4 января официальный Тегеран сообщил, о начале обогащения урана до уровня 20%, что стало очередным и на сей раз особенно демонстративным нарушением так называемой "ядерной сделки", или, как она официально именуется, Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), подписанного в 2015 году
Давид ШАРП
Согласно этому договору, у Исламской Республики была возможность обогащения лишь до 3.66%, и первым нарушением стал выход на рубеж в 4.5%. И вот теперь качественно новый уровень. Для ядерного взрывного устройства необходим уран, обогащенный до 90%. Однако чем больше запасы 4.5-процентного и, тем более, 20-процентного сырья, тем меньше времени уйдет на получение урана, обогащенного до 90%. На момент написания этих строк Иран уже накопил такое количество 4.5-процентного урана, которого при дальнейшем обогащении с избытком хватит на создание двух ядерных бомб. А официальный представитель местной Организации по атомной энергии заявил о способности его страны обогащать уран до 40%-60%.
Нынешнему демаршу предшествовала парламентская инициатива, обретшая статус закона, — естественно, с согласия духовного лидера Али Хаменеи. Судя по ряду признаков, президент Хасан Рухани был против, но воспрепятствовать никак не мог. Согласно обнародованному в первой половине декабря закону, обогащение урана до уровня 20% должно быть начато незамедлительно и с получением не менее 10 кг сырья в месяц. Что касается обогащенного урана в целом, то здесь месячная норма обозначена в очень внушительные полтонны. Кроме того, закон предусматривает монтаж на обогатительном заводе в Натанзе тысячи центрифуг новых моделей и столько же год спустя. Однако особенно любопытным пунктом следует считать двухмесячный ультиматум субъектам, поставившим подпись под СВПД: если они не возвращают силу всем предусмотренным договором преференциям, Тегеран отказывается от допуска сотрудников МАГАТЭ на свои ядерные объекты в рамках так называемых дополнительных инспекций. Таким образом, осведомленность данного органа, а значит, и всего мирового сообщества о происходящем на выявленных до сих пор ядерных объектах пострадает. Со всеми вытекающими последствиями.
Процесс обогащения урана до 20% начат на наиболее защищенном, но и меньшем из двух предприятий — в Фордо вблизи священного города Кума, — размещенном, по сути, внутри горы.
Что же означает этот дерзкий демарш, на который иранцы вряд ли решились бы, не оставайся до завершения каденции администрации Дональда Трампа считанные дни?
На данный момент речь не идет о так называемом "рывке к бомбе", однако накопление Ираном обогащенного до 20% урана, безусловно, приближает ее создание. Особенно если рассматривать это в сочетании с рядом других, уже осуществленных и анонсированных шагов. Заметное увеличение Ираном запасов более обогащенного, чем дозволено СВПД, урана, а также способность быстро смонтировать внушительное количество новых центрифуг наглядно показывают, чего изначально стоила "ядерная сделка". Напомню, что с момента вступления в силу СВПД прошло уже более пяти лет, а это значит, что до его частичного истечения осталось чуть меньше аналогичного срока, а всего менее чем через десять Иран получает полную свободу действий.
Совершенно очевидно, что принятый иранским парламентом закон и его начавшееся претворение в жизнь — прямой ультимативный посыл будущей администрации Джо Байдена, который не раз декларировал желание вернуться к выполнению "ядерной сделки". Грубо говоря, иранцы пытаются взять Байдена на понт, чтобы он и думать забыл о перезаключении СВПД на новых условиях. Вялая реакция участников сделки на начало обогащения урана до 20% — а это был максимальный уровень до 2015 года, — судя по всему, лишь придаст Тегерану уверенности. Поведение режима аятолл – своего рода блеф, поскольку экономика страны, подорванная санкциями Трампа, находится в катастрофическом положении. Иран, судя по всему, совсем не против вернуться к договору, который его так устраивал. Ведь он позволял, сохраняя основной потенциал ядерной программы, постепенно развивать ее в ожидании то ли окончания срока действия СВПД, то ли удобного политического момента для создания бомбы, и при этом получать экономические дивиденды. Тем более, что в рамках договора никак не затрагиваются такие важные для Тегерана темы, как ракетостроение и региональная экспансия, включающая, среди прочего, активную поддержку разномастных террористических и шиитских группировок по всему Ближнему Востоку, будь то сектор Газы, Ливан или Йемен.
Между тем будущая вашингтонская администрация имеет все возможности говорить с аятоллами с позиции силы. Тем более что минусы "ядерной сделки" сегодня должны быть очевидны, в том числе, и ее сторонникам. Но дело даже не в этом: как уже было сказано, значительная часть срока договора истекла, и сегодня Иран по ряду направлений находится явно ближе к ядерному оружию и его разнообразным носителям, чем в 2015 году. На что, кстати, членам команды Байдена настойчиво указывают в Иерусалиме. Возвращение американцев к первоначальному договору станет грубейшей ошибкой, которая может дорого обойтись всему региону. То, как Байден отреагирует на последние иранские действия с самого начала своей каденции, станет ключевым моментом в сложившейся ситуации.
Комментируя шаг Тегерана, Биньямин Нетаниягу указал, что обогащение урана до 20% свидетельствует о военной направленности иранской ядерной программы, и в очередной раз повторил, что Израиль не позволит Ирану заполучить ядерное оружие.
А пока довольно парадоксальным образом более широкий международный резонанс, чем столь грубое нарушение Ираном СВПД, получил захват военно-морскими силами КСИР южнокорейского танкера "Hankuk Chemi", следовавшего с грузом нефтепродуктов из Саудовской Аравии в ОАЭ. В Пентагоне опасались, что к годовщине ликвидации генерала Касема Сулеймани иранцы осуществят некий акт мести против США, но бомба, как говорится, угодила в другую воронку.
Нападение на судно произошло по постановлению суда Исламской Республики, отнюдь не в территориальных водах Ирана. Поводом стало якобы загрязнение им Персидского залива. Экипаж танкера интернациональный, но в него входят и граждане собственно Южной Кореи.
Разумеется, дело вовсе не в заботе об экологии, а в попытке заставить Сеул разморозить застрявшие в корейских банках 7 млрд долларов, принадлежащие Ирану. Эти средства были выручены от сделок, состоявшихся до введения США удушающих санкций против Ирана, но так и не переведены. Совсем скоро должен был состояться запланированный визит в Тегеран заместителя главы южнокорейского МИДа, и считалось, что разморозка денег станет основной темой переговоров, однако теперь — если визит, конечно, состоится — речь пойдет не только о финансах. Сеул уже сообщил об отправке в район Ормузского пролива эсминца с группой сил специального назначения на борту, однако нет ни малейших оснований считать, что южнокорейцы попытаются освободить членов экипажа силой. Без связи с другими факторами, у них на это не хватает сил. Однако если в будущем эсминец станет прикрывать танкеры, это серьезно осложнит повторную возможность захвата.
Своей пиратской выходкой, Иран, на мой взгляд, допустил ошибку. Если Джо Байден отменит санкции против Исламской Республики в рамках старой или новой "ядерной сделки", то понятно, что застрявшие в Южной Корее деньги и так вернутся, и очень даже скоро. Требовалось лишь толика терпения. Теперь же отношения с таким потенциально важным на постсанкционный период торговым партнером, как Южная Корея, серьезно испорчены. К тому же захват судна напомнил тем, кто, возможно, стал забывать, насколько явную угрозу стабильности в регионе представляет собой Иран. Будет любопытно понаблюдать, пойдет ли Южная Корея на поводу у пиратов, а пока официальный представитель Тегерана заявил, что речь вовсе не идет о захвате заложников, как раз наоборот: заморозив иранские деньги, это делает Южная Корея.
[nn]
"Разоружайтесь, евреи!"
