Часы на улице Карла Маркса, остановившиеся в момент первого толчка. Фото с сайта fergananews.com
26 апреля 1966 года в Ташкенте произошло одно из самых разрушительных землетрясений ХХ века, особо больно ударившее по "городскому местечку" — самому еврейскому району города, где на идише говорили не только евреи, но и узбеки, русские, татары…
Геннадий ПЛЕТИНСКИЙ
В ночь с 25 на 26 апреля 1966 года в 5 часов 22 минуты 53 секунды в столице Узбекистана содрогнулась земля — произошло землетрясение с силой толчков более 8 баллов по 12-балльной шкале (ныне указывается и 9 баллов, официально же было объявлено 7) и магнитудой по шкале Рихтера 5,3. Время было зафиксировано не только точнейшими приборами сейсмической станции «Ташкент» и сейсмостанциями во всех концах планеты, но и уличными часами, которые остановились в момент первого толчка – потом фотографии этих часов обошли газеты всего мира.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
По мнению сейсмологов, разрушительная стихия подземного удара была колоссальной, и от полного уничтожения город спасло только то, что преобладали вертикальные (а не горизонтальные) сейсмические колебания, что предотвратило полный обвал даже ветхих глинобитных домов. Зона максимальных разрушений, тем не менее, охватила 10 квадратных километров в центре столицы тогдашней Узбекской ССР.
Афтершоки — повторные толчки – продолжались на протяжении более года, их общее число превысило 1100, а наиболее сильные, интенсивностью до 7 баллов, были зарегистрированы 9 и 24 мая, 5 и 29 июня, 4 июля 1966 года и 24 марта 1967-го.
Ученые до сих пор спорят, чем были вызваны гигантские сполохи, охватившие полнеба над городом в момент первого толчка. Кто-то считает, что это было электромагнитное явление, схожее с северным сиянием, ставшее возможным из-за высвободившейся колоссальной тектонической энергии. Другие настаивают, что небосвод озарялся огромным количеством замыканий уличной электросети. Сейчас, полвека спустя, кажется, пришли к выводу, что вспышки породило и то, и другое. Но тогда, на фоне паники, многим казалось: началась война, взорвали атомную бомбу. Вот как описывает это в одном из своих произведений известная писательница Дина Рубина, родившаяся и выросшая в Ташкенте:
«С весны до осени мы с мамой и шестилетней сестрой спали на балконе. И однажды под утро я проснулась от голоса отца. Он стоял в нижнем белье и кричал:
— Война, говорю тебе, война! Одевай детей, спускайтесь вниз!
(Многих тогда ввели в заблуждение зарево на небе, огненные вспышки от замыканий на столбах электропередач и подземный гуд, похожий на гул летящих бомбардировщиков)».
А вот цитата из рассказа «Шамес Кашгарки» израильского писателя Эли Люксембурга, тоже бывшего ташкентца:
«Ты видел небо над городом? Все подумали, что атомная бомба. Но, слава Богу, всего лишь землетрясение. Профсоюз выдал палатку. Теперь живем на дороге…»
Как очевидец, подтверждаю: немало ташкентцев в первые минуты и в самом деле решили, что началась война. Я проснулся от гула и треска, инстинктивно натянул на голову одеяло – и вовремя, поскольку на мою кровать рухнули кирпичи из заложенной ниши в стене. Наш дом старой узбекской постройки выстоял, поскольку основу его составлял каркас из тополиных бревен, заложенный сырцово-саманным кирпичем. Средний брат Борис, деливший со мной комнату, даже не проснулся, хотя на подушке рядом с его головой, лежал громадный кирпич. Младший, пятилетний Володя, испуганно глядел на происходящее из своей кроватки. Папа сорвал с меня одеяло вместе с кирпичами, и мы все вместе выбежали во двор. Причем я зачем-то сгоряча прихватил с собой подушку.
На нашей узкой улочке творилось что-то невообразимое. Запомнился старый бухарский еврей, кричавший «Бей их, бей советскую власть!» У старика с этой властью были свои счеты – еще в 1920-е у него экспроприировали несколько хлопкоочистительных заводов и доходных домов…
Как раз в те дни я читал роман писателя-фантаста Александра Беляева «Последний человек из Атлантиды», в котором рассказывалось о гибели легендарного государства под натиском подземных стихий. То, что было описано в фантастическом романе, удивительным образом совпадало с реальностью. Помню, меня обуял ужас: ведь в книге все кончалось тем, что Атлантида опускалась на дно океана. Это ли повлияло или общая паника – не знаю, но в тот день мама обнаружила у меня, пятнадцатилетнего, седую прядь на голове.
…А в 6 часов все включили радиоприемники, и услышали в сводке новостей из Москвы обычную бодягу об успехах тружеников сельского хозяйства и промышленности. Лишь под конец была произнесена фраза, запомнившаяся на всю жизнь: «Сегодня рано утром жители столицы Узбекистана были разбужены подземным толчком. Жертв нет, имеются незначительные разрушения в домах старой постройки».
Незначительные?! По официальной статистике, подверглись разрушению более 2 миллионов квадратных метров жилой площади, 236 административных зданий, около 700 объектов торговли и общественного питания, 26 коммунальных предприятий, 181 учебное заведение, 36 учреждений культуры, 185 медицинских и 245 промышленных зданий. Без крыши над головой остались 78 тысяч семей или свыше 300 тысяч человек из проживавшего тогда в Ташкенте миллиона.
А сколько же было жертв? Судя по официальной статистике, жертв не было вовсе – в Советском Союзе даже землетрясения были самыми гуманными в мире. В годы перестройки появились различные цифры – от четырех жертв до четырех тысяч. И поныне в разных источниках фигурируют разные цифры.
По крайней мере, одну из жертв я знавал лично. Это был отставной подполковник-чекист, весьма моложавый и полный энергии. Он пришел в нашу школу, зашел к директору, представился, сказал, что имеет большой опыт воспитательной работы и хотел бы помочь, взяв шефство над трудными подростками. Ему пошли навстречу, и он стал регулярно появляться в школе, проводя с нами душеспасительные беседы. Надоел всем до чертиков.
Он жил в двухкомнатном домике в «общем дворе», на прикроватной тумбочке держал огромный бюст Сталина. Вот этот-то бюст генералиссимуса во время землетрясения и упал отставнику на голову, проломив череп. «За что боролся, за то и напоролся», — прокомментировал произошедшее один из его подопечных.
Но почему официальные инстанции столь упорно занижали силу произошедшего толчка и отрицали наличие жертв? По одной из версий, согласно существующим международным соглашениям, после произошедшего землетрясения силой 7,5 балов и более с жертвами населенный пункт считается открытым для зарубежной помощи. А допустить появления иностранцев в городе, где огромное количество закрытых режимных предприятий, советские власти не могли.
Другое дело – братская помощь народов СССР… В тот же день в Ташкент прилетел Генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев и глава советского правительства Алексей Косыгин с группой специалистов из профильных министерств. А уже на следующее утро состоялось большое совещание, на котором было решено бросить все силы на восстановление столицы Узбекской ССР.
Потом доводилось слышать мнение: мол, первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Шараф Рашидов специально преувеличил размеры бедствия, чтобы "выбить" как можно больше средств на восстановление узбекистанской столицы. Но, по правде говоря, особо преувеличивать не было нужды: Ташкент действительно лежал в руинах.
На совещании Брежнев подвел идейную базу: Ташкент в годы войны принял тысячи и тысячи беженцев, десятки эвакуированных заводов, а потому долг всей страны — ответить добром на добро. Руководство заверило: столицу Узбекистана будет восстанавливать вся страна.
Благодаря помощи правительства СССР и всех союзных республик, Ташкент не только пережил катастрофу и был полностью восстановлен к 1968 году, но и оказался фактически перестроенным заново в современный мегаполис, площадь и население которого увеличились в 1,5 раза. События тех лет до сих пор без малейшего преувеличения можно считать наиболее значительной вехой в истории Ташкента, навсегда изменившей как облик самого города, так и уклад жизни, и образ мыслей его коренных обитателей.
В Советском Союзе уже был опыт экстренной помощи разрушенным городам. После нашествия гитлеровцев из руин пришлось поднимать сотни больших и малых поселений. Пережила свою трагедию в 1948-м и тыловая Средняя Азия: сильнейшее землетрясение стерло до основания Ашхабад — из 198 тысяч жителей погибли 176 тысяч…
Ташкент 1960-х напоминал Вавилон. Это был миллионный многонациональный город, где уживались представители самых разных народов. Среди них — и те, кто тысячелетиями жил на этой земле, и попавшие сюда в ходе революционных катаклизмов, и депортированные во время сталинских чисток, и эвакуированные в годы Второй мировой. Причем многие этносы предпочитали жить рядом — но отдельно. В этом можно убедиться по уникальной неформальной топонимике города, сохранившейся, говорят, и до сих пор. Многие районы называли не согласно официальному административно-территориальному делению, а по преимущественно проживающему там этносу: Армянский городок, Греческий городок, Болгарские огороды, корейский Куйлюк, бухарско-еврейский Гузари-джувут… Ну и, конечно, знаменитая Кашгарка, раскинувшаяся от левобережья канала Анхор до Алайского базара – в ней компактно проживали в основном ашкеназские евреи.
Именно под Кашгаркой располагался эпицентр землетрясения – видимо, сработало пресловутое еврейское счастье. 26 апреля 1966-го стал по сути последним днем Кашгарки, хотя там еще некоторое время проживали в ожидании расселения в полуразрушенных мазанках, палатках, наскоро сколоченных времянках пострадавшие от подземной стихии. В 1970-м на месте эпицентра воздвигли Мемориальный комплекс «Мужество» и музей, посвящённый этому трагическому событию.
Этот исторический район Ташкента получил своё название в XVII—XVIII веках по месту расселения выходцев из Кашгара, что в Китайском Туркестане. До середины XIX века Кашгарские ворота являлись одними из основных ворот Ташкента, через которые в город входили караваны, идущие из Китая по древнему отрезку Великого Шёлкового пути.
Махалля (квартал) Кашгар стал северной окраиной нового, вновь строившегося русского Ташкента. Первоначально здесь располагались казармы войсковых частей, но позднее было построено много доходных домов, в которых селился более бедный люд, чем в центре нового города.
Доходные дома в Ташкенте – это вовсе не то, что называли так в Москве или, скажем, в Киеве. Доходный дом по-ташкентски – это чаще всего мазанки из сырцового кирпича, нередко с земляным полом, построенные в больших дворах. После революции многие из них конфисковали вместе с участками и передали в государственный жилой фонд. Так появился ташкентский вариант коммуналок, называемых «общим двором»: до десятка мазанок на одном подворье с одним сортиром, водопроводной колонкой и мусорным ящиком. Запахи там витали еще те…
То, что наши соплеменники появились в Ташкенте в основном после революции и во время войны – не более чем устоявшийся миф: они стали прибывать в этот южный город вскоре после его завоевания российской армией в 1865 году. О чем свидетельствовал и… Жюль Верн. Известно, что классик фантастической и приключенческой литературы сведения о дальних странах для своих романов черпал из прессы, которую тщательно читал, делая нужные вырезки. Так вот: в романе «Клодиус Бамбарнак» (1893 год), главный герой которого – репортер французской газеты, отправившийся по новой железной дороге из Баку в Пекин (на самом деле она так и не было достроена), — в своей корреспонденции в Париж писал: «Пожалуй, в Ташкенте евреи сосредоточились в большем количестве, чем в других городах».
Здесь селились вышедшие в отставку кантонисты с семьями, представители свободных профессий, высланные из России за неблагонадежность, специалисты, необходимые для обслуживания железной дороги. После революции появились еврейские переселенцы из России, Украины, Белоруссии – преимущественно убегавшие от погромов. Украинский Голодомор породил новую волну беженцев, значительная часть которых пополнила население Кашгарки, которую в ту пору и стали называть так на местечковый манер.
В годы Второй мировой сюда прибыли многие успевшие эвакуироваться евреи, в том числе с новоприобретенных СССР земель: Бессарабии, Западной Украины и Западной Белоруссии. Попадались и беженцы из Польши, Румынии. К тому времени на Кашгарке уже сложилась общинная жизнь – были синагоги (нелегальные), шохеты, моэли. Евреи уже составляли большую часть населения. Многие свободно говорили по-узбекски, а живущие там узбеки – на идише. Русский как язык межнационального общения использовался редко, чаще для общения с местными властями.
В пору моей репортерской молодости поехал как-то в командировку в Голодную степь, в столицу узбекистанской целины Янгиер. Было задание: написать о деятельности крупной строительной организации, занимающейся прокладкой дренажа. Зашел к начальнику, молодому узбеку Айбеку Дустмухамедову. Открыв дверь в его кабинет, спросил по-узбекски:
«Мумкин?» («Можно?»).
А он, вычислив мою нацпренадлежность, ответил на идише:
«Аваде!» («Конечно!»).
Я тут же понял:
«А, Кашгарка!».
Оказалось – точно: он родился и вырос на Кашгарке. Тут же нашлись общие знакомые, посыпались с детства памятные топонимы – "Пожарка", «Молочка», «Чулочка», «Нахат», «Чемпионов», «Краснофлотская»…
Свободно говорил на идише и старообрядец Никодим, заведующий продовольственным магазином рядом с клубом работников коммунального хозяйства. Никодим был известен тем, что тайком продавал в розлив водку, что было категорически запрещено. Под прилавком у него всегда стояла наготове тарелочка с наструганной маргиланской редькой или лучком для закуски. Разливал по граненным стаканам спиртное и в кредит — была у него заветная тетрадка, куда записывал должников. Кашгарские выпивохи частенько возвращались с работы через магазин Никодима и приходили домой уже в приподнятом настроении. Евреев он уважал, называя «любимцами Бога», но всегда следил, чтобы в дни авансов и зарплат долги погашались.
Рассказывали, что после землетрясения в развалившемся продмаге провели ревизию, и все сошлось до копейки. Но магазин в связи с аварийностью помещения закрыли – к большому горю кашгарских бухеров.
С Кашгаркой связаны имена многих знаменитостей. Кто-то бывал здесь проездом или проходом – как, к примеру, будущий премьер-министр Израиля, лауреат Нобелевской премии мира Менахем Бегин, пробирающийся с места ссылки в Джизаке через Ташкент в Маргилан, где из польских военнопленных формировалась так называемая Армия генерала Андерса. Откуда, между прочим, Менахем Вольфович и попал прямиком в Эрец-Исраэль.
Другие жили здесь долгое время или часто приходили к родне, друзьям – не было в Ташкенте человека, так или иначе не связанного с Кашгаркой. Ее узкие улочки были наверняка знакомы и знаменитому кинорежиссеру Георгию Юнгвальду-Хилькевичу, и первым красавицам советского кинематографа Ариадне Шенгелая (Шпринк), Маргарите Тереховой, актерам Владимиру Рецептеру, Роману Ткачуку, Леониду Броневому, певице Роксане Бабаян… Да мало ли еще знаменитостей вышло из Ташкента!
В полукилометре от Кашгарки располагался республиканский Дворец пионеров, где создал свою школу бокса Сидней Джаксон – бывший чемпион США среди профессионалов, которого еврейская судьба забросила в Ташкент еще перед Первой мировой войной. У него когда-то начинали чемпион мира Руфат Рискиев, чемпион Олимпиады Валерий Попенченко. И целая плеяда еврейских боксеров, ставших гордостью узбекистанского бокса: Иосиф Будман, Владимир Агаронов, Наум Кравецкий, братья Люксембурги и другие – большинству из них от Кашгарки до Дворца пионеров было 5-10 минут пешего хода. Между прочим, уже долгие годы братья Люксембург в своем боксерском клубе в Иерусалиме проводят мемориал памяти Джаксона.
В первые после землетрясения дни большинство обездомивших обитало прямо во дворах и на улицах – благо, в конце апреля в Ташкенте уже не холодно. Сооружали времянки из подручных средств, делали пологи из половиков и ковров над кроватями. Но вскоре начали перебираться в палаточные городки – рядом с Алайским базаром и в районе ЦУМа военные поставили сотни палаток для пострадавших. Над ними висели огромные лозунги — "Трясемся, но не сдаемся!" и другие. Стали развозить продукты первой необходимости. Детей из школ забирали в пионерские лагеря по всей стране, включая «Артек». Жителям тоже предлагали уехать в другие города и даже республики, но не многие соглашались.
До зимы 1966 года строители из других городов построили новые современные районы из четырех-пятиэтажных домов. Многие жители "общих дворов", и не мечтавшие получить квартиры, смогли переселиться в комфортабельные по тем временам дома. Конечно, при распределении жилплощади возникали конфликты, плелись интриги, были попытки обойти общие очереди при помощи "барашка в бумажке". Счастливчикам завидовали, что нашло отражение в кашгарковском фольклоре. Хайфчанин Роман Рувинский в своей книге «Буки-Ташкент-Хайфа» приводит образцы устного народного творчества Кашгарки, причем часть явно относится к периоду, когда ее жителей расселяли после землетрясения в новые дома: «Как ты мне надоела со своей завистью! Ты мне завидуешь на четыре комнаты и два балкона? Так я желаю, чтоб у тебя была не одна квартира — а три! И чтоб в каждой было по четыре комнаты, и чтобы в каждой комнате было по кровати, и чтоб болезни тебя кидали с одной кровати на другую!»
Прошло полвека со дня, когда перестала существовать Кашгарка. Но ее помнят, причем на всех континентах, куда разъехались ныне бывшие ее обитатели. В этом довелось еще раз убедиться, услышав рассказ давнего приятеля о том, как он ездил на свадьбу к родне в Мельбурн. Еврейское это торжество на Зеленом континенте, судя по его повествованию, мало чем отличалось от таковых, что в Ашдоде, что на Брайтон-Бич, что где-нибудь в Штутгарте – словом, везде, где компактно проживают сейчас наши соплеменники и бывшие сограждане по "союзу нерушимых". Был раввин, хупа, громадный торт. И оркестр, в репертуаре которого – стилизованные песни на "маме-лошн" и современная российская попса. И вдруг…
Мой приятель не поверил своим ушам: молодой певец исполнял песню о Кашгарке! Причем не ту, которую мы знали еще по Ташкенту – ее пел незабвенный Аркаша Линчевский со своим ансамблем, — а совершенно другую, в малопонятном мне современном стиле "русский шансон". Приятель даже не поленился записать слова первого куплета и припева:
Юность моя клёвая, юность непутёвая.
Где девчонки стильные, где мой лучший кент.
Где тот город хлебный, жаркий, пыльный, бедный,
Но роскошно щедрый, старый мой Ташкент…
Припев:
Ах, Кашгарка, Кашгарка, Кашгарка!
Тупики, переулки, дворы.
Мы гуляли с тобой по Кашгарке —
Целовались всю ночь до зари.
Представьте себе: нынешнее поколение, которое слышало о Кашгарке разве что от своих отцов и дедов, поет о ней песни! Пусть далеко не шедевры (а, может, и шедевры – в рамках этого жанра), но поет, вспоминает!
И подумалось: пока еще живы те, кто помнит этот удивительный феномен, хорошо бы собрать воспоминания о Кашгарке, фотоматериалы, документы. И издать – или опубликовать в Интернете –для будущих поколений. Ей-Богу, Кашгарка этого достойна…
Отличный материал. Очень интересный и познавательный. А, главное, что нравится мне, не графоманский, а лаконичный и информационно насыщенный. Спасибо.
Тогда в Ленинграде мать моего одноклассника Олега работала бухгалтером в жилконторе. У них были авральные дни. Выявляли и приводили в порядок свободные, но заброшенные, или занятые по технические нужды, жилые помещения. Для приема ташкентцев.
Спасибо за замечательный рассказ,спасибо за воспоминания о юности и молодости,за лучшее,беззаботное время моей жизни,начиная от рождения…Очень хорошо помню это землетрясение…Мы жили на Саперной,тоже потрясло достаточно…До землетрясения ,чтобы добраться от Саперной до ул. Навои надо было на трамвае, буквально,колесить кругами несколько остановок,а когда все развалилось,напрямую можно даже было увидеть разбитую Кашгарку…Нам,детям было интересно лазать по развалинам,тем более школа наша тоже была разрушена и каникулы у нас начались с 26 апреля…На моих глазах был отстроен город-красавец,вся молодость прошла в нем.К сожалению,по определенным причинам,пришлось его покинуть,но Ташкент во мне — это навсегда,это в крови.Очень приятно ощущать,что я не одна такая.Ещё раз спасибо за такую замечательную память !
В 1953 году, приехав в Ташкент,наша семья поселилась на Кашгарке. Ворота во двор располагались напротив пожарного депо — самого высокого, по тем временам, здания в районе. Снимали "комнату" в саманной пристройке и с глиняным полом. Готовили и обогревались керогазом. А во Дворец пионеров ходил пешком минут за десять — учился "музыке". Есть что вспомнить )))
Спасибо за статью, которую Вы написали про землетрясение 66 года, мне тогда было 12 лет, я очень хорошо всё помню, как буд-то всё было вчера. Мы жили тогда на ул. Укчи ,проезд Джусалы, рядом был 6-ой пивзавод,парк Гагарина,рядом была Красная Площадь ну и т.д. А дополнить я хочу то,что в этой статье нет. Пострадавших детей наше ГОСУДАРСТВО собрало и вывезло в Москву,Ленинград, Киев куда еще не знаю. Лично я 2 года учился в Москве- в интернате,на полном гос. обеспечении,нам выдали всё.Это было самое лучшее время в моей жизни,о котором я буду помнить всегда. Нас водили по музеям,паркам,в театры -везде.Освоившись,мы сами стали мотаться по всей Москве,в метро и в автобусы нас пропускали бесплатно,по магическим словам- мы из Ташкента.-Вот такое было наше ГОСУДАРСТВО. Если я вас чем-то заинтересовал,могу ещё что- нибудь вспомнить. Со мной учился кстати- Боря Плетинский, а его брат Гена занимался у Джексона.
Привет Гена!!! Я тоже учился в классе с Борей и Валерой. Я, по сей день, живу в Ташкенте. Район Ц-4, Ц-5 сейчас снова носит имя Кашгар. Если что-то интересно узнать про Ташкент, -с удовольствием напишу! Пишешь классно! Спасибо нашей Римме Евгеньевне!
.
Гена, спасибо за статью! На Кашгарке в ту пору жили наши друзья. Они чудом уцелели тогда, во время землетрясения. В своё время их, эвакуированных в Ташкент в годы Великой Отечественной войны, приютила Кашгарка. Она же их и спасла.
Очень интересный рассказ. Мне было 14 лет тогда, мы переехали с Кажгарки за 2 года до землетрясения, в район Ассакинской (возле парка Тельмана). Все верно рассказано, моя бабушка кричала "Война!" (она встретила войну в Киеве, эвакуировалась за 1 день до прихода немцев, благодаря тому что ее муж, мой дед, был офицером и парт. работником). Зарево было страшное…
Наш новый дом почти не пострадал, но во дворе поставили огромные палатки и мы, и все наши родственники, которые жили на Кажгарке, жили у нас в палатках, очень долго.
В то утро мы с соседними ребятами быстро побежали к гастроному на Дархане (он был весь стеклянный), все стекло было разбито, но там уже стояли солдаты из Ленинского училища. Но кто-то успел раньше и кое-что успели вынести:))
И то что детей отправляли безплатно верно, я был 3 месяца в Киеве.
Ташкент быстро отстроили, все наши получили квартиры на Чиланзаре.
Рассказ -от души! Спасибо! Мало кто уехав из Ташкента не хранит в сердце и памяти удивительно тёплые воспоминания о нём…Мой отец, сибиряк,он был военным,впервые попав сюда в 1953 , полюбил его навсегда и часто говорил нам,троим дочерям,что Ташкент — одно из самых замечательных мест на Земле, здесь тепло душе…Очень скучал ,уезжая куда-то по службе и всегда возвращался,хотя и была возможность переехать с семьёй и в Москву, и в Минск ,и в Киев….В год землетрясения мы были в Германии..Как мы переживали за Ташкент ,за друзей,за соседей!…Письма писали каждый день,звонили , приникали к телевизорам , вслушиваясь в новости…Отслужив ,вернулись в свою хрущёвку на Чиланзаре..И жили счастливо..Вот уже давно спят в ташкентской земле и папа,и мама, и сестра..А мы,живущие здесь, продолжаем с восторгом слушать хорошие песни, читать и писать стихи и рассказы о нашем дорогом любимом Ташкенте!
Ташкент-Узбекистан-любим родной родн рр ГОРОД ая родная страна и ее дружелюбные и очень готеприимные люди!мы приехали в Убекиста н в1943 г и остались навсегда Отец восстанавливал эвакуированнные заводы/под его руководством было восстановлено и пущено в эксплуатацию 7 заводов/1966 год-землетрясение!Мой муж-строитель-главный инженер треста СТРОЙМЕХАНИЗАЦИЯ этот трест выполнял нулевой цикл всех строящихся объектов!работали в три смены!Мы не уехали!мы восстанавливали свой родной город!мы любим и поиним тебя-ТАШКЕНТ!
Здорово написано, все так и было!
Я помню, как на рассвете родители вывели нас во двор, папа сказал, что, наверное , война, был сильный гул и зарево.
Жили мы в районе площади Пушкина в своем доме, и до глубокой осени спали во дворе под виноградником, куда вынесли кровати и натянули над ними тент.
А летом на 2 месяца вывезли в пионер лагерь на Чёрное море под Одессой…
Я помню на Карла Маркса была разрушена 5 детская больница, закрыли цирк и универмаг из за трещин.
Многие уезжали из Ташкента…
Но наш прекрасный город выстоял ибвл отстроен заново.
А знаменитая Кашгарка возле Алайского рынка осталась легендой в наших сердцах и памяти.
Я , родился на Кажгарке , на ул. Чемпион 25 , не далеко от Синагоги . Хорошо помню ночь землятресения , мы тогда жили на ул. Ленина 12 , не далеко от школы номер 21 . Мне в ту пору было 12 лет . На меня посыпалась штукатурка с потолка и были не большие ссадины на лице .Мои родители взяли расписки райисполкома " под котлован " и мы в течении 2 лет , получили 3 комнатную квартиру , практически на том же месте на Кажгарке , но вся наша родня переехали жить на Чиланзар , с начала жили по две семьи в одной квартире , а потом всех расселили . Меня ребенком , на лето отправили в подмосковье в пионерский лагерь Горки 9 " Лесные дали " на 2 месяца . Впервые я тогда летел на самолете на ИЛ 18. Мой папа был чемпионом республики Узбекистан по классической борьбе , в спортивном обществе " Трудовые резервы " . Тренером моего папы был Сандлер , в последствии , этот тренер , был тренером сборной Израиля по борьбе . Мои родители познакомились на Кажгарке , мама с ул. Чемпион , папа с Кряжеского переулка . Осталась добрая память о Ташкенте и особенно о знаменитой Кажгарке .
Здравствуйте, Борис. Мой отец Аркадий Либус был большим другом Сандлера. Он работал в Трудовых резервах заместителем директора. Жили мы на Чиланзаре на 10 кв. Много интересных рассказов я слышала о Кашгаре, хотя мне было 3 года, когда случилась катастрофа, в моей памяти осталось, как перед нашим домом было большое поле и стояли раскладушки и как весело дети проводили время. Сейчас Ташкент совсем другой, от старого ничего не осталось. Даже Трудовые резервы перестроили полностью. Конечно, должны оставить хоть какую-то память
Ул. гвардии полковника Ходжаева, дом 60, сердце Кашгарки — в этом доме я встретил землетрясение. Первый толчок не услышал, и не почувствовал, а проснулся от того, что нечем было дышать, начал задыхаться. Одеяло, на мне было засыпано штукатуркой с потолка и саманными лепешками, вывалившимися из стены. В маленьком окошке увидел огромное зарево на пол неба. Атомная бомба, радиация до нас дойдет или нет — первое, о чем я подумал. Большинство ташкентцев, вспоминающих о свечении в небе и подумавших о начале войны, ограничиваются констатацией этого факта. Мне в 1966 году было 22 года, в этом возрасте я уже был продуктом советского воспитания, и твердо знал, что мы окружены врагами, которые готовятся напасть на наше государство, борющееся за мир на земле. Не напоминает ли это современную Россию?
Спасибо за большое интересное повествование о Ташкенте. Я тоже родился там, только не на Кашгарке, а на ул, Лермонтовской, ведущей от Пушкинской к Алайскому базару. А с 5 лет жил на ул.Пролетарской, в 4-эт. доме напротив Ташкентских курантов (первых, сейчас там недалеко появилась их копия — вторые куранты). Я и родился в Ташкенте, ешё мой дедушка, столяр-краснодеревщик, задолго до революции переехал в Фергану из Украины. Царское правительство тогда пригласило евреев — ремесленников и мелких торговцев, переезжать в Туркестан для освоения края. Я учился в СазПИ, с 1961г, был членом Союза архитекторов, занимался типовым проектированием 4эт. жилых домов, школ и др. зданий, в том числе и после землетрясения, уже на 9-балл-ную сейсмичность. Кашгарка ими, по-моему, в основном ими и застроена, Кстати, если я не путаю, она в народе называлась "Хаимштрассе".Хорошо знаю Джексона, он жил на ул.Свердлова, особенно его дочку Паину (Паю), она стала врачом. В одном классе с ней училась и моя будущая жена. А на Кашгарке жил мой близкий друг, недавно умерший, Женя Пальчиков, тоже
архитектор.. Он, кстати, действительно знал много еврейских слов и даже научил меня красивому, цветистому ругательству: "Золст вахсен ви а цибэлэ мит копф ин дер эрд!" — "Чтоб ты рос как лук — головой в землю!"