С подачи дочери Эдуарда Успенского разгорелся скандал вокруг имени знаменитого писателя и драматурга
Российская государственная детская библиотека (РГДБ) все-таки присвоила литературной премии «Большая сказка» имя Эдуарда Успенского, хотя ранее дочь писателя выступала против. Директор библиотеки Мария Веденяпина подчеркнула: при организации премии они руководствуются исключительно творческими заслугами детских авторов и не принимают во внимание их личные качества.
Ранее дочь писателя Татьяна Успенская написала открытое обращение против того, чтобы литературной премии давали имя ее отца. Причина, по ее словам, в домашнем насилии со стороны писателя, которому подвергались члены семьи. Татьяна Успенская сказала, что человек, чьим именем называют премию, должен быть добрым и нравственным.
Это заявление вызвало резонанс. Редакция Business FM решила спросить известных литературных критиков и публицистов: надо ли в таких случаях учитывать, каким человеком в жизни был автор или только каким писателем?
Писатель, журналист Дмитрий Быков считает, «что в стране, где Ленинским называется один из главных проспектов, а Ленинградским — один из главных вокзалов, как-нибудь премия Успенского не приведет к падению нравов»:
«У нас очень многие улицы в стране названы именем одного человека, которого мы все знаем, и он, кстати, к домашнему насилию никогда не прибегал, он был прекрасным семьянином — Ленин. Он был отличным сыном, очень верным мужем, если не считать нескольких эпизодов. Он никогда никого не ударил, а про половую его жизнь мы ничего не знаем, но вроде есть такие сведения, что он гораздо больше интересовался мировой революцией, чем сексом. И тем не менее, я думаю, 90% населения России дорого дало бы, чтобы этот человек не родился или, по крайней мере, родился бы не здесь. Поэтому критерии «плохой» и «хороший» у меня, в общем, размыты».
Литературный обозреватель Forbes Наталья Ломыкина полагает, что Успенский «писал плохие книги» и «для детской премии можно найти в нашей литературе имена и получше»:
«Эдуард Успенский умер совсем недавно, то есть это наш современник. И если, скажем, о моральных качествах Ганса Христиана Андерсена, о том, каким он был человеком, мы можем судить, основываясь лишь на каких-то дошедших до нас дневниках, письмах и так далее, то Эдуарда Успенского знает слишком много людей, которые с ним взаимодействовали совсем недавно. И это сокращает дистанцию, поэтому важно, что детский писатель, скажем так, не демонстрировал в жизни свою любовь к детям. Но для меня лично как для человека литературы здесь гораздо важнее качество Эдуарда Успенского как автора. Я считаю, что он писал плохие книги. И то, что мы говорим о нем как о классике, это в значительной степени заслуга советской мультипликации. Таким образом, его имя не может даваться премии, которая будет эталоном для детской литературы. Какой он человек — это вопрос второй».
Телеведущий, публицист Александр Архангельский говорит, что «вообще можно было бы сделать премию имени любимого героя, совершенно не обязательно давать премию имени любимого, но не образцового по-человечески автора»:
«Всегда ли премии носят имена безупречных авторов? Знаете ли вы о премии Сергея Михалкова? Вряд ли кто-то согласится, что Сергей Михалков образец для подражания, кроме тех, кто к нему близок. Тем не менее талантливый был советский детский писатель. Что касается конкретно Успенского, мне кажется, что вообще можно было бы сделать премию имени любимого героя, совершенно не обязательно давать премию имени любимого, но не образцового по-человечески автора. Мы ценим не то, каким был Успенский, большинство из нас просто этого даже и не знает, а то, какие образы после него, может быть, благодаря книгам, а может быть, прежде всего, благодаря аниматорам остались в нашей культуре. Образы безусловные, люди не всегда достойны образов, которые они создавали».
Художественный руководитель киножурнала "Ералаш" Борис Грачевский так прокомментировал в интервью телеканалу "Москва 24" высказывания дочери Эдуарда Успенского:
"Татьяна Успенская, как мне кажется, отвечает за свои семейные отношения, которые я ни в коей степени не хочу трогать, это не мой вопрос. Я знаю писателя Успенского, который принес огромную пользу стране в воспитании и созидании детей, поэтому он полноправно имеет право, чтобы премия называлась его именем".
Поэт Юрий Энтин в интервью "Московскому комсомольцу" заявил:
"Имя Успенского украсит любую премию. Писатель был удивительным человеком, который всю жизнь помогал детям. При это никакой тирании в семье Успенского не было, просто у него была семья, в которой согласия душ не было. Не исключаю, что дочь писателя с помощью таких заявлений может сводить счеты из-за отсутствия ее имени в завещании Успенского. Его первую жену, мать Татьяны, звали Риммой, я знал ее и дочку помню, только маленькой. Он разошелся с семьей давно, и никто не выступал почему-то раньше, а когда стали делить наследство, тут все вспомнили и припомнили ему. Ничего он не тиранил. Да, у Успенского был взрывной характер, но он был самым справедливым борцом за правду". Просто, как у всякого великого человека (а в литературе для детей он великий), у него были свои представления о справедливости. Да, он судился с "Союзмультфильмом", я даже присутствовал на одном таком суде. Но он во многом был прав. Для меня он был самым справедливым человеком, а это на студии принимали за жадность".
* * *
Так что же написала Татьяна Успенская в письме, которое попросила опубликовать редакцию издания Sobesednik.ru? Почитаем:
"Директору Государственной детской библиотеки
Веденяпиной Марии Александровне
От Успенской Т.Э.
Открытое письмо
Уважаемая Мария Александровна!
Мне стало известно, что Российская Государственная детская библиотека проводит конкурс на логотип премии имени моего отца – писателя Эдуарда Успенского. С большим сожалением и горечью хочу выразить свое несогласие с присвоением премии его имени.
Думаю, что человек, чьим именем называют государственную премию, должен быть прежде всего добрым и нравственным… Мой отец был человеком очень жестоким, совершавшим в течение всей жизни домашнее насилие, это была его система отношений в семье…
Это было физическое, психологическое, эмоциональное насилие, повторяющееся постоянно по отношению ко мне – его дочери, моей матери – его жене, его внукам, детям другой жены (известной телеведущей Элеоноры Филиной) и т. д.
К несчастью, грубость и хамство, контроль и принуждение постепенно стали нормой его жизни… Также нормой стали показная идиллия, когда при приезде телевизионных групп приглашались внуки и должны были изображать счастливую семью великого писателя.
Зная о своих проблемах, в том числе с алкоголем, мой отец не обращался к официальным психологам, а являлся сторонником секты В.Д. Столбуна, проходил у него «лечение», поддерживал секту материально, рекламировал ее на ТВ, в газетах, что тоже не может являться большой заслугой. Мой отец знал об избиениях детей, практикуемых сектой, но это никогда его не останавливало. Он восхищался Столбуном, его методами, приводил туда своих знакомых и друзей.
Будучи несомненно талантливым человеком, способным увлечь людей творческими идеями (передача «Гавань», создание мультфильмов совместно с творческими коллективами студий), он не сумел преодолеть свои человеческие пороки, доброжелательно и спокойно общаться с людьми.
Хотелось бы, чтобы мое мнение было услышано…
Считаю, что имя человека, практиковавшего много лет насилие в своей семье, в том числе в отношении детей, не должно быть присвоено премии в такой гуманистической области, как детская литература…
С уважением, Успенская Татьяна Эдуардовна".
* * *
О, мягко говоря, непростом характере Успенского рассказал и его давний друг и коллега, знаменитый писатель Александр Каневский, в публикации "Про папу Чебурашки":
"Израиль очень понравился ему, он ещё часто просил прислать ему приглашение, прилетал, и сам, и вместе с женой и двумя маленькими дочками. Я снимал им комнаты на берегу моря, в Тель-Авиве и в Ашкелоне.. По субботам мы с Майей навещали их, привозили детям сладости и подарки. Он попросил организовать ему несколько выступлений – я это сделал…
Я был уверен, что дружба наша – навсегда, до конца жизни, но… Однажды его многолетний друг Аркадий Хайт рассказывал про какую-то очередную войну Успенского с каким-то чиновником, как Эдик обложил его со всех сторон и загнал в угол.
— Да, нелегко быть врагом Успенского, — прокомментировал я его рассказ.
Аркадий рассмеялся, как всегда, весело и заразительно, и добавил:
— И другом тоже!
Увы, очень скоро мне пришлось в этом убедиться.
Человек безграничной фантазии, придумавший когда-то на радио – «АБВГДЕЙКу», на телевидении – «Школу клоунов», Эдуард Успенский в восьмидесятых годах прошлого века организовал радиопередачу «В нашу гавань заходили корабли» и был одним из её ведущих.. В передаче участвовали известные артисты, журналисты, композиторы, они исполняли любимые народом песни, не «супершлягеры», а те, которые пелись на кухнях, в подъездах и в походах. В девяностых годах передача перекочевала на экран телеканала НТВ и стала настолько популярной, что Успенский начал возить её на гастроли по России и другим странам.
Однажды он обратился ко мне с предложением устроить их выступления в Израиле. В те годы гастролёры просто атаковали Израиль: ежемесячно из России, Украины, Америки прилетали не менее десяти-пятнадцати «звёзд» театра, кино, эстрады… Плюс театральные спектакли, хоры, балеты, оперы… Аренда залов, свето- и радио-апаратуры резко возросли, «звёзды» требовали высоких гонораров – импресарио вынуждены были поднимать цены на билеты, что отражалось на посещаемости . Я понимал: чтобы в этой ситуации собрать залы на Успенского и Ко, нужна очень мощная и дорогостоящая реклама.. Поразмыслив, связался с руководством канала НТВ и предложил им делать это совместно: мы снимаем концерты, а они их показывают в передаче: «Гавань» — в Израиле». Расходы по съёмкам мы берём на себя, а они за это рекламируют все концерты в течение месяца на своём канале, который уже тогда смотрели в Израиле.
Моё предложение было принято и колесо закрутилось. Это был масштабный проект, поэтому я привлёк в нашу команду ещё и профессионального местного импресарио Виктора Эхштайна. Он активно включился в работу и снял в десяти городах десять самых больших концертных залов. Но предупредил, что гарантирует сборы только при участии в концертах не менее двух московских «звёзд», потому что единственное известное имя в этом коллективе – Эдуард Успенский для сборов не достаточно.
Эдик категорически отказывался приглашать актёров «со стороны». Я настаивал. Наконец, после долгих и тяжёлых переговоров остановились на двух фамилиях: Бабкина и Караченцев. С каждым из них пришлось отдельно договариваться и подписывать персональные договора.
До гастролей оставалось пять месяцев. Пошла реклама в газетах и на радио, но билеты продавались очень вяло. А залы были от шестисот до тысячи двухсот мест( для Израиля – это очень большие). Чтобы активизировать зрителей, я придумал такой допинг: во всех городах, где будут принимать «Гавань», мы объявили конкурсы на право участвовать в концертах вместе с московскими гостями. Мэрии подхватили эту инициативу, предоставили помещения для просмотров, составлялись списки желающих (а их было множество), в состав жюри вошли самые известные люди: актёры, писатели, композиторы, журналисты, политики… Я был бессменным заместителем председателя всех жюри (Председателем был Анатолий Алексин) и выезжал во все города на все просмотры.
В итоге, мы отобрали очень интересных исполнителей, которые бесспорно украсили программу, что признал потом и Успенский. Но главное – это гарантировало в каждом городе, на каждом концерте, ещё, в среднем, по сотне зрителей: родителей победивших участников, их родственников, друзей, соседей, одноклассников… И так оно и было! Но это – потом. А пока нас захлёстывал поток сложностей: НТВ потребовало, чтобы передачу снимали шесть камер – это стоило больших денег, плюс мы обязаны были принять, помимо семи участников концертов, ещё телережиссёра, двух операторов и директора киногруппы. На всё это надо было найти спонсоров, договариваться с мэриями, взять кредит в банке, обеспечить перевозку артистов и киногруппы, арендовать свето и звуко-аппаратуру, брать на прокат рояли (не во всех залах они были), и самое главное, в течение пяти предшествующих месяцев заполнять газетные страницы и радиоэфир массированной рекламой.
Билеты постепенно раскупались, но не так активно, как мы рассчитывали. Этому мешала усилившаяся «интифада» — непрекращающиеся теракты. Мы надеялись, что первые концерты подстегнут зрителей и ускорят продажу. Но к началу гастролей «Гавани» теракты особенно участились и за день до прилёта артистов нам сообщили, что они отказываются от гастролей, опасаясь за свою жизнь. Трудно передать наше состояние: гостиницы оплачены, авиабилеты куплены, все шесть кинокамер заказаны, огромные деньги ушли на оплату зрительных залов.. Над нами висел долг свыше трёхсот пятидесяти тысяч шекелей!.. Не говоря уже о пяти месяцах потраченного времени, нервов, энергии… Успенский заявил, что он может рисковать только собой, но не имеет права заставлять остальных. В отчаянье я позвонил Николаю Караченцову и стал убеждать его, что у нас продолжается нормальная жизнь, люди гуляют по улицам, загорают на пляжах, ходят в рестораны.
Я поклялся, что если, прибыв в Нетанию, где им заказаны номера, они почувствуют малейшую опасность, их немедленно отправят обратно. Это подействовало, и Николай согласился. Тогда я попросил его повлиять на остальных артистов. Он пообещал, и это ему удалось: назавтра мы встречали их всех в аэропорту «Бен Гурион».
Они вошли в зал прилёта настороженно, с опаской оглядываясь по сторонам: вокруг за столиками пили кофе, покупали цветы, радостно обнимались с прибывшими друзьями и родичами – это их немного успокоило. Когда подошли к выходу, я скомандовал:
— А теперь по-пластунски и короткими перебежками – к машинам!
Это вызвало смех и развеяло напряжение.
Мы принимали их по высшему разряду: гостиница на берегу моря с большим бассейном, уютные номера, оплаченные завтраки и обеды, два комфортабельных микроавтобуса с кондиционерами, деньги за концерт – до концерта.
Но я видел, что в Успенском зреет какое-то недовольство, он стал холодным и колючим. Как потом выяснилось, наши "доброжелатели" навели его на мысль, что мы безмерно зарабатываем, скрываем свою «сверхприбыль», обманываем его и не додаём. Это было дико, нелепо, оскорбительно, это уже был не мой многолетний друг, близкий и дорогой мне Эдик, это был чужой человек, подозрительный и озлоблённый.
— Он тебя подозревает в обмане? Тебя?! – совершенно потрясённая, произнесла Майя. – Этого не может быть! Эдик – тебя?.. Шурик, ведь это же ужасно, Бог ему этого не простит!
Она просто заболела и долго не могла прийти в себя.
А Эдик не унимался: начал устраивать скандалы нашему импресарио Виктору и его помощнику Эмилю. Наконец, я не выдержал, вошёл к нему в номер и потребовал, чтобы он меня выслушал.
— Я не обязан перед тобой отчитываться, но, подводя итог нашим отношениям, я это сделаю.
И рассказал, сколько сил ушло на организацию этих гастролей, сколько денег мы потратили на аренду залов, на съём гостиниц, на покупку авиабилетов… Сколько нам стоила киноаппаратура, которую мы арендовали для съёмок этой программы, и прожекторы, и звуковая аппаратура. Сколько администраторов занималось организацией гастролей, не получая зарплаты, поверив, что с ними рассчитаются после. А армия распространителей билетов, которые рассчитывают получить свои десять процентов от проданного!.. А сотни телефонных переговоров, оплаченных из собственных карманов?.. А бесконечные поездки по городам на собственных машинах, на бензине, купленном на свои деньги?.. И всё это – более пяти месяцев!..
— Пойми: ваши выступления для нас – это не заработок, это списывание долга, который превысил триста пятьдесят тысяч шекелей. После каждого концерта мы с радостным облегчением вздыхаем: «Ещё двадцать тысяч долой!.. Ещё двадцать пять!.. Ещё тридцать!»… И теперь я открою тебе один секрет: переполненные залы не означают, что все билеты куплены – десять-пятнадцать процентов мест, не проданных из-за интифады, мы заполняем приглашёнными зрителями, чтобы не огорчать вас пустующими местами. И запомни: больше у тебя таких гастролей никогда в жизни не будет, потому что больше не найдётся идиота, согласившегося полгода своей жизни положить на алтарь дружбы, которой, оказывается, и не было!..
Последний концерт состоялся в Тель-Авиве. По его окончании, я зашёл к Эдику в гримёрную и сказал:
— Я подарил всем артистам по серебряному фужеру на память об Израиле. Тебе я дарю серебряную скульптурку «Танцующий еврей». Поставь её у себя на письменном столе на память обо мне – больше мы не увидимся. Прощальный банкет я отменил, он был бы безрадостным. Провожать вас не поеду – проводят администраторы. Спасибо за наше прошлое… Удачи тебе!
Очевидно, в его душе что-то сработало: утром он позвонил мне из аэропорта.
— Саша, я разобрался и понял, что ты не при чём – меня обманывали твои импресарио, ты этого не знал, они и тебя обманывают!
— Даже если так, меня это меньше волнует, чем то, что ты мог заподозрить меня в нечестности.
— Пойми, мне о тебе здесь столько наговорили, что…
Тут я прервал его:
— Если б ты знал, сколько мне порассказали о тебе, и там, и здесь, и всюду – если б я хоть наполовину поверил этому, я бы тебя в дом не пускал!
Так мы расстались.
У меня ещё долго ныла душа, я всегда болезненно переношу разочарование в близких людях, которым верил и которых любил. Я понимал, что кто-то, зная внушаемость Успенского, накапал ему эту отраву в уши. А он, если его в чём-то убедили, уже не раздумывая, как бык на красное, бросается на любого, и на врага, и на друга".
В итоге два писателя помирились и даже сотрудничали, хотя осадок у Александра Семеновича остался крайне неприятный.
* * *
Эдуард Успенский родился 22 декабря 1937 года в городе Егорьевске Московской области, напоминает сайт vz.ru. Получив образование в Московском авиационном институте (МАИ) и став инженером, он зарабатывал на жизнь тем, что писал и делал сценарии мультфильмов.
В дополнение к детским книгам Успенский писал стихи и театральные сценки из цикла о Чебурашке, Крокодиле Гене и его друзьях.
Первая книга Успенского про Дядю Федора «Дядя Федор, пес и кот» была опубликована в 1974 году. По книге были сняты малоизвестный мультфильм «Дядя Федор, пес и кот», а также три популярных мультипликационных фильма: «Трое из Простоквашино», «Каникулы в Простоквашино» и «Зима в Простоквашино».
Эдуард Успенский был одним из создателей передач «Спокойной ночи, малыши!», «АБВГДейка», «Радионяня», а также программы об авторской песне «В нашу гавань заходили корабли», которая в 2000 году была отмечена премией ТЭФИ.
В 2010 году Успенскому была присуждена премия имени Корнея Чуковского, учрежденная для детских писателей, в главной номинации «За выдающиеся творческие достижения в отечественной детской литературе», отмечает Википедия.
Умер 14 августа 2018 года. Могила Эдуарда Успенского располагается на Троекуровском кладбище.
