История одного здания, и немного истории одного иерусалимского квартала. О художнике, его работах и причудливом переплетении реальностей в Городе, где дома сами растут из под земли.
Лев ВИЛЕНСКИЙ
Нам, евреям из бывшего СССР, архитектура городов израильских сразу показалась непривычной. Многих, особенно коренных ленинградцев и москвичей, смущало отсутствие зданий 19 века, дворцов, колонн и барельефов. Конечно, дом Йегудаева-Хефеца в Бухарском квартале Иерусалима не может по богатству архитектурных элементов сравниться со зданиями Северной Пальмиры или Третьего Рима, да что там, даже в уездном Днепропетровске можно увидеть здания века 19, намного более величественные и прекрасные, чем этот двухэтажный дом. Но история здания, и аура, которая вокруг него существует, не может не заинтересовать пытливого читателя. А если этот пытливый читатель найдет время прогуляться по Бухарскому кварталу Столицы (на иврите это звучит как "Шхунат Бухарим"), то он найдет для себя много интересного.
В конце 19 века евреи Узбекистана и Таджикистана, входивших в состав Российской империи, начали массово переселяться в Иерусалим, словно движимые неслышным зовом. Это была богатая и процветающая община, с большими финансовыми возможностями. Купив в Иерусалиме 65 гектаров земли, выходцы из Бухары, Коканда и Самарканда начали возводить новый квартал за стенами Старого Города Иерусалима, мечтая о том, чтобы место их проживания выглядело "по-европейски" и строя его с восточной пышностью. Длинные улицы, пересекающиеся под прямым углом, зеленые насаждения, столь непривычные в городе, роскошная синагога, камни для которой были взяты возле Стены Плача, песок с Храмовой Горы, а вода для цемента — из источника Гихон, многолюдный рынок и сами дома, поражали воображение иерусалимцев.
Одним из самых удивительных домов стал дом Йегудаева — Хефеца. Богатый купец Йегудаев дал деньги на его строительство, а заведовал им его зять — выходец из Иерусалима Хефец, житель Старого Города, полностью оправдавший надежды своего тестя из Коканда. По масштабам Святого Города это здание можно было легко назвать дворцом. Высокий красивый фасад в стиле барокко, с колоннами, возвышался над улицей, по которой текла толпа к рынку и синагогам. А внутри стены и потолки расписал художник Шмуэль Мельник, уроженец Варшавы. Многие здания расписывал Мельник в Иерусалиме. Самая известная его работа — роспись колонн мечети Аль-Акса на Храмовой Горе, его кисти принадлежат потолки и стены здания ИМКА (Молодежной христианской организации), гостиницы "Палас" (построенной по приказу иерусалимского муфтия), многих частных домов. Мельник стоял у истоков израильской монументальной живописи, основав вместе с Меиром Розином "Первый Израильский Дом Искусств", в котором занимались росписями стен общественных зданий в новом стиле, который сегодня бы назвали "фьюжн", потому что в нем, кроме чисто еврейских мотивов искусно переплетались мотивы восточные и европейские . Как бы то ни было, расписанный Мельником, дом получился настолько красивым, что жители Святого Города поговаривали, что в таком доме будет жить Машиах, помазанник Божий, когда он наконец-то придет в Иерусалим. Прекрасные стены дополнялись мозаичными полами, и все это буйство красок освещалось ярким иерусалимским солнцем через широкие и высокие окна.
К сожалению, Машиах пока не пришел к своему народу и не вошел в свой дворец. Вместо него в 1918 году в него заселили британского генерала Алленби, и в нем же евреи-солдаты британской армии праздновали пасхальный седер. В 40-е годы двадцатого века в доме размещался штаб еврейской сионистской организации "Эцел", и в нем же готовились антибританские акции бойцов этой организации. А затем… затем здание дворца — по сей день — стало зданием школы. И в стенах, расписанных Мельником, зазвучали голоса еврейских детишек, каждый из которых мог стать потенциальным Машиахом, но никто не стал им.
Тем временем Бухарский квартал медленно менялся, выходцы из Бухары уже не составляли большинство его населения, в огромных домах с удовольствием покупали квартиры ортодоксальные евреи. Тем не менее, дворец Йегудаева сохранил свою аристократическую пышность, и старые деревья, выросшие на улицах квартала за многие десятки лет, бросают прохладную тень на тротуары, по которым прогуливаются с колясками и многочисленным потомствам иерусалимские мамы. И каждый раз, проходя мимо дворца, я молча молю Бога, чтобы прислал народу своему Машиаха, и звучат из окон голоса школьников, читающих древние слова Книги Книг.
