Из историй от израильского врача
Натан ТИМКИН
— Доктор, моя дочь вам звонила. Что она хотела?
— Простите, не только закон, но и этика не позволяют мне обсуждать с вами подробности нашей беседы.
— Хорошо, придётся мне записаться на приём, там вы мне всё расскажете.
Сижу вот думаю: очаровывать будет или скалку принесёт?
* * *
Сегодня в конце смены было много телефонных звонков от пациентов.
Дедушка, почти восьмидесяти семи лет, интересуется, можно ли ему немного алкоголя. В прошлом страдал (или наслаждался, кто его знает) алкоголизмом, перенёс онкологическую операцию.
Мягко рекомендую не пить, напоминая о прямой связи алкоголя с раком.
— Да то ж много лет назад, доктор! А у меня сегодня встреча с девочками…
Через пять минут. Разговор с пациенткой двадцати пяти лет. Она сейчас проходит терапевтический курс антибиотиков. Спрашивает, может ли она в связи с сегодняшним девичником немного выпить?
Устал, зарапортовался, забыл спросить, не те ли это девочки, с которыми дедуся намылился сегодня.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
* * *
Про одёжку.
Мой близкий друг, с которым мы когда-то вместе проходили ординатуру в больнице, с детства был франтом. Переехав из маленького подмосковного городка в большой Израиль, он не стал изменять своим принципам. Именно поэтому на работу он приходил лондонским денди: костюм, единственно из-за тяжёлого климата безжилетно, однотонная рубашка, подобранный в цвет галстук с зажимом, запонки (не вру, ей Богу, я ему даже свои с крупным янтарём подарил, так был поражен в печень), модельные туфли.
В его машине остальные сразу промерзали до костей, зато ему было комфортно. А на работе коллега снимал пиджак, вешал его на плечики в шкаф, а сам натягивал белую врачебную курточку, укороченный вариант халата. И шёл лечить страждущих во вверенные ему палаты.
Однажды наш босс, уважаемый профессор и заведующий отделением, решился ради разнообразия проверить, что там делают подотчётные ему врачи, в то время как он двигает науку в отдельно взятом кабинете.
Пациентов затолкали в палаты, а родственников наоборот, вытолкали из оных.
Старшая сестра с чистым полотенцем наперевес взялась сопровождать врачебную орду.
Во время обхода мой собрат представлял заведующему пациентов, рассказывал о ходе обследования одних и лечения других, ловко перебрасывал профессору кардиограммы и анализы мочи на метанефрин с катехоламином (эти непонятные слова я ввожу, чтобы вы поняли, речь идёт о серьёзных врачах, а не абы как). Всё это за закрытыми дверями.
Профессор наш, и сам когда-то прибывший с берегов то ли Вислы, то ли Влтавы, давно пообтесался, особенно за время службы в армии обороны Израиля. То есть, с одной стороны, Мицкевича он читал в подлиннике, а с другой, был первым врачом, пробившимся через группировки отступающих египтян к Суэцу. Соответственно, со временем он несколько наплевал на европейские привычки к брюкам правильной длины и чистым ботинкам, справедливо полагая, что его преимущество — острый ум и приобретённые знания.
Но родственники, ожидавшие вердикта уважаемого консилиума за дверью, рассматривали вопрос с иных позиций. Когда все мы вышли из очередной палаты, всё ещё продолжая некую научную дискуссию (Коэна выписать сегодня, а Леви пока подержать), они плотно обступили молодого ординатора:
— Профессор, когда мы сможем получить вашу… мммм…. аудиенцию?
А рядом сиротливо стоял настоящий профессор в расстёгнутой рубашке с уголками воротника, достигавшими плеч, и майкой, торжествующе являвшей себя миру сразу под густыми волосами на широкой груди.
Ну и я там был, мёд-пиво пил, и рассматривал картинку со стороны.
Оно конечно, костюм в Израиле в основном умирает, но иногда обстоятельства требуют от человека не только знаний, но и представительности.
* * *
Захожу в поликлинике в туалет.
Дверь соседней кабинки открыта, пожилой мужчина держит за плечи маленького мальчика, лет трёх от силы.
Тот звонким голосом сообщает дедушке и всему миру:
— Я писаю!!!
Дедушка, вполголоса:
— Да, мне бы твою струю!
* * *
По коридору поликлиники на самокате катается трёхлетка, держится на нём достаточно уверенно. Сзади за ним поспешает полуторагодовалый, этот на своих четырёх лапках, но тоже скоростной.
Их мама торопливо завершает процессию. Полицейская, обвешанная пистолетами, уоки-токами, фонариками, перцовыми спреями и чем-то неопознаваемым.
— Одед, ты слишком быстро едешь, так нельзя, задавишь кого-нибудь.
Всегда при исполнении.
* * *
— У вас сильно вырос уровень холестерола.
— Как же так, доктор, я очень слежу за диетой и ничего такого себе не позволяю.
— И в последние дни тоже?
— Ну разве что пару палочек шашлыка с курдюком… но там совсем немного было.
* * *
Пришел пациент, сел напротив меня, по домашнему снял кроксики и стал рассказывать о своих бедах, пошевеливая большими пальцами ног.
К его чести отмечу, что ноги пока чистые, не пахнут.
* * *
Наиболее часто задаваемый заболевшей еврейской женщиной вопрос:
— Смогу ли я обнять внуков во время субботней трапезы? А поцеловать?
Каждый раз мимимитр зашкаливает.
