались мелкие неприятности, а порой — не дай Бог! — и НЕПРИЯТНОСТИ типа той, что на картинке. Болезни, неудачи и прочее? Кто не воздевал очи к небу, не восклицал: "За что?!"
А правда, за что?!
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Ну, начнем с того, что вопрос сам по себе не совсем правомерен. Не спрашиваем же мы "за что?", когда утром открываем глаза, когда обнимаем любимую, когда целуем своего малыша…. Как это "за что?!" А положено! Разве мы удивлялись, за что родились во времена, когда смерть младенцев не является уделом чуть ли не каждой семьи? Разве мы благодарны за то, что удостоились ступить на Землю, о которой тысячелетиями мечтали наши предки и соплеменники и в подвалах инквизиции, и в глуши местечек и в сибирских бараках и на пути в газовую камеру? Нет-с, не благодарим, еще и нос воротим: "Хм… Израиловка!"
Часто ли мы вспоминаем мандельштамовское:
"За радость тихую дышать и быть
Кого, скажите, мне благодарить?"
Но вот любая царапина, будь то на теле или на душе — и сразу: "За что?!"
Ну, а все-таки, действительно, — за что?
Давайте, с этим чуть попозже. А пока ограничимся вопросами — "почему" и "зачем".
Ну, во-первых, почему? Очень часто Провидение обрушивает временные беды, чтобы потом "из сильного вышло сладкое", или, как гласит русская пословица, "не было бы счастья, да несчастье помогло".
Классический пример из Пятикнижия — история Йосефа-праведника. Родные братья швырнули пацана в яму со змеями и скорпионами, затем продали в рабство. Беднягу увезли на чужбину, в Египет!
…Где он и сделал карьеру от раба до премьер-министра. И, когда спустя тридцать (?) лет братьев его в земле Ханаанской взяла за горло костлявая рука голода, наш герой великодушно простил братьям их преступление и перевез весь крохотный народец в Египет. А не попади он в рабство, не было бы народца, кости сохли бы на ханаанском солнце. Вот так-то.
Или в менее отдаленные от нас времена. Вот, скажем, зажиточная еврейская семья где-нибудь в Вильнюсе. Сороковой год. Приходят советские "освободители", выдергивают семью и запихивают в телячьи вагоны и… Как там у Коржавина?
Да, там, на снежном новоселье,
Где в степь состав сгружал конвой.
Где с редким мужеством терпели
И детский плач, и женский вой.
Ужас, да?
Но вот прошли годы, вернулись они — пусть исхудавшие, пусть измученные, но живые! Увидели они, что стало с теми, кто остался и… Нет, вряд ли стали бросаться на шею к своим вчерашним палачам, и все же…
Зачастую вопрос "За что?" вообще стоит заменить вопросом "Для чего?"! Не буду вдаваться в подробности, но лишь на личном опыте могу сказать, что все "неприятности", которые выпали в жизни на мою долю, пошли мне на пользу, что именно им я обязан тем хорошим, что во мне и у меня есть, и что, в конечном счете именно они помогли мне приблизиться к Творцу.
О`кей, ну а коробочка-то здесь при чем? Подождите, дойдет дело и до коробочки.
Рассказывают, что на одного хасида обрушились несчастья — работы не было, жена бросила, здоровье совсем прохудилось. В общем, решил, болезный, свести с жизнью счеты. Да вот, незадача — вспомнил известное мудрое изречение, что, мол, Творец не наваливает на человека бремя, которого тот не в силах вынести. А он, бедолага, не может справиться с бременем своих невзгод. Как же так? Решил перед тем, как повеситься, прояснить этот вопрос у ребе.
А к ребе в кабинет очередь. Сел наш самоубивец на стул в коридоре и стал ждать. Полчаса ждет, час ждет. Народу-то много! Ждал -ждал и задремал. Да что там задремал? Уснул, как… гм… гм… "как убитый" в этом контексте что-то не звучит, "сном праведника" — тем более! Скажем так, — крепко заснул.
И снится ему, будто идет он вдоль шоссе, а на шоссе через каждые сто метров указатели — стрелки с надписью "На Суд". А он все идет и идет. А ножки-то устали… И слышит он сзади звук приближающегося грузовика. Проголосовал. Грузовик остановился. Обежал он грузовик — видит, шофер из окна высунулся.
— Куда едешь? — спрашивает наш пешеход.
— На Суд.
— А над кем Суд?
— Над тобой.
— А что везешь?
— Да грехи твои везу.
— А меня захватишь?
— Куда?! Гляди — кузов завален доверху, да и кабина… я сам-то еле втиснулся.
Умчался грузовик. Идет наш горемыка дальше. Ноги уже в кровь сбил. Слышит — еще один грузовик подъезжает. Машет рукой. Грузовик останавливается.
— Куда едешь?
— На Суд.
— А над кем Суд?
— Над тобой.
— А что везешь-то?
— Да дела твои добрые везу!
— А меня захватишь?
— А то! Места навалом! Хошь, в кузов полезай — там в левом углу делишки двои добренькие сложены, хошь — в кабину — та ваще пустая!
И вот приезжает наш хасид на суд и видит: большущая печь, а перед ней здоровые такие, гигантские, можно сказать, весы! И из первого грузовика на одну чашу весов вываливаются грехи нашего героя, и опускается та чаша прямо-таки до земли.
Ну, а затем вываливается содержимое того самосвала, на котором он приехал, на другую чашу весов. И что? Да ничего. Сиротливо лежит себе эта горстка праведных дел на чаше весов, так что вторая чаша и на миллиметр вверх не сдвинулась.
И тут со страшным скрежетом открывается вход в этот крематорий, и языки адского пламени вырываются оттуда, тянутся к нашему герою…
И кто-то, черный, уже подталкивает его к печи гигантской — иди, мол, получай чего заслужил. А он упирается….
Но вдруг появляется еще один грузовик, третий. А что в нем? А в нем сердечном, страдания нашего бедняжки — вон чернеет безработица, вон, вздыбясь, торчит уход жены, а вон болячки с бортов свисают! Все, все там, вплоть до моментов, когда совал он руку в правый карман в поисках ключа, а ключ оказывался в левом. И куда же вываливается все это богатство? А вываливается оно на ту же чашу, где были добрые дела.
И внезапно чаша с грехами отрывается от брусчатки, которой выложена площадь Судилища, и медленно начинает ползти вверх… И дверь, ведущая в адскую печь, начинает со скрежетом закрываться. О счастье! Но – о, ужас! — бед и горестей оказывается недостаточно, и чаша с грехами немного да перевешивает! Ой, что будет?! Что будет?!
— Еврей, просыпайтесь, ваша очередь!
Наш персонаж поднимается со стула и направляется к выходу, не заходя к ребе. Зачем беспокоить праведника — и так все понятно!
При этом, как вы понимаете, речь не идет о том, чтобы подставлять левую щеку! Это не наш метод, это у соседей! То есть, ведете себя, как "нормальный" человек, как говорится, "я пацифист, но в морду дать могу". А вот в молитве, да-да, самой главной, "Восемнадцать благословений", произносите: "Пред теми, кто меня проклинает… пусть душа моя подобной праху будет…"
То есть речь идет именно о внутреннем отношении. Дело в том, что в этом мире мы наказания ежели и получаем, то со скидкой, а вот когда предстанем перед Творцом, то мало не покажется! Расплачиваться будем по гамбургскому счету.
Разумеется, для тех, кто считает, что со смертью наше существование заканчивается, все выше- и нижесказанное — сплошная бессмыслица. Но — не говоря уже о тех, кто молится или читает мудрые книги, нет, даже для людей попроще, для тех, кто тычет пальцем в потолок и бормочет: "Что-то такое там все-таки есть", для них любопытна будет следующая притча, символически демонстрирующая связь несчастий в этом мире и воздаяния в следующем.
Итак, у одного князя, как водится, управляющим поместьем был еврей. Князь еврея очень любил, еврей князя — тоже, и жили они душа в душу. Но вот однажды потребовалось князю на долгий срок отлучиться. Позвал он еврея и говорит: "Я отбываю на год. Вместо меня сюда приезжает мой брат. Тяжело тебе будет с ним. Шибко он ваших ненавидит. Но потерпи уж, мой друг, куда деваться!"
И точно! Приехал брат, и начались мучения. Как увидит еврея, так начинает его бить — то синяк поставит, то зуб выбьет, то тростью огреет. Бедный еврей ходил весь в ссадинах и шишках. Бывало вечером — как придет домой, так садится за стол и горько-горько плачет. А жена его утешает. А потом — ничего, приноровился: как увидит злодея-антисемита, так сразу свернет куда-нибудь да спрячется. Нет, попадался, конечно, не без этого, получал свое, но куда реже, чем вначале. И вот прошел год. Хозяин вернулся, временщик убрался восвояси. Наш еврей, счастливый, спешит на встречу с князем, ковыляя и опираясь на палочку, поскольку во время прощальной встречи, которой все-таки избежать не удалось, негодяй заехал бедному еврею тростью по коленке.
И князь держит следующую речь:
"Дорогой мой друг! Я понимаю, как тяжко тебе приходилось. Скажи, помнишь ли ты, когда, куда и с какой силой ударял тебя мой непутевый братец?"
"Да, — отвечает удивленный еврей. — Я веду дневник и скрупулезно записываю день за днем все, что со мной происходит".
"Покажи мне свой дневник!" — требует князь.
Недоумевая, еврей приносит ему толстую тетрадь. На следующий день хозяин торжественно объявляет:
"Друг мой! Я внимательно изучил все твои злоключения за прошедший год, и принял решение. В качестве возмещения за каждый случай, когда ты получал побои, я вручаю тебе золотую монету. Итого…"
С этими словами он ставит перед евреем большой ларец, до отказа набитый золотом".
Вечером жена видит странную картину. Сидит ее дорогой супруг над ларцом и… опять горько-горько плачет!
— Ну теперь-то ты что плачешь? — вопрошает она, воздев руки. — Мы ведь теперь с тобой обеспечены до конца жизни!
— Да, — отвечает, — но я плачу, когда думаю о том, сколько раз мне, дураку, удалось спрятаться!
Вот так, господа. А что такое ларец, как не коробочка — пусть золотая или из красного дерева, а все же коробочка для наших горестей. Так давайте же складывать их в эту коробочку, с каждым ударом судьбы приговаривая, как это делают верующие люди: "Ле капарот авонейну!" — Во искупление грехов наших!
