Бунин в Иерусалиме
Популярный гид и наставник многих израильских экскурсоводов, поэт, писатель и журналист Михаил КОРОЛЬ проводит уникальные авторские экскурсии. Одна из них, по словам Михаила, "давно уже выстраданная" — «Бунин в Иерусалиме». В этой публикации он рассказывает о первой из них.
Началось с того, что участники получили вот такие «красные билеты» (объяснение где-то глубоко внизу):
Прогулка была посвящена памяти Влада Соколовского, человека, любившего и умевшего соединять слово и место. И неспроста отец Влада, Алексей Вольфович Соколовский, когда мы уже добрались до гостиницы Амдурского (пиковая точка путешествия И.А.Б.), прочитал именно вот это стихотворение Бунина:
Молчат гробницы, мумии и кости,-
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.
А еще — огромное спасибо другу и коллеге Ларисе Эрман, вспомнившей, что «бунинская» экскурсия проходит накануне 9 ава, и поделившейся с нами малоизвестным текстом «Плач о Сионе», не вошедшем в знаменитый 9-томник…
И всем участником этого небольшого путешествия — спасибо за поступательную любознательность. Так держать!
Более или менее подробно на вышеозначенную тему мне удалось порассуждать в "Букнике".
Но там, по известным причинам, множество сокращений. Вот полная версия с картинками и моими любимыми рассуждениями об «иерусалимской экстраполяции»:
ИСТОЧНИК НЕБЕСНОГО ПИВА
Нет, не покинуть нам небо Иерусалимское. Тема неисчерпаемая, как и другие, впрочем, сионские направления, так что задержимся в пожелтевшей от июля синеве и споем (в рамках симпатической магии, специально для привлечения прохлады) что-нибудь этакое:
«Я ездил в далекие страны
Надеясь стать там счастливым
Но мне всегда не хватало стакана
Небесного Пива»
Ага, вы угадали – в далекие страны, которые оказались вдруг родными, залетели «2ва самолета», а точнее, один из их ярких представителей этой группы – Миша Синдаловский (ударные, а заодно и генеральный продюсер клуба «Грибоедов»).
Я попросил тезку поделиться впечатлениями «летчика», приближающегося к Иерусалиму.
«Город крутой, по-настоящему крутой. Мне пришлась по душе такая притча: мол, дескать, все знают, что и гробница Давида и башня Давида к царю Давиду отношения не имеют, потому что обе постройки более позднего периода. Но старожилы говорят, что Давид был такой крутой чувак, ну просто настолько, что запросто мог бы перетащить свои кости в новую гробницу и в цитадель перебраться, тем более, что и место под стать ему своей крутизной… (Пригодится нам эта притча, ох, пригодится скоро. Мы столкнулись с примером явления столь же реального, как и «синдром иерусалимский». Этот перенос исторических или мифологических событий в новое, более оправданное с точки зрения современной урбанизации место их дислокации называется «иерусалимской экстраполяцией» – М.К.) Первыми, кто притащил меня в Старый город, были мой брат Антон Каценельсон и фотограф Дима Брикман. Это было осенью 2010 года. Дима так священнодействовал со своей фототехникой в мусульманском квартале, что стало жутковато. Боялся, что поколотят. Но ничего, не только обошлось, но и впечатлений набрались. Хотя первое из них – сам Брикман. Я тогда был в Иерусалиме всего за несколько дней до серьезной операции. Еще немного, и мне всю башку располосуют… Состояние тревожное. И вот мы подошли к Стене плача. Как быть, о чем молиться? Но я ничего не просил, только благодарил, просто поблагодарил, и всё…. Брикман сказал, что так и надо, так и положено… А спустя несколько месяцев, мы Белянкиным (о, уже «два самолета»; Антон Белянкин – вокал, бас-гитара; он один из основателей группы, а также автор текстов – М.К.) бегали ночью по пустому совершенно Иерусалиму в канун Рождества и удивлялись, почему все закрыто? И ворота у площади перед Храмом Гороба Господня были заперты…И только потом, мы два болвана (а не два самолета), поняли, что надо было ехать в Вифлеем…»
Ну, между прочим, представители эфиопской церкви сильно продвинулись в «иерусалимской экстраполяции» и еще в позапрошлом веке, расположив пекарню на территории верхнего яруса построек ХГГ, и назвав ее «дом хлеба» (то есть Бейт-Лехем, Вифлеем)… Прошло какое-то время, и паломники стали воспринимать «хабашский Вифлеем», как место Рождества… Так что не стоит «двум самолетам» уподоблять себя материальным истуканам.
…Самолеты, аэропланы… В прошлый раз при описании первого иерусалимского воздушного боя, мы ссылались на средневековый еврейский памфлет «Толдот Йешу» («История Иисуса»), где повествуется, как хитроумным образом Иисус раздобыл в Иерусалимском Храме тайное 72-буквенное начертание Имени Бога (шем ха-мефураш), с помощью которого творил различные чудеса, в том числе и летал, не хуже птиц… Отрицательное отношение христианского мира к этому произведению предугадать не сложно, и тем более неожиданно увидеть ссылку на него, как на серьезный источник, в глубоких литературно-философских опытах русского писателя Ивана Алексеевича Бунина:
«Но вот в день падения храма, в девятое число месяца Аба, Камень Жизни останавливается. Сила его иссякает. Тайну Тайн, неизреченные письмена, означающие святое имя, прочел Иисус. И к нему же перешла и сила Камня. «Иисус, воспринявший силу его, творил чудеса этой силой». Где же теперь силы Камня?» («Камень», 1908)
Вообще, читателя «иудейских произведений» нобелевского лауреата поражает сила и глубина проникновения Бунина в суть описываемого географического места. При том, что на Ближнем востоке писатель провел всего лишь несколько дней, тема эта прошла сквозной нитью через все его творчество. Новеллы, собранные в «Тени птицы», «Роза Иерихона», «Весной, в Иудее» (из «Темных аллей», стихотворения «В пути под Хевроном», «Иерусалим», «Гробница Рахили», «Трон Соломона», «Долина Иосафата», «У ворот Сиона, над Кедроном» — вполне достойный урожай с нивы коротенького, но необычного путешествия на Святую землю в мае (по новому стилю) 1907 года. Две причины того, что поездка вышла неординарной: во-первых, это был своеобразный «медовый месяц» (без венчания и свадьбы) с верной спутницей жизни Верой Николаевной Муромцевой-Буниной.
А во-вторых, благодаря курьезному стечению обстоятельств, Иван Алексеевич и Вера Николаевна были зачислены турецкими пограничными бюрократами не в категорию «русских православных паломников», а в группу еврейских туристов, которым взамен паспортов выдавали специальные «красные билеты», ограничивающие как срок пребывания на Святой земле, так и географию путешествия (например, владельцы этих пропусков не имели права передвигаться по Самарии и для того, чтобы, побывать в Галилее, им приходилось совершать морское турне через Бейрут). Кроме того, различные русские странноприимные заведения оказались для возлюбленных закрытыми. Но, возможно, это и к лучшему: не пришлось лезть в унизительные объяснения по поводу семейного статуса… И, самое главное, Бунину удалось увидеть то, что неминуемо ускользало от взора «классических» паломников и в Иерусалиме, и в Вифлееме, и в Иудейской пустыне, и в Галилее…
Про эти «красные билеты» даже в Еврейской Энциклопедии Брокгауза и Эфрона написано, в статье «Палестина»:
«С 1892 г. существует формальное запрещение турецкого правительства евреям из России оставаться в П. долее 3-х месяцев и приобретать недвижимость; высаживающимся на берег евреям выдается особый красный билет, содержащий эти запретительные правила. Фактически, однако, эти правила не проводятся в жизнь, и поселенцы свободно остаются в стране на любое время; только в отношении покупки земель в последнее время стали ставить затруднения евреям наравне с остальными иностранцами».
Вот сжатая хроника путешествия Бунина по Святой земле:
6 мая 1907 г. (по новому стилю). Прибытие в Яффу. На пароходе Бунины знакомятся с молодым, но уже известным музыкантом Давидом Шором и его отцом Соломон Шором. В дальнейшем Шоры практически во всех поездках по Святой земле будут сопровождать писателя и его спутницу.
7 мая 1907 г. Переезд в Иерусалим на поезде. Вселение в гостиницу «Каминиц» в Новом городе. Прогулка до западной стены Старого города.
8 мая 1907 г. Прогулка по Старому городу. Храм Гроба Господня — Масличная гора – Гефсимань – Кидрон – Виа Долороза. Бунин принял решение перебраться в гостиницу в Старом городе и забронировал номер в гостинице Амдурского на ул. Давида.
9 мая. 1907 г. Поездка в Вифлеем и Хеврон.
10 мая 1907 г. Посещение Стены плача. Поездка в Иерихон через Иудейскую пустыню. Ночевка в Иерихоне.
11 мая 1907 г. Поездка к реке Иордан и Мертвому морю. Возвращение в Иерусалим, в новый отель.
12 мая 1907 г. Посещение достопримечательностей на горе Сион и Храмовой горе.
13 мая 1907 г. Бунин объезжает вокруг городских стен верхом.
14 мая 1907 г. Прощальные прогулки по Старому городу.
15 мая 1907 г. Переезд на поезде в Яффу.
16 мая 1907 г. Отплытие на пароходе в Бейрут.
17 мая 1907 г. Прогулка по Бейруту.
18 мая 1907 г. Посещение Баальбека.
19 мая 1907 г. Переезд в Дамаск.
20 мая 1907 г. Прогулки по Дамаску.
21 мая 1907 г. Переезд в Тверию (на поезде до Цемаха, а оттуда на лодке по Кинерету до Тверии).
22 мая 1907 г. Тверия – Магдалла – Табха – Капернаум.
23 мая 1907 г. Гора Фавор – Канна Галилейская – Назарет.
24 мая 1907 г. Прогулка по Назарету, переезд в Хайфу.
25 мая 1907 г. Отплытие в Порт-Саид.
Память об этом путешествии сохранилась не только в произведениях Бунина, но и в мемуарах В.Н.Муромцевой-Буниной («Беседы с Памятью») и Д.С.Шора («Воспоминания»). Первое (и единственное на сегодняшний день) исследование, посвященное связи творчества Бунина с его поездкой на Ближний восток, представляет собой диссертацию на соискание степени доктора философии, принадлежит перу Маши Гольдман, сотруднице Национальной библиотеки Израиля («А.И.Бунин и Святая земля», 2007).
Итак, в Иерусалиме Бунин и Муромцева провели целую неделю. Попробуем представить этот особый «бунинский» Иерусалим, опираясь на некоторые документальные факты. Из Яффы в Иерусалим супруги (так и будем их называть) приехали поездом, что само по себе противоречило правилам «хорошего паломнического тона». Вокзал, возведенный по инициативе иерусалимского еврея Йосефа Навон Бея в 1892 г., впечатления на Бунина не произвел:
«Новый, но какой-то захолустный вокзал из серого камня. Перед вокзалом галдят оборванные извозчики — евреи и арабы. Дряхлый, гремящий всеми винтами и гайками фаэтон, пара кляч в дышле…» («Иудея»)
В этом экипаже, проехав вдоль ущелья Геены, спутники направляются по Яффской дороге на запад, оставляя за спиной вожделенный Старый город…
Вера Николаевна вспоминает:
«Мы едем в какой-то еврейский пансион, где решили остановиться на несколько дней, пока не осмотримся. Он находится в европейской части города, то есть вне стен Иерусалима, в так называемом Новом Иерусалиме, расположенном на северо-запад от древнего города. Здесь, на скатах холмов, много вилл, садов, маслиновых рощ, каких-то больших скучных белых зданий: это всякие приюты, школы, госпиталя, миссии различных вероисповеданий…
Пансион небольшой. Комната наша во втором этаже выходит на какую-то крытую галерею. На притолке у двери прибита деревянная коротенькая трубочка. Ян объяснил мне, что в ней заключаются десять заповедей» (Муромцева-Бунина).
Что ж, будем надеяться, что у Ивана Алексеевича появится возможность в течение этой поездки выяснить настоящее устройство мезузы…"
Что же это за «какой-то еврейский пансион»? Речь идет о знаменитой гостинице «Каминиц», первом пятизвездочном отеле в Иерусалиме. Здание сохранилось по сей день и находится во дворах между ул. Яффо и ул. Пророков. Подойти к нему можно, например, через проходной двор дома № 70 по ул. Яффо.
Здание будущей гостиницы построено было еще в 1878 году иерусалимским банкиром Мелвиллом Петером Бергхаймом, который запутавшись в своих бесконечных увлечениях и фотографией, и виноделием, и сельским хозяйством, продал дом филантропу Якову Фихтенгольцу, а тот, в свою очередь, передал здание, по завещанию, Волынскому «колелю», то есть своеобразному высшему религиозному заведению. А потом наступает ренессанс, и здание переходит в умелые руки семьи Каминиц. Еще в 1833 г. рав Менахем-Мендель Бойм из города Каменец-Брестский переехал со всей «мишпухой» в Эрец-Исроэл, поменял фамилию на Каминиц и основал первую в турецкой Палестине сеть еврейских постоялых дворов. Семье к концу XIX века принадлежали гостиницы в Иерусалиме, Яффе, Хевроне…Элиэзер-Липэ, четвертый сын Менахема-Мендела, становится хозяином иерусалимского отеля «Каминиц» и в 1891 году приобретает это двухэтажное здание волынских мудрецов с примыкающим к нему садом и хозяйственными постройками.
До 1908 года гостиница процветала (потом поменяла здание)! Какие только имена с ней не связаны! Тут в разные времена были замечены и барон Ротшильд, и сионист-функционер Усишкин, и раввин Ниссенбаум, и художник Щац, и «отец современного иврита» Элиэзер Бен-Йегуда. А вот Теодору Герцлю в начале ноября 1898 года не повезло – свободных мест не было (говорят, все номера были распределены между членами свиты кайзера Вильгельма Второго, также оказавшегося в эти дни в Иерусалиме)! Пришлось отцу-основателю одну ночь провести в лобби отеля, а на следующий день перебраться в «Циммер», принадлежащий семье Маркес-Штерн…
Подробнее про «Каминиц» читайте у еще одного моего друга и коллеги Ильи Мазья.
А вот Бунину в «Каминице» не понравилось. Его душа рвалась к «святым» местам, и на второй день, во время прогулки по Старому городу, Иван Алексеевич и Вера Николаевна принимают решение переехать сюда, прямо в «жерло» Иерусалима, на ул. Давида:
– Вот где надо было бы остановиться! – воскликнул Ян. – В путеводителе указаны гостиницы внутри города и, кажется, именно в этой улице. На обратном пути зайдем и узнаем, если будут свободные номера, непременно переедем…
Возвращаемся из Храма тем же путем. Заходим в отель. Свободные комнаты будут через два дня, Мы просим оставить одну за нами. Радуемся, что будем жить в самом Иерусалиме.(Муромцева-Бунина)
Выбор был сделан в пользу гостиницы «Амдурски», второй знаменитой еврейской гостиницы в городе. Воистину, еврейское счастье преследовало Бунина!
Но еще в тот же день, когда Бунины принимают решение покинуть «Каминиц», это самое «еврейское счастье» подкидывает им сюрприз. Вы ведь помните, что из-за казуса, произошедшего в Яффском порту, писатель был лишен всех привилегий русского православного паломника. Желая восстановить справедливость чета отправляется в здание Генерального консульства Российской империи, находящееся в черте Русского подворья (как раз по пути из «Каминица» в Старый город). Вот что рассказывает Вера Николаевна про тот исторический прием у консула:
«Я забыла рассказать об анекдоте, который произошел с нами: когда мы высадились в Яффе, то наши паспорта были отданы вместе с паспортами Шоров, а взамен их нам были вручены какие-то розовые билеты, которые, как оказалось, выдавались только евреям, не имевшим полной свободы передвижения. Узнав это и собираясь проехать в Галилею сухопутным путем, мы, естественно, захотели получить обратно наши документы и отправились к русскому консулу, надеясь, что он поможет нам выйти из нашего анекдотического положения. Но этот высокий, худой человек встретил нас очень сухо и, выслушав в чем дело, отказался нам помочь, посоветовав обратиться к консулу в Яффе.
– Да и чем вы мне докажете, что вы не еврей? – сказал он Яну».(Муромцева-Бунина)
«Высокий, худой человек» — это безусловно сам генконсул Александр Гаврилович Яковлев (1854-1909). Современные историки дают ему самую лестную оценку как ревнителю государственных интересов в отношении российской недвижимости на Святой земле. А еще исследователи подчеркивают, что:
"Яковлева заботили не только вопросы русского землевладения, но и попытки других государств и конфессий ущемить интересы России и православия».
Очевидно в обращении Бунина консул увидел попытку ущемить интересы православия… Кстати, в 1907 году Бунин вполне уже приобрел общероссийскую известность, и только физическая отдаленность консула от культурных центров несколько извиняет его литературное невежество…"
Да Бог с ним, господином консулом. Желчность его, очевидно, следствие недуга. Через два года господина генерального консула не станет… А Бунина в 1909 г. изберут почётным академиком Санкт-Петербургской академии наук по разряду изящной словесности.
Что ж, отправимся вместе с Буниным и Муромцевой в новое жилье на Святой земле, в этот «высокий узкий дом», где «на его крыльце — смуглый, быстро¬глазый еврей, хозяин нашего отеля».
«В новом отеле публика была уже иная, чем в прежнем пансионе, больше всего было магометан в фесках и чалмах, у которых вокруг чалмы зеленый шелк – отличие побывавших в Мекке. Правоверные едят руками, не признавая ни вилок, ни ножей.
Вечер мы провели на крыше нашего отеля. И до чего там было хорошо!» (Муромцева-Бунина)
«И до чего же там было хорошо!» — это ключевая фраза. Именно эта гостиница смогла стать основным сюжетным стержнем путешествия, точкой пересечения воспоминаний… Вот уж кто вволю напился «небесного пива»!
Итак, гостиница «Амдурски» (она же гостиница «Центральная», «Центр», «Сентраль» принадлежала человеку по имени Ирахмиэль Амдурский.
Гостиница просуществовала с 1903 по 1948 гг. и была второй еврейской гостиницей в Иерусалиме (первая – «Каминиц»). До 1930 г. она находилась в том самом здании, где и останавливался Бунин, в котором сейчас гостиница «Петра», неподалеку от Яффских ворот и цитадели Давида, в самом начале ул. Давида.
С 1930 по 1935 гг. гостиница перебралась на ул. Юлиан (Кинг Дэвид), а с 1935 по 1948 гг. она занимает дом № 10 по ул. Бен-Йегуда. 22 февраля 1948 г. здание было полностью разрушено во время чудовищного теракта…
Но вернемся в Старый город. Здание «Петры» было построено еще в конце1840-х гг. Йосефом Амзалегом (братом Хаима Амзалега), богатым еврейским купцом с Гибралтара. Здание о трех этажах было возведено в европейском штиле, и ему присущи всякие замечательные архитектурные излишества, такие как зубчатые арки над окнами и каменные урны-вазоны на крыше. В некоторых комнатах полы вымощены серым и черным мрамором. Первый этаж занимали магазины. В доме находилась синагога и йешива. Й.Амзалег уехал в Яффу в 50-е гг. XIX столетия, а здание было приобретено Греческой патриархией. В те же годы в здании размещается отель «Mediterranean», управляющий которого – еврей-выкрест Моисей Горенштейн. Среди постояльцев отеля в 1857 году – автор «Моби Дика», американский писатель Герман Мелвилл. Под впечатлением от поездки им написана длинная-предлиная поэма «Кларель: Поэма и Паломничество на Святую Землю», где одна из главок полностью посвящена гостинице «Mediterranean».
В 1866 году гостиница «Mediterranean» покинула здание Амзалега и перебралась в дом Виттенберга, недалеко Шхемских ворот на ул. Аль-вад (ныне здание известно как «дом Шарона). Именно там останавливались Чарльз Уоррен и Марк Твен. А в 1871 г. гостиница вернулась в дом Амзалега. И в это время тут гостевал 18-ый президент США Улисс Симпсон Грант…
Ирахмиэль Амдурский (1876-1966) был младшим сыном Йосефа Амдурского, приехавшего в Иерусалим из местечка Индура (на идиш – Адмур) Могилевской губернии. В Иерусалиме Й.Адмурский был широко известен как р. Йоске Могилевер, открывший в Еврейском квартале благотворительную столовую и дешевый ресторан для еврейских паломников. В дальнейшем он расширяет свою деятельность и обустраивает постоялый двор с гостевыми комнатами.
В 1895 г. р. Йоске умер, и управление хозяйством перешло к 19-летнему Ирахмиэлю Амдурскому, тому самому «смуглому, быстро¬глазому еврею». Гостиница поменяла несколько адресов и, наконец, в 1903 г. переехала в дом Амзалега и стала называться «Гостиница Центральная – И.Амдурски». Среди её гостей евреи составляли большинство, однако гостиница пользуется популярностью и среди христиан, и среди мусульман.
Друг Ирахмиэля плодовитый писатель того времени Пинхас Граевский так описывает гостиницу в «Путеводителе по стране Израиля» (1909 г.):
«Гостиница находится на ул. Давида, в одном из самых элегантных кварталов Иерусалима, поблизости от Яффских ворот. Совсем рядом находится огромный восточный базар, англо-палестинский банк, немецкий банк («Фрутигер») и австрийская почта. Гостиница располагается прямо напротив Башни Давида… Здание – трехэтажное; состоит из цокольного этажа и двух жилых этажей. На первом этаже – трапезная, 19 х 9 м. Комнаты, окнами выходящие на фасад, — очень просторные и имеют выход на балконы с прекрасным видом на город и ул. Давида. На втором этаже – гостевые комнаты и большой салон для деловых встреч и музыкальных вечеров, а также одна семейная «свита». И окон салона открывается вид на восток, на Храмовую гору, на Масличную гору, на Иорданскую долину и Моавский хребет. Но нечто особое – это огромная терраса на крыше гостиницы, находясь на которой осознаешь смысл библейских слов: «Возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу» (Быт. 13:14). Вид с этой крыши — один из самых уникальных в Иерусалиме. Мебель в номерах и салоне – весьма удобная. Кухня – европейского стиля и абсолютно кошерная. Хозяева гостиницы – одни из самых уважаемых горожан, пользующиеся большой симпатией со стороны иерусалимцев».
Итак, главной привлекательностью гостиницы была ее близость к достопримечательностям Старого города, да и цены на жилье были ниже, чем в «Каминице». Ну, и вид, как сказано выше, с крыши «Амдурски» открывался такой, что далекий от поэзии человек просто обалдевал, а более близкий к ней, не мог не написать что-нибудь прекрасное. Причем все подмечали главную особенность открывшегося ландшафта – гигантский каменный бассейн с северо-восточной стороны отеля, так называемый «бассейн царя Хизкияху (Езекии)», или «Патриаршие пруды» (по принадлежности Греческой патриархии).
Первым отразил в литературе этот водоем, высеченный Иродом во время воздвижения верхнего дворцового комплекса, надо полагать, Иосиф Флавий:
"…На этом, составленном из глыб массиве, находилось вместилище для дож¬девой воды двадцати локтей глубины; над ним возвышалось еще двух¬этажное жилое здание, вышиною в двадцать пять локтей, разделенное на различного рода покои и увенчанное маленькими двухлоктевыми башен¬ками и трехлоктевыми брустверами» (ИВ, 5:4:3)"
Вышеупомянутый Мелвилл в своей поэме тоже не преминул заметить:
The inn abutted on the pool
Named Hezekiah’s, a sunken court
Where silence and seclusion rule,
Hemmed round by walls of nature’s sort,
Base to stone structures seeming one
E’en with the steeps they stand upon.
Прижался к дому водоем —
То Езекии древний пруд —
Глухой и каменный объем
В разломе равнодушных руд.
Зажатый меж природных скал
Повис над пропастью сей зал…
Ну, а у Бунина и вид с крыши, и сам бассейн кочуют из произведения в произведение.
В стихотворении «Иерусалим»:
«В полдень был я на кровле. Кругом, подо мной,
Тоже кровлей, — единой, сплошной,
Желто-розовой, точно песок, — возлежал
Древний город и зноем дышал».
Новелла «Иудея»:
«Иду по внутренним и наружным лестницам, на одном повороте останавливаюсь: за окном подо мной — громадный «водоем пророка Иезекии», темно-зеленая вода которого стоит прямо среди домовых стен с решетчатыми окошечками, пробитыми как попало — и очень высоко, и очень низко. Медленно спускается из одного такого окошечка кожаное ведро на веревке…»
Новелла «Камень»:
«Открыв глаза, почему-то с особенной радостью увидал я нынче открытое окно своей холодной каменной комнаты… В тишине слышен плеск бурдюков, опускаемых из окон в зеленую воду водоема, еще полного густой тени; слышен зычный крик водоносов, бегущих по крытым уличкам базаров, говор и дробный стук копыт на площади возле цитадели».
А вот что пишет Вера Николаевна в своих воспоминаниях:
"Внизу подо мной водоем, в котором Давид увидал купающуюся Вирсафию. Я вижу, как из одного окна опускается в него кожаное ведро.
Затем думаю об Яне, которого я еще вполне не понимаю. Слишком он ни на кого не похож, и часто ему не нравится то, что я привыкла считать чуть ли не за непреложную истину».
Вот мы и возвращаемся к разговору об «иерусалимской экстраполяции». Если уж перенос – то всесторонний. И если превращаются остатки верхнего дворца Ирода в цитадель и башню Давида, то именно отсюда, сверху, он и должен сойти с ума от вида обнаженной жены Урии, принимающей водные процедуры. И в бассейн Вирсавии естественным образом экстраполируются Патриаршие пруды им. Царя Иезикии…"
39 лет спустя после путешествия на Святую землю Бунин напишет одну из самых ошеломительных своих новелл – «Весной, в Иудее», вошедшую в «Темные аллеи», местом кульминации рассказа назначит гостиницу Амдурского:
«На одном повороте лестницы она приостановилась: там, глубоко внизу за узким окном, виден был древний «Водоем пророка Иезекииля» (возможно, память подвела писателя, и вместо царя Иезикии предложила в качестве исторического хозяина пророка Иезикииля – М.К.), зеленоватая вода которого лежала, как в колодце, в квадрате соседних сплошных домовых стен с решетчатыми окошечками, — та самая вода, в которой купалась Вирсафия, жена Урия, наготой своей пленившая царя Давида».
…Мы же возвращаемся к истории этого необычного здания. Именно здесь, у Амдурского, 25 июля 1920 г. на одну ночь останавливается верховный комиссар подмандатной Палестины Герберт Самуэль, дабы встретить субботу в Старом городе и помолиться в синагоге Хурва (где, кстати, должность габбая занимал Амдурский).
В 1929 г. одним из последних знаменитых постояльцев «Централя» (до его переезда на новое место) был рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон, 6-ой адмор династии любавических хасидов (хабадников).
Кстати, сам Ирахмиэль Амдурский с семьей проживал в этом же здании (потом переехал в «дом Амдурского» в иерусалимском районе Ромема).
В гостинице также постоянно функционировал кошерный ресторан. Тут проводились всяческие праздничные мероприятия, справлялись свадьбы и бар-мицвы. Здесь женился «первый ивритский ребенок» Итамар Бен-Ави, сын великого реформатора языка иврит Элиэзера Бен-Йегуды. Тут же справлял религиозное совершеннолетие своего сына Давид Бен-Гурион.
После того, как в 1931 г. гостиница Амдурского переехала, здание было сначала занято неким немцем (имя неизвестно), потом его временным хозяином стал араб-христианин Якуб Суахали, давшей гостинице имя «Континенталь». В 1942 году гостиницу арендовал у Греческой патриархии некий мусульманин по имени Саид Караш и дал ей новое имя, сохранившееся по сей день, – «Петра». В 1947 году в гостинице было зафиксировано 50 кроватей на 22 комнаты. Основными постояльцами являлись мусульмане, мелкие торговцы и деревенские жители из Сирии, Ливана и Ирака…
В 2005 году сионистскими религиозными организациями была предпринята попытка выкупить здание гостиницы у Греческой патриархии. Патриарх Ириней I дал добро на сделку, но та по ряду политических причин не состоялась… Ириней же был благополучно низложен…
Ныне гостиница используется как хостел для бэкпэкеров (в основном из стран Европы). Но с крыши по-прежнему открывается чудеснейший вид, и любой желающий может, заплатив, правда, консьержу мзду в размере 5 шекелей, подняться туда по скрипучей деревянной – той самой! – лестнице… И –
«И мелькали, сверлили стрижи тишину
И далеко я видел страну»
(И.Бунин «Иерусалим»)
