Почему пора отменить цензурные правки истории, сделанные законоучителями
Этот текст – о Хануке. Неловко было его публиковать в канун ее или во время, чтобы не осквернять праздник. Но теперь, когда все пончики съедены, изжога от латкес прошла и свечи догорели, — можно.
Почему мы едим пончики «суфганиот» и оладышки латкес, зажигаем свечи в Хануку, знает любой еврейский ребенок с возраста детского сада — не только в Израиле, но и в диаспоре. Потому что так мы отмечаем чудо, которое произошло с нашим народом в давние времена.
В чем заключалось чудо – тоже не вопрос. В масле! Когда повстанцы во главе с Маккавеями освободили от захватчиков-греков Храм, там нашлось пригодного масла для храмовой меноры только на день, а она горела восемь дней. Чудо!
И в честь этого чуда мы – согласно заветам наших мудрецов – каждый год восемь дней, начиная с 25 кислева, жарим на масле разные вкусности и зажигаем свечи, чтобы не заморачиваться с масляными светильниками, но имитируя их. Что тут непонятного!
Еще как непонятно!
Что это было?
Горстка евреев, изначально не воинов – крестьян, фактически одна семья, ну, пусть одна деревня – Модиин (я там сейчас живу, это уже город, хотя и небольшой) – бросает вызов огромной империи. Чтобы понять ее размеры и мощь, не надо географических подробностей, достаточно вспомнить, что она составляла половину, причем большую, бывших владений Александра Македонского, завоевавшего почти весь тогдашний мир, а царь Антиох IV, бесчинства которого и подвигли евреев на бунт, до похода на Иудею покорил Египет.
Вот против какой громады подняли восстание эти крестьяне, не имевшие на тот момент никакого военного опыта и боевых навыков, оружия (евреям владеть им не полагалось, даже луки для охоты были запрещены под страхом смерти). Им пришлось противостоять профессиональной армии, сильнейшей в регионе, многократно превосходящей их и по численности, и по выучке.
Это была тяжелая, кровопролитная война. Ее первый этап, длившийся три года – с 166 по 163 гг. до н.э. (в целом война с Селевкидами продолжалась с небольшими перерывами около 25 лет), завершился освобождением Иерусалима, и 25 кислева, то есть день в день, когда Храм был осквернен греческими захватчиками тремя годами раньше, в нем, уже очищенном от скверны, возобновилась служба.
Вот что было настоящим чудом. Великая победа! Тем более грандиозная, славная, радостная и – подчеркну — чудесная, что была неожиданной, невероятной, непредсказуемой и необъяснимой ничем, кроме рока, удачи, или – по понятиям того времени (как и сегодняшнего — для людей религиозных) — божественного вмешательства. Чудо в чистом виде! Но чудо Победы.
Какое к черту масло – гори оно огнем, хоть восемь дней, хоть шестнадцать, хоть один! Что это по сравнению с разгромом вражеской армии, изгнанием захватчиков со своей земли, освобождением Иерусалима, возвращением Храма?
Представьте себе торжество победителей. Три года они скитались по горам и лесам, теряли друзей и родных (греки вырезали повстанцев и их сторонников целыми семьями), терпели поражения в схватках, рубились насмерть, учились владеть оружием и обманывать врага, заманивать его в ловушки, изобретали тактику партизанской войны, тогда еще не разработанную, противостояния превосходящей военной силе – и одолели, наконец.
Чему они должны были радоваться в час своего триумфа – тому, что победили, оказались сильнее жестокого врага, отстояли свою независимость и веру, или тому, что светильник не гаснет?
Смешно даже сравнивать.
Но не надо и гадать…
Опровержение жертвенником
Обычай отмечать освобождение Храма каждый год с 25 кислева восемь дней — и именно как праздник победы — установили сами Маккавеи.
Это записано в Первой Книге Маккавеев – единственном документе, излагавшем все основные события первой еврейской войны за Независимость. Книга создана во времена Хасмонеев (так именовались Маккавеи – по родовому имени, когда они стали царствующей династией). То есть при всем возможном недоверии к историческим хроникам, написанным по политическому заказу и под идеологическим контролем, более точных свидетельств происходившего нет.
И о масле там — ни слова.
Хотя о других ритуальных проблемах, возникших перед победителями для очищения Храма от скверны и возобновления в нем службы, рассказано довольно подробно. В частности, о жертвеннике – центральном месте святилища, оскверненном язычниками. После консилиума авторитетных священников, сочли, что очистить его от проводимых там захватчиками обрядов будет недостаточно. Решили разобрать прежний и построить новый – точно такой же.
Это большая работа. Сам жертвенник, не считая двух пандусов, ведущих к нему, — каменное сооружение 32х32 локтя, то есть примерно по 15 метров каждая сторона, 225 кубометров. Причем годились только цельные камни, необработанные, к которым не прикасались металлическими орудиями. Наиболее подходили речные валуны. Их надо было где-то добыть и доставить в Храм.
Историки полагают, что, скорее всего, везли из Эйн-Керема, ныне района Иерусалима. Сейчас эта дорога занимает на легковушке без пробок минут сорок. А тогда телега, груженная валунами, двигалась со скоростью четыре километра в час, и одна ходка должна была занимать целый световой день, короткий в зимнем месяце кислеве. Работа для нескольких гужевых караванов в течение нескольких дней, если не недель. И это, не считая добычи самих камней, погрузки-разгрузки, кладки и украшения жертвенника. Целая технологическая операция.
Если бы для возобновления храмовой службы (а главное ее содержание – жертвоприношение) не хватало освященного масла, то за время сооружения нового жертвенника, кошерное масло вполне успели бы надавить, очистить и освятить.
Почему Маккавей не Сталин. Хронология
Уже из одного этого можно усомниться в реальности масляной версии. Но есть и другие основания для сомнений. Тем, кто верит в общепринятую версию безоговорочно (а как не верить, раз она – канон!), картина представляется так.
Повстанцы освободили Храм, вычистили и вымыли его от скверны, оставленной язычниками, соорудили менору (есть мидраш, что ее изготовили из полых наконечников копий воинов Иегуды Маккавея, – так торопились) и зажгли ее тем, что было, — содержимым единственного горшка кошерного масла. И было это день в день, когда три года назад Храм подвергся осквернению Антиохом.
Если считать, что события развивались именно так (а большинство из нас так себе все и представляет), то тогда надо предположить, что Храм отвоевали именно ко дню его осквернения.
История, конечно, знает примеры, когда объекты, важные в стратегическом или идеологическом плане, стремились завоевать любой ценой к знаменательным календарным датам. Тысячами (если не сотнями тысяч) жизней заплачено за эту советскую традицию во время Великой отечественной. Вряд ли такому же стремлению, характерному для сталинской манеры ведения войн и его равнодушию к потерям, был подвержен Иегуда Маккавей.
Но и тут тоже нет нужды уповать только на предположения и догадки. Поскольку хронологически все было не так.
На это не без умысла не обращается внимания, однако время, когда Маккавеи освободили Храм, – известно: через месяц после Суккота. Одного из трех праздников, когда всему народу Израиля следовало совершать паломничество в Храм. А Храм находился в руках у греков. И повстанцы, о чем рассказывает уже Вторая Книга Маккавеев, провели его «подобно зверям – в горах и пещерах».
Между Суккотом и Ханукой почти два месяца. То есть у победителей был почти месяц на то, чтобы после освобождения Храма произвести все необходимые приготовления для возрождения Храма после его освобождения: очистить от языческой скверны, разобрать прежний и соорудить новый жертвенник, изготовить новую храмовую утварь (это тоже указано в Первой Книге Маккавеев).
На все хватало времени, в том числе и на менору, и на масло для нее, но это, видимо, показалось такой мелочью по сравнению со всем остальным, что не удостоилось даже упоминания в книге.
И лишь после всего перечисленного и не перечисленного можно было возобновить службу. А уж это тожественное событие приурочить к дате – осквернению Храма тремя годами раньше.
Что Макковеи и сделали. И праздновали восемь дней — как Суккот, который они не смогли отпраздновать по-человечески из-за того, что были лишены Храма (вот, кстати, почему и мы отмечаем Хануку восемь дней).
Для чуда с маслом нет здесь ни основания, ни места.
Вынужденная скромность
Как же оно возникло и более того – стало основным содержанием праздника? Главный вопрос здесь не как, а когда.
Мы празднуем то и так, что и как установили нам наши мудрецы. Именно благодаря точному и последовательному выполнению этих предписаний сохранился наш народ в течение тысячелетий изгнания, живя среди других народов, под властью чужеземных правителей и воздействием чужих господствующих религий. Тора – наша конституция, каноны, установленные мудрецами древности, – наш свод законов, по крайней мере, во всем, что касается религии и традиций. Праздники – их несущая основа.
Основные описаны в Торе, и лишь два – Ханука и Пурим – посвящены историческими событиям и находятся за ее пределами. Но если Пурим (тоже праздник еврейской победы) описан в Свитке Эстер, вошедшем в ТАНАХ, то Ханука лишена официальных письменных источников. Книги Маккавеев не включены в еврейский религиозный канон. Это едва ли не единственный случай, когда канонические книги евреи позаимствовали у христиан, а не наоборот. В Мишне – первом своде Устной Торы – нет трактата о Хануке и войне Маккавеев.
Однозначного объяснения этому не существует. Но само наличие отсутствия является частью объяснения.
Мишна составлялась в самые тяжкие времена для еврейского народа. Когда после поражения в Иудейских войнах против Рима, завершившегося разрушением Храма, жестокого подавления восстания Бар-Кохбы, результатом которого стало опустошение земли, начавшееся изгнание, еврейский народ и его вера находились на грани исчезновения. Римляне перепахали Иерусалим, переименовали Иудею в Палестинскую Сирию, чтобы вычеркнуть память о еврейской принадлежности этой земли. У евреев была репутация закоренелых мятежников, долгое время иудаизм пребывал под запретом.
Это, кстати, стало основным побудительным мотивом для записи Устной Торы: мудрецы опасались, что процесс передачи знаний естественным путем — от поколения к поколению, от учителя к ученику, прервется. Так началось формирование Мишны, а затем и Талмуда.
В таких условиях канонизация текстов, рассказывающих об освободительной борьбе, о победах в войне за независимость представляла большую и реальную опасность. Потому, очевидно, составитель Мишны, рабби Иегуда а-Наси, предпочел не включать даже упоминания о самой успешной войне против чужеземцев-иноверцев в свой труд. А составители Талмуда рассказ о ней свели к Хануке, трактовав ее как праздник чуда светильника, масло в котором не иссякало восемь дней, хотя должно было сгореть за день.
В Талмуде впервые и появилась эта версия замещения главных событий необъяснимой малозначащей деталью, возведенной в ранг чуда. А Талмуд – наша конституция, не подвергаемый сомнению канон.
Все две тысячи лет изгнания евреи жили в похожих условиях: среди чужих, под подозрением, в разных местах в разные времена подвергаясь гонениям разной степени суровости. Не было не только надежд на избавление силой оружия, как Маккавеи, но нельзя было напоминать об этой победе ни своим, ни чужим, а уж о завоевании независимости не могло идти и речи – какой, где? Последний, кто предпринял такую попытку, — Бар-Кохба – воспринимается в религиозном каноне не как герой, а как лже-мессия, виновник самых страшных бед еврейского народа.
Масло в голове
Не было смысла и желания менять трактовку. Она появилась только с возникновением сионизма. И сионисты были первыми, кто стали рассматривать события Хануки на фоне великой и победной освободительной войны.
Но каноны соблюдения традиций, в том числе отмечания и трактовки праздников по-прежнему определяют те, кто ближе к Богу, – раввины и религиозные люди. Для них усомниться в формулировках Талмуда, подвергнуть их ревизии с учетом изменившихся исторических условий – кощунство. Мотивы цензурного искажения исторической действительности отпали, а само искажение осталось.
А надо ли что-то менять? Не получится ли, что вместе с маслом выплеснем религиозную суть?
Видимо, надо.
Чудо победы меньших над большими, слабых над сильными, евреев над их притеснителями важнее чуда не гаснущего масла.
Если мы признаём, что наши еврейские праздники – ключевой инструмент воспитания народа, следует придавать им то значение, ту трактовку, которые будут воспитывать в духе, нужном нам в современных условиях. Борцов и победителей, а не покорных терпил, ожидающих снисходительности от окружающих народов, чужих правителей и чуда от Бога.
Когда я слышу об открытом письме 130 американских ученых-евреев, осуждающих президента Трампа за его признание Иерусалима столицей Израиля, у меня нет сомнений, что в эти ханукальные дни они зажигали свечи и ели пончики, но уверен, что только с этим Ханука у них и ассоциируется. А должна ассоциироваться с еврейской победой. Надо менять дискету. Или, как говорили в моем босоногом детстве, — масло в голове.
Вовсе не призываю отказаться от пончиков – пусть этим занимаются диетологи. Но сам поймал себя на том, что в Хануку я ни одной «суфгании» не съел. Начнем с меня.
