Пожилые люди, по моим наблюдениям, смерти боятся на порядок меньше, чем тяжелых болезней и мучений, связанных с ними. Что делать, если они наотрез отказываются от врачебной помощи?
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Саша ГАЛИЦКИЙ
Как ни пытался я тогда отправить папу в больницу — ничего у меня не получилось.
В тот год я приехал из Израиля в Москву его проведать. По ночам он спал уже только сидя в кресле, потому что лежа задыхался. Сидя в своем кресле, он увлеченно составлял графики влияния таблеток на свое личное кровяное давление: "Час/таблетка/результат".
Целые ленты исследований — по дням, ночам, неделям. Сказывался талант исследователя. А я сидел рядом на телефоне и выяснял варианты. Больницы, врачи, знакомые. Ответы, варианты. Папа все варианты мягко отвергал. Да и его лечащая врач смотрела в будущее с оптимизмом — только поменяла лекарство. А папа сказал мне: "Я не поеду в больницу. Больница меня убьет". Но он опять ошибся. До больницы он не доехал и умер в машине "Скорой".
Эта история так и останется моей личной болью.
Вообще в вопросе долгой родительской жизни, если подумать, у нас с родителями возникают стратегические разногласия. Мы хотим, чтобы родители оставались с нами подольше. Покуда они живы — мы остаемся детьми, независимо от возраста. И статус этот менять не желаем. Но мы не просто хотим, чтобы они оставались с нами подольше. Еще мы хотим, чтобы то время, которое им суждено прожить, — они прожили по возможности комфортно, сохранив качество жизни.
И вот тут засада.
Очень часто вот это "подольше" и "комфортно" — как бы поаккуратнее выразиться — вступают в противоречие один с другим. Ну то есть — подольше означает, что комфортным это время не будет. А комфорт и отсутствие страданий часто значит, что подольше не получится. Долго жить больно.
А что хотят родители? Пожилые люди, по моим наблюдениям, смерти боятся на порядок меньше, чем тяжелых болезней и мучений, связанных с ними.
К примеру, недавно подслушал такой разговор двух старушек на скамеечке:
— Я не боюсь смерти, а боюсь мучений перед ней!
— Что ты говоришь, ты думаешь, ты здесь одна такая?!
— Смотри, ведь у нас в доме за последнее время пятеро умерли во сне!
Умереть во сне — вот ведь розовая мечта старости. Как там у Олега Григорьева?
"Цель жизни –
Умереть не страдая.
Формула очень емкая
И в то же время простая".
Помните? Что нам самим-то от себя скрывать и таить греха, вот они и есть такие золотые слова. Особенно в очень зрелом возрасте.
Поехали дальше.
Дальше вступает третий фактор, который, я думаю, — основной. Тут все просто. Вопрос один. Насколько наши родители в своем пожилом возрасте адекватны в своих решениях и понимают последствия выбора? Бывает ведь по-разному. И это вот "по-разному", я думаю, является главным моментом, основным стимулом в принятии решений.
Для этого советую самим, без папы-мамы (если это возможно), посоветоваться с их лечащим врачом. Описать ему симптомы и проблемы и послушать, что он скажет.
Для чего? Для того чтобы правильно оценивать ситуацию. Если наш родитель понемногу теряет связь с действительностью — решать его судьбу предстоит нам. Подойдут любые варианты уговоров, обманов, уловок, торговли (как с маленькими детьми), угрозой обидеться и проч., чтобы заставлять его всеми правдами и неправдами выполнять предписания врачей. В этом случае ответственность полностью ложится на наши плечи. Повторяю — как с детьми.
Если же у нашего родителя голова, что называется "варит", то тут вариантов тоже два.
Первый — попробовать уговорить, обращаясь к здравому смыслу. Чаще всего пожилые люди принимают рекомендации врачей и соглашаются лечиться. Мы можем в этом им помочь, исполняя роль посредника-помощника, мальчика (или девочки) на побегушках. И иногда возникает необходимость уговорить, сдвинуть с мертвой точки, помочь принять правильное решение.
Второй вариант — отпустить ситуацию. Это тяжело, но нельзя забывать. что им тяжелее, чем нам. Решая вопрос, заставлять ли стариков лечиться или нет, мы часто думаем о собственной "чистой совести", о том, чтобы потом не винить себя и чтобы обязательно иметь возможность сказать — сделали все, что могли, но что поделаешь!
А думать нужно не о себе, а о них. Уйти они все равно уйдут, вопрос в том, как? Как тяжело им будет? Вот ровно исходя из этого и нужно решать вопрос.
И тут бывает по-разному.
Я знал Меира, который наотрез отказался лечиться от рака, прожил при относительно нормальном самочувствии сколько смог и потом умер.
Я знал Авиву, которая сказала мне однажды: "У меня меланома. Я не хочу ее лечить, я не пью таблеток, я не хочу врачей. Мне назначают еще какие-то анализы, проверки — но говорю же, что знаю сама. Я прожила прекрасную жизнь во всех ее смыслах, я знаю, как и где это заканчивается, и не хочу портить ее в конце".
Так и ушла, как хотела. Ну, или почти как хотела.
Я знал Якова с баночкой мочи в руке по дороге к медсестре, который шутя и ругаясь одновременно, сетовал на запрет эвтаназии в Израиле и на дороговизну этой процедуры в Швейцарии. На что я посоветовал ему взять на это дело ссуду в банке и отдавать по платежам уже с того света.
Я знаю Шломо, который говорит: "К черту тело, лишь бы соображала голова!"
И я знаю Ирит, которая после долгих раздумий отказалась от диализа. Как дети ни уговаривали ее: "Конечно, — сказала она — дети хотят, чтобы я подольше оставалась с ними. Но это же моя жизнь. Сколько мне осталось — столько я и проживу. А с диализом это уже не жизнь. Мой врач на меня кричит и ругается. Он симпатяга, мы с ним больше друзья. Я его спросила недавно: "Доктор, мне нужна какая-то диета?" На что он ответил, что мне можно есть все, что захочется и никакой диеты не нужно. Ты же понимаешь. Я проходила это уже со своим мужем, и я хорошо соображаю, что это значит".
— Заходи в студию проведать нас по вторникам, — говорю я Ирит.
— Заходи лучше сам после занятий ко мне домой, пообедаем вместе, и поедешь дальше по своим делам, — отвечает она.
И мы оба понимаем с ней, что времени у нас осталось в обрез.
Время.
На самом деле время — самое дорогое, что у нас есть.
От редакции ИсраГео. Саша Галицкий — российский и израильский художник, автор уникального курса социально-психологической реабилитации пожилых людей посредством творчества, автор бестселлеров "Мама, не горюй! Как научиться общаться с пожилыми родителями и при этом не сойти с ума самому?" и "Не боись! Как постареть и при этом не сойти с ума?" и создатель единственного в своем роде Музея искусства пожилых людей.
