Наум Эйтингон, легендарный разведчик, организовавший в числе прочего убийство Троцкого
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Валентин ДОМИЛЬ, Акко
Наум Исаакович Эйтингон, он же Леонид Александрович Эйтингон, он же Грозовский, Леонов, Наумов, генерал Котов, товарищ Пабло, Том, Пьер и др. родился в 1889 году, в городишке Шклов вблизи Гомеля в семье конторщика местной бумажной фабрики Исаака Эйтингона.
При рождении будущего разведчика назвали Наумом. Точнее одним из возможных еврейских эквивалентов этого имени. Леонидом Александровичем Эйтингон стал в силу обстоятельств.
Сослуживец Эйтингона генерал Судоплатов (Судоплатов Павел Анатольевич, один из руководителей органов государственной безопасности, генерал-лейтенант — В.Д.) писал:
"На Лубянке и среди друзей его звали Леонид Александрович, так как в 20-х годах евреи-чекисты брали себе русские имена, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей национальности как среди осведомителей и информаторов из кругов дворянства и бывшего офицерства, так и коллег, с которыми они работали".
Наум Эйтингон учился в коммерческом училище. Но не окончил его. Смерть отца сделала Наума кормильцем семьи. Пришлось искать работу.
* * *
У Эйтингонов в Германии были богатые родственники. В их числе — двоюродный брат Наума, Макс Эйтингон, врач, многолетний президент Международного и Палестинского психоаналитических обществ. Он был одним из первых учеников Фрейда. Кроме медицины Макс Эйтингон успешно торговал русскими мехами. Что давало ему возможность поддерживать материально и ещё не набравшее силу учение, и его создателя.
В годину бедствий, обрушившихся на семью Эйтингонов, немецкие родственники на помощь к ним не пришли.
Что же до дальнейших взаимоотношений между двумя ветвями рода Эйтингонов, версии расходятся.
По одной версии, немецкие родственники и в дальнейшем не желали иметь ничего общего ни с самим Наумом Эйтингоном, ни с теми, кто стоял за его спиной.
По другой, Макс Эйтингон сотрудничал с советской разведкой. И способствовал проведению целого ряда операций в Европе. Что в свою очередь бросало тень на его великого учителя. Нет, конечно, Фрейд прямо не был связан с "заказчиками". Более того, ни сном, ни духом не ведал. Но деньги у Макса Эйтингона брал.
А вот откуда эти деньги? От торговли мехами? Или с Лубянки?
Кто знает?
* * *
Какое-то время Наум Эйтингон работал статистиком в городской управе. После установления советской власти, ему удалось определиться на службу в Губернский продовольственный комитет.
В апреле 1919 года молодой перспективный специалист по добыванию продовольствия оказался в Москве — на курсах при Всероссийском совете рабочей кооперации.
По окончанию курсов Эйтингона направили в Гомельский Совет рабочей кооперации.
* * *
В те годы служба в кооперации была делом далеко не самым престижным и самым ответственным тоже. Всех, кого только можно, ставили под ружье и отправляли на фронт — на борьбу с многочисленными врагами молодой Советской республики.
В 1919 году кооператор Наум Эйтингтон стал красноармейцем. Более образованного, по сравнению с общей массой, новобранца заметили. И направили на работу в ЧК.
Довольно скоро он стал заместителем председателя ЧК Гомельской области. Возможно, какую-то роль сыграла пресловутая квота. Свое политическое будущее Наум Эйтингон связал с партией левых эсеров. А левые эсеры, в силу договоренности с большевиками, могли претендовать на какие-то должности в управленческих структурах. В том числе в ЧК.
Впрочем, в эсерах Этингтон состоял не долго. То ли разочаровался в проводимой ими политике. То ли, что более вероятно, подтолкнули обстоятельства. В 1920 году чекист Эйтингон стал большевиком.
Работы у гомельских чекистов было много. Вооруженные отряды, возглавляемого Борисом Савинковым "Народного Совета защиты Родины и Свободы". Засылаемые в Белоруссию польские шпионы. Недовольные политикой новой власти, экономической, в первую очередь, крестьяне. Просто уголовники.
Во время одного из вооруженных столкновений Наум Эйтингон был ранен в левую голень. Речь шла об ампутации. Легенда гласит, что, чуть ли не на операционном столе Эйтингон достал припрятанный маузер, и потребовал, чтобы врачи нашли менее радикальный способ лечения. И они сохранили ему ногу.
Боли в прооперированной ноге давали о себе знать и многие годы спустя.
* * *
В марте 1922 года Наум Эйтингтон оказался в Башкирии. Здесь была сложная политическая обстановка, резкое противостояние различных сил. В первую очередь — большевиков и лидеров башкирского национального движения.
Для усиления местного ЧК Дзержинский направил в Башкирию группу гомельских сотрудников. Эйтингон был в их числе.
Наум Эйтингон принимал участие в борьбе с разного рода вооруженными формированиями. Советская историография именовала их бандами. Хотя в состав "банд" входили люди разного толка. И мотивы для вооруженной борьбы у них тоже были разные. Как уголовные, так и политические, протестные.
В мае 1923 года Эйтингона забрали на учебу в Москву. Местом обучения был Восточный факультет Военной академии. На этом факультете в течение многих лет ковались элитные кадры советской разведки.
Учебу Наум Эйтингон совмещал со службой, в те годы это было в порядке вещей, в Восточном отделе ИНО (иностранного отдела) ОГПУ.
* * *
В конце 1925 года, по завершению учебы в военной Академии, Наума Эйтингона командировали в Китай. Здесь он был занят вербовкой будущих разведчиков. Им была создана глубоко законспирированная и эффективно действующая агентурная сеть.
При непосредственном участии Наума Эйтингона была освобождена группа советских военных советников, захваченная в Маньчжурии войсками китайского генерала Чжан Цзо Линя.
Генерал вынашивал идею о создании "Независимой Маньчжурской республики". Его поддерживали белоэмигранты и японские спецслужбы.
Поскольку прояпонская позиция генерала Чжан Цзо Линя угрожала советским интересам в этом регионе сверху, был отдан приказ о его ликвидации.
В июле 1929 года на железнодорожном перегоне Пекин-Харбин поезд с генералом был взорван. Руководил операцией Наум Эйтингон.
Впрочем, советское руководство, и тогда, и годы спустя, всеми силами открещивалось от своего участия. И всё валили на японскую разведку, которой генерал чем-то не угодил.
Весной 1929 года китайская полиция совершила налёт на советское консульство в Харбине.
В здании консульства, как на грех, находилась группа китайских коммунистов-подпольщиков. Собранных то ли для инструктажа, то ли в силу другой необходимой и одновременно секретной надобности. Подпольщиков, незамедлительно арестовали.
Советское правительство расценило действия гоминдановских властей как недружественные и разорвало дипломатические отношения с Китаем. Разгневанный Сталин пошел дальше.
"Раз вы арестовываете коммунистов, — подумал он, — мы, в качестве ответной акции, будем арестовывать китайцев".
Око за око, так сказать.
Крайним в споре двух великих держав оказался еврей. Личный парикмахер Сталина и начальник оперативного отдела ВЧК-ОГПУ, по совместительству, Карл Паукер. Люди Паукера хватали всех, кого ни попадя, был бы китаец или похож на китайца, и тащили в узилище.
Посыпались жалобы. В числе арестованных, ничем кроме национальности не примечательных китайцев, были лояльно относящиеся к коммунистической партии и лично к Сталину, проверенные товарищи.
Сталин срочно вызвал к себе Паукера. Обозвал его дураком. И прилюдно закатил звонкую оплеуху.
Поостыв немного, Сталин счел проступок Паукера не слишком серьезным. Взял. Потом отпустил. Делов-то. И от широты души вручил Паукеру орден Красного знамени. В качестве награды за успешно проведенную операцию. И, в виде компенсации за моральный ущерб и прилюдное поругание.
* * *
Имевшая до сей поры легальный статус, резидентура иностранного отдела ОГПУ (ИНО) и внешней разведки в Китае прекратила своё существование.
Резидент ИНО Наум Эйтингон был отозван в Москву. Его работа получила высокую оценку. Делал всё, что мог. И более того. Наума Эйтингона наградили орденом Красного Знамени.
Как и Карла Паукера.
Вскоре перспективного разведчика командировали в Турцию. В город Константинополь. Здесь работало советское военное консульство. Эйтингон стал его военным атташе. В списках сотрудников консульства он значился как Леонид Наумов.
В ту пору в Константинополе было много иностранных представительств. Резидент ОГПУ и его люди охотились за политической информацией. Ещё, и это, пожалуй, главное, они занимались организацией сети нелегальной резидентуры на всем Ближнем Востоке.
Первым резидентом ОГПУ в Константинополе был небезызвестный Яков Блюмкин, убийца (или соучастник в убийстве) немецкого посла Мирбаха. Блюмкина расстреляли в 1929 году за связь с Троцким. Ему на смену назначили бывшего начальника Восточного отдела ИНО Георгия Агабекова. Агабеков, судя по всему, решил не искушать судьбу и бежал на Запад. В 1930 году он опубликовал в Берлине книгу "Записки чекиста". Книга изобиловала разоблачительным материалом.
Хорошо осведомленный Агабеков поведал, что называется urbi et orbi (городу и миру — лат.), кто есть кто в Константинопольском консульстве. Науму Эйтингону грозил провал. И его срочно отозвали в Москву.
* * *
В Москве Эйтингон находился до осени 1936 года. Какое-то время он был заместителем начальника Особой группы при председателе ОГПУ. Затем его назначили начальником 1-го отдела ИНО, ведавшего работой нелегальных резидентур.
В эти годы Наум Эйтингон выезжал в Китай, Иран, Германию, США. Руководство ОГПУ-НКВД интересовало, насколько успешно идет формирование в этих странах агентурной сети и её реальные возможности. Смогут ли агенты советских спецслужб внедриться в объекты военно-стратегического характера. И готовы ли они к проведению диверсионных акций на случай развертывания на территории этих стран военных действий.
* * *
В июле 1936 года генерал Франко выступил против правительства Испанской республики. Мятеж генерала перерос в Гражданскую войну. Франко опирался на поддержку Германии и Италии.
Советский Союз выступил в защиту республиканского правительства. Оказывал ему всестороннюю помощь. Военную, в том числе.
Наум Эйтингон был командирован в Испанию. На этот раз как генерал Котов.
Его назначили заместителем резидента ИНО НКВД и советника по безопасности республиканского правительства, ещё одного генерала — Александра Орлова (Фельдбина).
О том, чем занимался генерал Котов в Испании известно не слишком много. По крайней мере, до 1938 года. О нём вскользь упоминает Илья Эренбург в мемуарах "Люди. Годы. Жизнь". Упоминает без особого пиетета:
"Человека, которого в Испании звали Котовым, я остерегался — он не был ни дипломатом, ни военным…"
Вне всякого сомнения, всё, что делала резидентура ИНО НКВД в Испании можно, с большой долей вероятности, отнести и на счет Эйтингона.
Это руководство партизанскими отрядами республиканцев. Подавление мятежа анархистов и троцкистов. Похищение из Барселонской тюрьмы лидера испанских троцкистов Андреаса Нина и его расстрел. Операция по перевозу в Советский Союз золотого запаса Испании. И много другое.
* * *
В июле 1938 года непосредственный начальник генерала Котова-Эйтингона, генерал Орлов-Фельдбин бежал из Испании.
Его срочно вызвали в Москву. По опыту своих коллег-разведчиков Орлов знал, чем такие вызовы оканчиваются. И дабы избежать разборок в подвалах Лубянки предпочел стать невозвращенцем. Наум Эйтингон был назначен на его место.
После победы Франко Эйтингон перебрался во Францию. Там он был занят восстановлением заметно поредевшей во время войны агентурной сети НКВД в Испании.
Эйтингону удалось привлечь к сотрудничеству племянника главы испанской фашистской партии Примо де Ривера. В течение ряда лет, завербованный Эйтингоном, племянник был источником крайне важной информации.
К числу несомненных достижений Наума Эйтингона историки разведки относят привлечение им к сотрудничеству Рамона Меркадера — будущего убийцы Льва Троцкого.
* * *
У Сталина было давнее и эмоционально невероятное значимое желание добраться до Троцкого. Покончить с ним раз и навсегда.
Сталин считал его не только опасным для страны политическим деятелем, но и своим личным врагом.
Советская разведка, не покладая сил, работала над этим.
24 мая 1940 года группа просоветски настроенных левых мексиканских радикалов во главе с художником Сикейросом совершила вооруженное нападение на виллу Троцкого.
Троцкому удалось спастись.
Вторую попытку готовил командированный в Мексику Наум Эйтингон.
Завербованный им испанский коммунист Рамон Меркадер под именем Жака Марнара втерся в доверие к Троцкому.
Он выдавал себя за убежденного троцкиста.
Когда Троцкий читал принесенную Меркадером статью, Меркадер загодя припасенным ледорубом ударил его по голове.
На следующий день Троцкий скончался в больнице.
Произошло это 20 августа 1940 года
Меркадер был задержан и осужден.
Наум Эйтингон вернулся в Москву. И был награжден орденом Ленина.
По одной версии, прямо с вокзала Наум Эйтингон был доставлен в Кремль. В Кремле произошла встреча Эйтингона со Сталиным.
Вождь был в добром расположении духа. Дружески обнял доблестного разведчика. И сказал, что пока он, Сталин, жив, ни один волос его головы не упадет.
Скорее всего, это легенда.
По другой, более вероятной версии, 17 июня 1941 года, вручая Науму Эйтингону орден Ленина, председатель Верховного Совета СССР М.И.Калинин произнес несколько приличествующих случаю фраз. И пообещал, что Советская власть окружит заботой и вниманием, как самого разведчика, так и его семью.
Обычные, ни к чему не обязывающие слова.
* * *
Начало войны застало Эйтингона в Турции. Он готовил покушение на германского посла Франца Фон Папена.
Ликвидировать посла нее удалось. Что-то не сработало в последний момент. Точнее сработало, но в другом направлении. Бомба взорвалась в руках у агента. Агент погиб. А фон Папен отделался легкими царапинами.
Летом 1942 года Наум Эйтингон вернулся в Москву и был назначен заместителем начальника 4-го управления НКВД СССР. 4-е управление, его возглавлял генерал Судоплатов, занималось разведкой и диверсиями в тылу противника.
После окончания войны Эйтингон был переведен в сверхсекретный отдел "C" МВД СССР. Отделу было поручено добывание пресловутых "ядерных секретов.
Агенты отдела, из числа сотрудников зарубежных инстанций, так или иначе связанных с разработкой ядерного оружия, собирали необходимую информацию. И передавали её по назначению.
Роль, сыгранную отделом "С" в создании советской атомной бомбы, трудно переоценить.
Некоторые исследователи считают ее чуть ли не определяющей.
* * *
В октябре 1951 года Наума Эйтингона арестовали. И сделали одним из фигурантов антисемитского фарса под названием "сионистский заговор в МГБ".
Еврей, да еще большой гебистский чин — генерал. Взрывоопасное сочетание.
Павел Судоплатов в своей книге "Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930-1950" вспоминал, что Наум Эйтингон, беседуя с ним, как-то мрачно пошутил:
"При нашей системе есть лишь одна, впрочем, тоже не гарантированная, возможность не закончить свои дни в тюрьме. Надо не быть евреем или генералом госбезопасности".
Собеседники, на своем опыте подтвердили справедливость этого утверждения.
Судоплатов как генерал. А Эйтингтон — как генерал и еврей одновременно.
* * *
То ли действительно существовала, какая-то, санкционированная на самом верху договоренность — не трогать Эйтингона, — то ли просматривая списки, Сталин решил повременить с решительными действиями.
У Сталина начисто отсутствовало чувство благодарности. Но здесь был особый случай. Что ни говори, личный враг — Троцкий. Как бы там ни было, Эйтингона поместили на одну из спецдач. Держали его в полной изоляции. Впрочем, в вполне сносных условиях. Без допросов с пристрастием. И других мер принуждения.
Судя по всему, ждали дальнейших распоряжений.
И не дождались.
Пока суд да дело, Сталин умер.
* * *
После смерти Сталина Эйтингона освободили. И вернули на службу. По ходатайству Судоплатова, поддержанному Берией.
Когда в августе 1953 года арестовали Берию, пришедший к власти Хрущев начал зачистку в органах. Эйтингона сочли "человеком Берии".
Зачислили в активные участники "бериевского заговора", имевшего своей целью насильственное свержение советского правительства. И взяли под арест.
Четыре года, в ожидании суда, Эйтингон провёл в Бутырской тюрьме. В 1957 году он предстал перед Военной коллегией Верховного Суда СССР. Виновным себя Эйтингон не признал.
— Вы судите меня, как человека Берии — сказал он. — Но я не его человек, если я — чей-то, то считайте меня человеком Дзержинского. Но если быть более точным, то я — человек партии. Я всегда выполнял ее задания и государственные. А с вами о них я говорить не буду…
Военная коллегия приговорила Наума Эйтингона к 12 годам заключения.
Наказание он отбывал в печально известном Владимирском централе. Освободили Наума Эйтингона в 1964 году. Как отбывшего свой срок. Не более того.
В совершенстве владевший основными европейскими языками, Наум Эйтингтон устроился на работу в издательство "Международные отношения". Сначала он числился переводчиком. Затем стал редактором. И, наконец, старшим редактором.
Умер Наум Эйтингон в 1981 году. Его похоронили в Москве, на новом Донском кладбище.
Реабилитировали легендарного разведчика посмертно — в 1992 году.
Семье вернули его награды — два ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Суворова II степени и Отечественной войны I степени, два ордена Красной Звезды.
* * *
Автор одной из посвященных Науму Эйтингону книг дал своему труду претенциозное, имеющее намерение озадачить будущего читателя и привлечь, тем самым его внимание, название — "Наум Эйтингон — карающий меч Сталина". Несомненная гиперболизация содержит в себе, тем не менее, рациональное зерно.
Всё, что ни делалось в те годы, так или иначе было связано с именем Сталина — сталинские пятилетки в мирное время, сталинские удары в годы войны. Стройки коммунизма, тоже сталинские. Сталинские соколы — лётчики. И, так далее. И, тому подобное.
Эйтингон был генералом госбезопасности. Министерство госбезопасности, как до него ЧК, ОГПУ, НКВД, тоже было карающим мечом. Притом, что в его составе находились подразделения, не связанные, во всяком случае, напрямую, с карательными функциями.
Эйтингон был разведчиком. Он делал то, что делают разведчики всего мира. Добывал информацию, вербовал агентов.
Что же до ликвидаций, в том числе таких громких, как ликвидация Троцкого (а также его внука), то этим занимались, и занимаются, судя по всему, все, или, по крайней мере, большинство разведок стран мира. В том числе, демократических.
И не суть важно, идет ли речь о далеко неоднозначном Троцком. Или окопавшемся где-либо террористе. На котором, что называется, клейма ставить негде.
Эйтингон был выдающимся профессионалом. Разведчиком, что называется, божьей милостью. И вклад, внесенный им в общее дело — в дело борьбы советского государства с его многочисленными врагами; с фашизмом, в первую очередь, трудно переоценить.
Сейчас на эту борьбу, смотрят и так, и этак. Вырывают происходившее из контекста. И это не идет на пользу оценке. Делает её однобокой. И не всегда правильной.
