Пособник нацистов и убийца — в списке «Мемориала» как "жертва сталинских репрессий"
Д-р Арон ШНЕЕР, Иерусалим
Позор, что «Мемориал» включает в список «Жертвы политического террора в СССР» пособников гитлеровцев и убийц. Надеюсь, что это происходит по недосмотру, по недоразумению. Необходимо перепроверить, перетрясти всю базу, ибо, возможно, это не единичный постыдный факт.
Итак, в базе «Жертвы политического террора в СССР» я нашел активного коллаборациониста, соучастника убийств в моем родном городе Лудзе.
А по данным Мемориала:
Ковалевский Павел Александрович.
Родился в 1923 г., Латвия, Даугавпилсская обл., Лудзенский р-н, г. Лудза; поляк; учитель. Проживал: Латвия, Даугавпилсская обл., Лудзенский р-н, г. Лудза.
Приговорен: ВТ в/НКВД Латвийской ССР 9 апреля 1945 г., обв.: 58-1а и 58-11 УК РСФСР, с санкцией ст. 2 Указа от 19.04.43.
Приговор: 20 лет каторжных работ, 5 лет поражения в правах.
Источник: База данных "Польские заключенные воркутинских лагерей".
Только это не вся правда о «невинной жертве советского режима».
А вот правда о Ковалевском. Павел Ковалевский — один из организаторов Лудзенского гетто, участник ареста и казни коммунистки Кравцовой, участник расстрела 35 евреев в июле 1941 г. в Лудзе, заместитель коменданта Лудзенского гетто, один из организаторов расстрела 800 евреев Лудзы 17 августа 1941 г., а с сентября 1941 г. — вновь студент 4-го курса учительского института. Давайте почитаем, как он провел каникулы летом 1941 г. Заметим, что наши постоянные читатели могли прочитать об этом "герое" в нашем очерке "Каникулы палача, или Убийцы и равнодушные".
* * *
Из протоколов допросов обвиняемого Ковалевского Павла Александровича от 17-22 августа 1944 г.
Вопрос:
— Где вы проживали в момент прихода немцев в Лудзенский уезд?
Ответ:
— В г. Лудзе по ул. Талавияс 150.
Вопрос:
— Чем вы занимались в первое время оккупации?
Ответ:
— Когда в городе была создана латышская комендатура, сотрудники ее были добровольцы, записывались все желавшие служить у немцев. Записался и я. Ходили с немцами, патрулировали по городу. Вооружение нам не давалось, так как не было винтовок.
Вопрос:
— Только ли охраной улиц занималась комендатура?
Ответ:
— Спустя 15-16 дней с момента организации комендатуры, по приказу немецкого командования помощник начальника комендатуры собрал всех сотрудников и объяснил нам, что на нас возложена организация в г. Лудза гетто, куда мы должны собрать всех евреев в отведенный специально еврейский квартал.
Вопрос:
— Назовите лиц, принимавших активное участие в организации еврейского гетто?
Ответ:
— В сборе евреев и организации еврейского квартала принимали участие сотрудники бывшей латышской комендатуры — я, Ковалевский, Завар, имени не помню, работал в г. Карсаве заведующим потребительским обществом. Активным участником в организации гетто был Самушев, имени не помню, уроженец Звиргзденской волости, дер. Кушнеровка, возраст лет 45 или больше. Работал районным фельдшером. Сейчас он находится в Лудзе работает в исполкоме районным фельдшером. Я его видел последний раз 17 августа за несколько дней до моего ареста. Еще был Чекстер Иван, происхождения его не помню. Теперь он живет здесь, работает в потребительском обществе в хлебном тресте. Возраст 28-29 лет. Последний раз видел его в день моего ареста. Был еще Крейштан, по-моему Франц, лет 22-23, а откуда — сказать не могу. Но когда я находился в КПЗ, то видел его, как он проходил мимо меня, он был в форме НКВД. Затем принимал участие в организации гетто Павловский Александр, насколько мне известно, он арестован. Потом был Большевич Александр, лет 28-30, его жена Лазорева -жительница Лудзы. Перед приходом Красной Армии он служил в полиции. Кроме указанных мною лиц, я могу назвать Абрицкого Михаила, 1918 г. рождения. Перед приходом Красной Армии он работал пригонщиком скота. Был еще один по фамилии Захарс, сейчас он работает в Лудзе на почте, точнее на телеграфной станции. Видел его в день моего ареста. Был еще Павловский Иван, потом он служил в полиции и имел звание старшего лейтенанта. Принимал участие в организации гетто и его сын Генрих. Был Ливман Станислав Игнатьевич, лет около 22, среднего роста. Последнее время он служил в легионе, был ранен, где он сейчас, мне неизвестно. Рименовский Рихард, ему лет 32-33, уроженец Лудзы. В последние дни служил в полиции. Рунцанс, около 22 лет, кажется, из Мердзенской волости. Его видел в последний раз во время своего отпуска в июне сего года. Он лежал в лазарете. Был ранен на фронте. Далее принимал участие Столбошинский Михаил, служил в полиции, имел звание сержанта. Слудер, лет 30-32, работал учителем в средней школе. Затем служил в полиции помощником инспектора цен.
Вопрос:
— Кто еще участвовал в создании гетто?
Ответ:
— Конечно, были и еще люди, принимавшие участие в организации еврейского гетто, но я их не знаю и не помню. Все перечисленные лица присутствовали на совещании у начальника полиции перед тем как согнать евреев в гетто. Совещание проходило в середине июля 1941 г.
Вопрос:
— Расскажите, что говорилось на совещании?
Ответ:
— Начальник полиции Рекстыньш (местный житель) пояснил нам, что все евреи должны быть собраны в отведенный для них квартал с левой стороны Виндавской улицы. Он распределил всех нас, сотрудников комендатуры по группам. Одна группа шла по одной улице собирать евреев, другая по другой улице и т.д. Он нам объявил, что в определенный день, дату не помню, мы, все группы должны будем до 22 часов собрать всех евреев в этот квартал. Дополнительно нам дали инструкцию, о чем нам надо будет говорить с евреями, когда будем их собирать.
Вопрос:
— Что говорилось в инструкции?
Ответ:
— Там было указано, что евреи должны были забрать с собою белье, подушки, кружки, вилки, ложки и т.д. Я был назначен в группу с Самушевым, который сейчас работает врачем на Латгальской улице. Другие были распределены по другим улицам по 2-3 человека, а часть ушла в городскую управу и немецкую комендатуру, где они выписывали карточки на продовольствие для евреев. В картонной карточке значились фамилия, имя и местожительство. Остальные занимались приемкой вещей, награбленных у евреев в магазинах и квартирах. Около 11 дня мы с Самушевым пошли оповещать евреев, проживавших по Латгальской улице.
Вопрос:
— Сколько семей вам нужно было оповестить?
Ответ:
— Примерно 10-12, может быть, меньше.
Вопрос:
— Выделенный для гетто квартал был огорожен?
Ответ:
— Нет, была лишь вывешена доска см. 30 в длину и ширину черного цвета, на которой желтой краской была нарисована шестиконечная звезда и написано: "Юден — форботен!"
Вопрос:
— Сколько было всего семей переведено в гетто?
Ответ:
— Точно не помню, по-моему, общая численность граждан, согнанных в гетто, составляла человек 800-900.
Вопрос:
— В том числе и дети?
Ответ:
— Да, в том числе дети, женщины и старики.
Вопрос:
— В каких условиях они жили в гетто?
Ответ:
— Всех собранных в гетто евреев разделили по квартирам отведенного квартала. Сначала жило много семей в одной квартире, а со временем их распределили равномерно. Дело в том, что сначала те евреи, которые раньше жили в том квартале, где было создано гетто, не хотели принимать в свои квартиры многих евреев, но потом все урегулировалось, всех расселили, и все стали жить одинаково. Через некоторое время, в конце июля, евреям разрешили пойти домой и взять все, что они хотят.
Вопрос:
— Чем питались евреи в гетто?
Ответ:
— Сначала питались тем, что у них было привезено с собой из квартир. Потом мы послали в Мердзенскую волость людей. Там жила еврейская семья — Фонаревы. В хозяйстве этого Фонарева была зарезана корова, мясо которой мы доставили в гетто для питания евреев. Спустя несколько дней после этого в гетто был открыт магазин потребительского общества, в котором продавали все то, что выдавали населению по карточкам. Нормы продуктов, отпускаемых евреям по карточкам, были значительно меньше, чем нормы, выдаваемые остальному населению.
Вопрос:
— Сколько давали хлеба евреям?
Ответ:
— Всему населению давали по 500 г., а евреям 300 г. в день. Других продовольственных норм я не помню.
Вопрос:
— Скажите, куда делись вещи евреев, посаженных в гетто, мебель, одежда и другое?
Ответ:
— Вещи евреев остались на квартирах, и их описала городская управа. Велись списки описанных вещей, потом часть этих вещей сложили в пустые чемоданы.
Вопрос:
— Короче говоря, все было разворовано?
Ответ:
— Как это было, точно не могу сказать. Во всяком случае, кое-какой учет этим вещам велся. Многое, конечно, было и разворовано.
Вопрос:
— Сколько времени просуществовало гетто?
Ответ:
— До какого времени просуществовало гетто, я не знаю. В сентябре 1941 г. я поехал учиться в г. Резекне (Заканчивать 5-й курс учительского института. До ареста в августе 1944 г. работал в Лудзенской школе. — А.Ш.). К тому времени евреев в гетто оставалось очень мало.
Вопрос:
— Куда же девались они?
Ответ:
— Они были расстреляны.
Вопрос:
— Вы принимали участие в расстрелах?
Ответ:
— При расстреле первой партии я присутствовал, тогда было расстреляно 35 человек евреев.
Вопрос:
— Расскажите об этом расстреле подробнее.
Ответ:
— Это было вскоре после организации гетто, когда я работал еще писарем комендатуры гетто, а комендантом был Заварс. Как-то в часов 7 вечера Заварс встретил меня и заявил, что мне надо будет собрать в комендатуру гетто нетрудоспособных евреев, ибо на это есть приказ немецкого коменданта. По заданию Заварса я собрал 8-10 человек, может быть, немного больше.
Вопрос:
— Фамилии расстрелянных помните?
Ответ:
— Одного помню – Коган, возраст его не помню, но старше 60 лет. Был еще главный еврейский священник, фамилии его не помню… Он был очень старый с седой бородой, лет 80. (Раввин Бен-Цион Дон Ихье — А.Ш.). Еще был мясник, фамилии не знаю. Затем старик Друян, бывший часовой мастер, 70 лет. Таубе Моисей (На самом деле Таубкин Моисей, жил на ул. Латгалес 138. дядя моего отца. – А.Ш.).
Коханов, старик, сын его был убит в Звиргзденской волости после бегства из тюрьмы. (Сыновья Коханова были комсомольцы. – А.Ш.).
Из полиции пришло 6 человек зеленоармейцев-айзсаргов, приехавших из Риги. Фамилии их я не знаю. Пришли полицейские Бриц, Столбашинский, Петровский Антон, начальник тюрьмы Купровский, начальник уездной полиции Рекстыньш и братья Габрушевы Николай и Юрий.
Когда мы с начальником комендатуры сказали этим полицейским и зеленоармейцам, что нетрудоспособных набрали только 10 человек, то последние пошли в гетто сами и не отобрали, а взяли первых попавшихся. Привели около 25 человек. Все зеленоармейцы и полицейские были пьяные. Двух евреев из отобранных, зеленоармейцы и полицейские Ливман и Заварс повели выкопать ямы. Спустя некоторое время в 10-11 часов вечера повели и остальных.
Пошел с конвоем и я, правда, без оружия, так как такового мне не дали. Шли по Режицкой улице до тюрьмы. Начальник тюрьмы Купровский, начальник уездной полиции Рекстыньш и братья Габрушевы Николай и Юрий вывели из тюрьмы 5 или 6 политзаключенных, среди которых была Кравцова, проживавшая ранее по Костельной улице. Я ее хорошо знал, так как сам арестовывал.
Вопрос:
— За что вы арестовали Кравцову?
Ответ:
— Я арестовал ее по приказу полиции как коммунистку. Как-то в июле, вскоре после прихода немцев, зашел в помещение полиции, где в это время дежурил Большевич Александр. Я застал там братьев Габрушевых и Точеловского Александра. Большевич в разговоре сказал, что он здесь знает коммунистку, которая выступала при советской власти на митингах и говорила, что у всех айзсаргов нужно резать из спины ремни. Об этом мы рассказали начальнику полиции Рекстыньшу. Последний приказал братьям Габрушевым арестовать Кравцову. Однако братья заявили, что не знают ее адреса. Так как я был там и примерно знал, где живет Кравцова, я вызвался проводить их до квартиры Кравцовой. Когда мы пришли к Кравцовой, она была дома и что-то вязала или шила. Увидя нас, она побледнела, заволновалась. Когда мы ей сказали, чтобы она оделась и пошла с нами, она обратилась ко мне и спросила: "Вернусь ли я оттуда?" Я ответил, что не знаю.
Расстрелы производились при свете костров из зажженных еврейских книг, которые обреченные принесли с собой. Расстреливали по пять или шесть человек. Айзсарги стреляли им в затылок из наганов. Тех, которые еще не были после первого выстрела убиты, как выражались зеленоармейцы, «еще хрипели», достреливали в яме. Одного раненного в область шеи еврея застрелил Бруно Зауер.
…У Адрицкого после расстрела я видел полный чемодан еврейских вещей. Там было много перчаток, колец и других вещей. Из вещей, принадлежащих евреям, я получил от городской управы диван и трюмо.
Вопрос:
— Помимо городской управы, что вы сами взяли из вещей, принадлежащих евреям?
Ответ:
— Лично я взял двое часов: одни серебряные, другие золотые, костюм, шубу…
Вопрос:
— Где находятся награбленные вами вещи?
Ответ:
— У меня дома.
Вопрос:
— Вам известны и другие случаи массовых расстрелов?
Ответ:
— Второй расстрел был дней через 25 после первого. Тогда было расстреляно человек 700 или 800.
Вопрос:
— Где производился расстрел евреев и политзаключенных?
Ответ:
— На Режицкой улице, немного в стороне от дороги. Там, где была раньше веревочная фабрика. Расстрелы производились при свете костров из зажженных еврейских книг, которые обреченные принесли с собой. Расстреливали по пять или шесть человек. Сначала евреев, потом политзаключенных. Айзсарги стреляли им в затылок из наганов. Тех, которые еще не были после первого выстрела убиты, как выражались зеленоармейцы, "еще хрипели" достреливали в яме. Одного раненного в область шеи еврея застрелил Бруно Зауер.
Вопрос:
— Как вели себя обреченные на смерть евреи и политзаключенные?
Ответ:
— Они кричали, молились богу. Из всех 42 человек предназначенных для расстрела, оставили одного еврея и одного политзаключенного закапывать трупы, а после того, как трупы были закопаны, зеленоармейцы приказали этим двум лечь в яму и тут же их расстреляли. Один из расстреливаемых сказал: "Умрем за коммунизм!" — с этими словами он был застрелен айзсаргами. Помню, один еврей Таврик спрашивал: "За что меня расстреливаете, я ведь помогал крестьянам".
Вопрос:
— Что ответили Таврику на эту просьбу о пощаде?
Ответ:
— Когда он кричал, то он назвал мою фамилию, так как он был городской и я его знал. В ответ я ему сказал, что я не в силах ему помочь.
Вопрос:
— А остальные как реагировали на его просьбу?
Ответ:
— В ответ на его просьбу один из зеленоармейцев выстрелил ему прямо в рот.
Вопрос:
— Кто закапывал трупы двух расстрелянных в последнюю очередь?
Ответ:
— Их не закапывали, оставили в яме. Мы торопились домой и больше на этой могиле я не был.
Вопрос:
— В это время вы были заместителем коменданта гетто?
Ответ:
— Да, к тому времени я был заместителем коменданта гетто
Вопрос:
— В чем конкретно выражалось ваша деятельность, чем конкретно вы занимались на посту заместителя коменданта гетто?
Ответ:
— Я наряду с комендантом и другими сотрудниками комендатуры проводил в жизнь все указания полиции в отношении евреев, содержащихся в гетто.
Вопрос:
— Чем объяснить ваше повышение с должности писаря до зам. коменданта?
Ответ:
— Не знаю. Вероятно, потому меня повысили, что я закончил 5 курсов учительского института".
Вопрос:
— Вы хотите сказать, что для заплечных дел и предательств нужно было образование? Бросьте молоть чепуху! За что вы получили повышение?
Ответ:
— Моя работа как зам. коменданта гетто сводилась к регистрации евреев, составлению различных ведомостей. Другой человек, не имеющий соответствующей подготовки, этого делать не мог. Никаких других причин повышения по должности не было.
Вопрос:
— Расскажите подробно о втором массовом расстреле евреев.
Ответ:
— Спустя дней 25 после первого расстрела от немецких властей в латышскую комендатуру пришел приказ подготовить списки евреев. Ладусан поручил это мне. Я подготовил.
Вопрос:
— На всех евреев проживающих в гетто?
Ответ:
— Да на всех. Человек на 800.
Вопрос:
— По какой форме был составлен список?
Ответ:
— Там были графы: фамилия, имя, год рождения, место рождения, национальность, должность в момент составления списков, где проживает и примечание.
Вопрос:
— Детей, женщин и стариков включали в эти списки?
Ответ:
— Да, всех включали — и детей, и стариков, и женщин.
Вопрос:
— Для чего составлялись эти списки?
Ответ:
— Сначала я этого не знал, однако на следующий день после составления списков, когда я посетил немецкую комендатуру, я случайно услышал разговор двух немецких солдат, один из которых сказал, что завтра евреев расстреляют. Я пришел к себе в еврейскую комендатуру и сказал об этом Ладусану. Он ответил мне, что знает об этом, и поручил отнести составленные мною списки начальнику полиции Рекстыньшу.
Вопрос:
— Детей расстреливали?
Ответ:
— Всех в одну кучу: детей, стариков, женщин.
Вопрос:
— Еще производились расстрелы во время вашей работы в комендатуре?
Ответ:
— Да. Был расстрел еще одной группы евреев. Мое участие в этом расстреле выражалось только в том, что я собирал евреев по приказу начальника. полиции Рекстыня. Было расстреляно около 30-40 человек. Среди них были молодые еврейки, а также дети.
Вопрос:
— Расскажите подробно об этом расстреле!
Ответ:
— При первом и втором расстреле были уничтожены все евреи не мастеровые. Остались лишь мастера, молодые женщины и несколько семей мастеровых. Женщины были оставлены для обслуживания немецкого военного госпиталя. Они там убирали, мыли полы. В ночь перед расстрелом немцы женщин изнасиловали и избивали.
Вопрос:
— Кто избивал и насиловал этих женщин?
Ответ:
— Немец, фамилии его не помню, он служил адъютантом у немецкого коменданта. Дело было таким образом: недели через две после расстрела 800 человек, как-то в половине второго ночи меня вызвали в комендатуру. В комнате комендатуры я увидел немца, о котором говорил выше, и Ладусана. Немец был в одной рубашке, пьян. Окна были завешаны одеялами. В комнату был внесен диван. У стола стоял табурет, а на нем лежала плетка из электропровода. В другой комнате находилось 10-12 молодых евреек, которых насиловали. Ладусан показал мне список самых молодых евреек, которых немец просил привести к себе. Я тут же по распоряжению немца и Ладусана направился за еврейкой по имени Гришкан, кажется, лет 21-22, которую привел в кабинет к немцу и Ладусану тоже с целью изнасилования.Немец приказал мне уйти. Я вышел на улицу. Через несколько минут я услышал, как наверху закричала женщина. Спустя некоторое время меня опять позвали в комнату. Приведенной мною еврейки там уже не было. Немец приказал привести следующую. Второй по списку была еврейка из Двинска, она была замужняя, но молодая лет 22-х. Ее муж был часовым мастером. Он жил на Латгальской улице. Когда я пришел за ней, пришлось идти за ней на квартиру, ее дома не оказалось. Я пришел и сказал, что не нашел еврейки. В это время подъехала к комендатуре машина, которая привезла еще человек 14-16 молодых женщин. Как-то потом Ладусан мне рассказал, что немец, после того, как я ему привел девушку, приказал ей раздеться догола, изнасиловал, а потом избил плеткой сделанной из электропроводов. Сам Ладусан говорил, что не принимал участие, а только смотрел, что делал этот немец.
Кроме молодых евреек в эту ночь было согнано в комендатуру около 15-20 евреев. Всего было доставлено около 40 человек, главным образом молодых евреек и специалистов евреев. В отборе этих евреев участвовали Ладусан, я — Ковалевский Павел, Туркс Янис, Адрицкий Михаил, Гайлан и полицейский из Звиргзденской волости. На рассвете все эти евреи были машиной доставлены на озеро Цирма и расстреляны. На место расстрела выезжали Янис Туркс, Михаил Адрицкий Михаил, Гайлан, Петр Долгилевич, как шофер. Я лично на месте расстрела не был, не был и Ладусан. После этого расстрела в Лудзе еще оставалось около двухсот евреев. В октябре 1941 г. около 120 евреев отправили в Даугавпилс. Часть группы оставили в Резекне, где через неделю расстреляли.
* * *
В 1956 г. Ковалевский был амнистирован, жил в Риге вплоть до самой смерти.
Автор — израильский историк и писатель, на протяжении четверти века — сотрудник института Яд ва-Шем
ОТ РЕДАКЦИИ
Насколько нам известно, в базе данных "Мемориала" — более 3 миллионов человек. Понятно, что силами активистов перепроверить всех крайне сложно. Поэтому важно, чтобы еврейские историки и общественные деятели изучали эти списки и выявляли тех, кто сотрудничал с нацистами на ниве "окончательного решения еврейского вопроса".
