Главы из повести "Тартан из местечка"
Елена ПЛЕТИНСКАЯ
Окончание. Предыдущие главы — здесь
Хупу в виде шатра установили в парке поместья на возвышении. Ее столбы, задрапированные белой прозрачной тканью, обрамляли букеты, составленные из нежно-розовых пионов и желтых роз. Каркас крыши по всему периметру украшали такие же цветы. К хупе вела красная дорожка, по бокам которой стояли бронзовые вазоны с белыми розами. В ожидании брачующихся, раввин со священником вели неспешную беседу.
Два длинных ряда стульев для гостей, расставленные перед шатром, уже заполнялись гостями с обеих сторон. Руфь не спускала с рук маленькую Сэру, а старшая Джессика крутилась неподалеку. Ида с семьей приехала из Америки на свадьбу младшей сестры пять дней назад. Они планировали провести с родными, которых не видели много лет, хотя постоянно переписывались, не меньше месяца.
Гостей со стороны жениха было больше. Они, перешептываясь между собой, оглядывали мужчин в черных шляпах и лапсердаках и их жен в аккуратных паричках или элегантных шляпках (впрочем, не таких, в которых ходят на светские рауты британские леди). Далеко не все приглашенные со стороны невесты были религиозными людьми, включая и саму семью виновников торжества. Те тоже в свою очередь с интересом разглядывали традиционные клетчатые юбки шотландских мужчин, несмотря на то, что килты вовсе не были им в диковинку. Официанты разносили шампанское, гости в нетерпении расхаживали по траве, ожидая начала такого необычного свадебного обряда, задерживавшегося хозяевами по причине опоздания особых гостей родителей Стенли.
* * *
Машина подъехала к решетчатым воротам черного цвета, которые украшала литая, покрытая золотой краской крупная чайка с короной сбоку — герб, свидетельствующий о древности рода семьи Макфареллов.
Дальше автомобиль катился вдоль широкой аллеи, по обеим сторонам которой возвышались ближайшие родственники знаменитого фортингэльского тиса, казавшейся нескончаемой. И вдруг она оборвалась и восхищенному взору Мотла открылся огромный каменный дом с башенками и парадной лестницей в центре, которая полукругом слева и справа поднималась на просторную открытую террасу. К ним навстречу уже спешили хозяева дома и слуги, готовые забрать багаж.
— Мойра, дорогая, я уже волновалась! — Эмма расцеловала подругу в обе щеки.
— Сегодня очень душно, это такая редкость для моей любимой Шотландии! — воскликнула Мойра, — боже, я так устала!
— Но выглядишь, как всегда, прекрасно! Гарри, как я рада тебя видеть! Наши гости уже заждались. Мы без вас не начинаем церемонию.
Сэр Роберт пожал руку Гарри и обменялся с Мойрой легким поцелуем.
— Еще секунду, дружочек, позволь представить вам этого молодого человека. Его зовут Мэтью. Он не говорит и не понимает по-английски, — со смехом произнесла Мойра, — так что не трудись толкать гостеприимную речь.
"Очередная игрушка моей ветреной подружки. Интересно сколько дней этот продержится?.." — подумала хозяйка дома, церемонно раскланиваясь с Мотлом.
— Кого-то он мне здорово напоминает внешне, — шепнула Эмма мужу, пока они шли к гостям.
* * *
Мотл чувствовал себя ужасно неуютно в светлом костюме с бабочкой, давящей на горло. С тех пор как он позволил Мойре завладеть собой, она только и занималась тем, что приводила его внешность в соответствие со своими эстетическими воззрениями.
"Зачем я здесь?" — уже в который раз спрашивал себя Мотл, идя вслед за хозяевами дома к месту торжества.
Издалека показался шатер, который очень напомнил Мотлу хупу, только гораздо более нарядную, чем он когда-либо видел. Чем ближе они подходили, тем все более нереальным выглядело происходящее. Черные лапсердаки перемешались с клетчатыми юбками. Мотлу показалось, что он сходит с ума. И внезапно среди этой странной пестрой толпы он увидел своих родителей и Иду с мужем! А чуть поодаль Семен и Роза разговаривали с высоким дородным мужчиной и маленькой худенькой седой женщиной.
"Так это же, наверное, дядя Реувен и тетя Фейга, — с изумлением подумал Семен, — вся моя семья здесь!"
Семья, которая снилась ему по ночам в госпитале, в которой подрастало уже новое, пока незнакомое ему поколение, находилась в двух шагах от него…
* * *
Хануся выглядела как ангел в длинном белом кружевном платье, созданном для нее известным английским модельером, другом леди Эммы. Она сидела перед туалетным столиком, а ее близкая подруга Мэри, большая мастерица по части причесок, наносила последние штрихи, вплетая в ее пышные темно-каштановые волосы мелкие белые цветочки.
— Энн, слушай, что мне пришло в голову, ты теперь будешь МакКац, — засмеялась она.
— А это мысль! Чем не новый клан? МакКац, — словно пробуя на вкус изобретенную подругой фамилию, произнесла Ханна. — Еще и собственный тартан заведем. А потомки наши будут носить килты под лапсердаками, представляешь?
Девушки принялись сочинять новые варианты:
— Или можно так — Кац-Фарелл, но тогда получается без Мак, нет, это не годится, — хохотала Мэри.
— Ну тогда МакКацфарелл, но это слишком длинно, — веселилась Ханна.
Девушка была счастлива, что все проблемы с замужеством остались позади. И буквально через несколько минут она станет миссис Макфарелл. Огорчало только отсутствие на свадьбе младшего брата.
— Энни, — в комнату, запыхавшись, вбежала еще одна подруга Хануси, толстушка Холи, — ты не поверишь, кто приехал на твою свадьбу. Сама Мойра Скалли со своим мужем-продюсером! Ее новый фильм просто великолепен, я его три раза смотрела!
— Приехали, наконец? Мэри давай быстрей, моя свекровь только ее и ждала, все уши мне прожужжала!
Обе подруги дружно вытаращили глаза на Ханну.
— Ты что, не видела ее фильмов? Она же знаменитость! Мы будем счастливы с ней лично познакомиться. Ты попросишь леди Эмму нас представить?
— Да, конечно, — Ханна надела шелковые перчатки и взяла с кушетки букет белых лилий.
— Хануся, детка, спускайся скорей, ты не представляешь, кто здесь! — послышался снизу голос отца.
"Господи, неужели только я не знаю, кто такая эта Скалли, если уж даже мой отец…", — осторожно спускаясь по лестнице на непривычно высоких каблучках, ворчала про себя Хануся, как вдруг, еще не дойдя до конца ступенек, увидела Мотла. Он стоял внизу — такой родной, возмужавший, в непривычно щегольском костюме и, счастливо улыбаясь, протягивал сестре руки…
* * *
Аврум с гордостью подвел красавицу-дочь к хупе, под которой собрались родители Стенли, Руфь, сам жених, оба брата Ханны, раввин и католический священник. Розе было тяжеловато стоять из-за беременности, она сидела вместе с Реувеном и Фейгой в первом ряду. По обе стороны от шатра два волынщика в килтах играли традиционный гэльский свадебный марш. Обряд проходил сначала в еврейской традиции, потом слово взял священник.
Столы ломились от закусок, чего там только не было! Знаменитый шотландский хаггис соседствовал с вкуснейшим кисло-сладким жарким и пирогами с бараньими почками. Любители рыбы с удовольствием лакомились фаршированной рыбой, форшмаком и ароматным рыбным пирогом с луком и картофелем. Гуляш из говядины с маринованными орехами очень аппетитно выглядел рядом с фаршированной шейкой, добавлявшей еврейской изюминки всему меню. Руфь с нанятыми помощницами постарались на славу, чтобы угодить всем вкусам.
Один из приглашенных, молодой еврейский музыкант, подошел к волынщикам и стал напевать им "Фрейлехс", который они тут же подхватили. То, что у них получалось, сложно было назвать этим радостным танцем, тем не менее, евреи в обнимку с шотландцами пустились в пляс. И даже втащили в свой круг лорда Роберта. Веселье было в полном разгаре.
— Эмма, кто эта симпатичная женщина с ребенком на руках? — поинтересовалась Мойра, указывая бокалом наполненным красным вином в сторону Иды.
— Старшая сестра нашей Энн, она, как и ты, живет в Америке.
— У нее потрясающее платье, ты должна нас познакомить.
— У кого вы одеваетесь, дорогуша? Как зовут вашего виртуоза-стилиста? — Мойра с восхищением разглядывала наряд Иды.
Та аж зарделась от осознания, что сама Мойра Скалли обратила на нее внимание.
— Я с большой радостью вам его представлю, — улыбнулась Ида и подозвала своего мужа, беседовавшего с Семеном и Стенли.
— Так это вы такой кудесник?
Лева поклонился Мойре. Он рассказал, что у них с супругой три ателье в Нью-Йорке и в скором времени они собираются открыть свой дом моды.
— Отлично! Вы непременно должны посетить нас с мужем в нашем доме на Голливудских холмах. Я закажу у вас несколько костюмов и введу в общество. Ваше искусство должно быть оценено по достоинству, не правда ли, Гарри?
— Да, цветочек, как скажешь, — супруг звезды оторвался от созерцания собственных ботинок и принял заинтересованную позу.
Ему было скучно и хотелось улизнуть в тихое место, чтобы поговорить с Мотлом о проекте, который давно зрел в голове продюсера. Героиней, конечно, должна была стать его жена. А главного героя никак не удавалось найти, пока они с Мойрой не встретили в поезде этого парня, чья внешность как нельзя лучше подходила для его нового фильма. У его капризной, но отнюдь не глупой жены, было чутье на талантливых и амбициозных людей. Оно как всегда не подвело и в данном случае.
У Гарри было достаточно времени, чтобы это понять, наблюдая за Мотлом. Красивая внешность в сочетании со страстностью его натуры и свойственным парню авантюризмом обещали рождение новой звезды. Но сейчас оторвать молодого человека от семьи, к которой он вернулся столь чудесным и неожиданным образом, не представлялось невозможным.
* * *
Вся семья, наконец воссоединилась в доме Аврума и Руфи. Из свадебного путешествия должны были вернуться новобрачные, которые месяц провели в Париже и окрестностях. А через неделю после их приезда Ида с Левой и детьми возвращались в Нью-Йорк. С ними собирался ехать и Мотл.
Он находился на кухне рядом матерью. Весь этот месяц Руфь ни на шаг не отпускала от себя сына и американских внуков. И уже планировала поездку к Иде.
— Мотл, подумай все-таки еще, прежде чем принимать такое серьезное решение, — сказала Руфь, наливая сыну в тарелку золотистый бульон с креплах.
— Мам, я уже все решил. Это мой шанс и я не хочу его упускать. А вдруг у меня что-нибудь получится?
Аврум с Левой присоединились к Мотлу за столом.
— А где Ида, почему ужинать не идет? — Руфь поставила на стол еще тарелки.
— Джесс и Сэра никак не хотят засыпать, — Лева потянулся за свежим хлебом и нечаянно опрокинул солонку.
"Ну вот, теперь мать скажет, что соль просыпать и это не к добру", — усмехнулся про себя Мотл. В ту же секунду Руфь схватила тряпку и ловко ликвидировала непорядок, качая головой.
— Что, все уговариваешь Мотла-Мэтью не ехать к этой свиристелке в Америку? — мрачно осведомился Аврум.
— Она не свиристелка. Люди там занимаются серьезным интересным делом и, между прочим, зарабатывают приличные деньги! — возразил Мотл.
— Ну они-то, может, и зарабатывают, особенно этот еврейчик-пройдоха Гарри, а ты-то тут причем — никак в толк не возьму? И чем тебе плох семейный бизнес, а, сынок? Ты же когда-то был моей правой рукой, помощником…
— Пап, это когда было! — Мотл как всегда был увлечен новой идеей.
Когда-то он мечтал стать крупным коммерсантом и старался, как мог, помогать отцу в их магазинчике. Потом парня зажгла революция, и вот теперь его вдохновляла мысль о чем-то совсем новом, совершенно неизведанном. Мысль о кино влекла его так сильно, как ничто до этого.
* * *
Стенли вытащил на перрон два небольших чемодана, потом, бережно подхватив Ханну, помог ей сойти с поезда. Они прекрасно провели время в Париже. Много гуляли, обедали в самых лучших ресторанах города. Но им уже не терпелось поскорее вернуться к своим делам. Нужно было подумать о квартире в Эдинбурге, куда Стена пригласили преподавать, а Ханне предстояло продолжить учебу.
Настал день проводов Иды с семьей и Мотла. С раннего утра Руфь пропадала на кухне, ей хотелось наготовить им в дорогу всяких вкусностей. И дети не возражали, хотя на корабле прекрасно кормили. Они понимали желание матери что-то для них сделать.
Аврум ходил по кухне крайне расстроенный. Он был очень недоволен отъездом младшего сына.
— Вот помяни мое слово, через месяц вернется, зря время потеряет! О чем он только думает? Занялся бы делом, женился, наконец!
— Аврум, ты мне мешаешь! И перестань, пожалуйста, ворчать. Ну погуляет, посмотрит, как сестра живет. Мальчик столько натерпелся в Одессе. Надо радоваться, что жив остался!
— А кто его заставлял в ту ЧК идти? Вечно ты их защищаешь!
— Скоро Семен с Розой придут, — Руфь поставила тесто в духовку и вытерла руки, — пойду, переоденусь.
— Нам выезжать из дому через два часа. Ты все успеешь?
— Аврум, да что с тобой сегодня? Когда это я не успевала?!
На самом деле Руфь хорошо понимала своего мужа. Она и сама не хотела отпускать младшего сына…
Через десять дней и Ханна со Стенли уехали в Эдинбург. Стен смог найти подходящее жилье неподалеку от университета с окнами, выходящими в огромный парк.
— Разлетелись наши детки кто куда, — Руфь сидела на крыльце своего дома с соседкой. — Остались мы с Аврумом одни. Дом для нас слишком велик теперь…
— Ну не одни, рядом же ваш старший с семьей, вот мы с моим Яковом действительно одни, не дал Бог деток…
— Да нет, не одни, конечно, но в доме пусто стало. Правда, когда Грегори приходит, весь дом ходуном, — улыбнулась Руфь.
* * *
Калифонийская жара изнуряла, кажется, всех вокруг, но не Мотла. С тех пор, как парень здесь поселился, все его метания отпали сами собой. Каждая улочка, каждый, даже самый неприглядный и замызганный пятачок Лос-Анджелеса казался ему по-особенному интересным. Это был его мир.
Мотл вошел в декорацию, и который уже раз ощутил себя на своем месте. Каждый раз, приходя на съемочную площадку, он получал мощнейший заряд адреналина. Запахи, звуки, требования режиссера, и его помощников, крики осветителей, бесконечная работа гримеров с его лицом, — буквально все его вдохновляло и давало ощущение настоящей жизни. Парень был рожден для кино, настолько органично легко и спокойной было ему в кадре.
— Камера его любит, ты как всегда не ошиблась, цветочек! — Гарри смотрел первые фото- и кинопробы.
— Так мы его берем, дорогой?
— Безусловно, он то, что нужно.
С первых проб прошло уже два года. Мотл даже не заметил, как пролетело это время. Парня закружило в вихре съемок и контрактов. В его жизни больше не осталось места для сомнений, он находился там, где и должен был, и чувствовал себя прекрасно.
Когда вышли афиши с его первым фильмом, родители как раз приехали погостить к Иде с Левой. Нью-Йорк произвел на них огромное впечатление своими небоскребами. Но самое большое счастье они испытали, увидев неподалеку от Пятой авеню круглую афишную тумбу с рекламным плакатом, на котором был изображен их сын со слоганом: "Неотразимый Мэтью Кац в роли грозного пирата на мировых экранах".
"И что это за имя — Мэтью? Почему не Мотл?" — ворчал Аврум, но было видно как он горд за сына.
* * *
— Все разговоры о звуковом кино полный бред, мой мальчик! — Гарри взял гаванскую сигару, с особым наслаждением отрезал кончик и уселся в свое любимое кожаное кресло.
— Я говорил с некоторыми знающими людьми в киноиндустрии, — горячился Мотл, — и они предрекают ему будущее. Ведь первые попытки были сделаны еще в 1900 году! И потом, существует же фонограф Эдисона.
— Я не вижу смысла вкладывать деньги в озвучку. Как ты себе это представляешь? Экспорт наших фильмов резко сократится, мы сможем продавать их лишь в англоязычные страны. Я уже не говорю об актерах. Там, где ты хорош своей мимикой, жестами, проиграешь, озвучивая сам себя. Твой голос может не понравиться публике. К тому же у тебя акцент…
— Это не проблема, я над ним работаю, — продолжал гнуть свое Мотл.
— Мэтью, тебе пора на грим, — вмешалась в разговор только что зашедшая в кабинет Мойра. — О чем это вы тут?
— О звуковом кино, цветочек. Мотл уговаривает меня вложить туда деньги.
— Гарри, сколько раз я тебя просила не называть его так! — фыркнула Мойра и добавила. — Даже Чарли в это не верит! Вчера только с ним разговаривала.
* * *
— Мама, — Хануся, недавно приехавшая из Эдинбурга по делам, буквально влетела в родительский дом, — смотри, что я прочитала только что в "The Sunday Times"! Тут рецензия на первый фильм Мотла с озвучиванием — "Разбитые надежды". И нет почти ни одного ругательного эпитета! Даже завзятые скептики хорошо встретили фильм, это победа!
В фотогалерее — виды Глазго сегодня.
Фото Владимира Плетинского
