Портал, пройдя через который, ты снова становишься аидише мейделе
Виталия БЕЛОСТОЦКАЯ
Давно это было.
Я тогда только училась на ришайон (лицензию) налогового консультанта. Тяжелая была учеба, мне есть с чем сравнивать.
Потом, уже через десять лет, я делала вторую степень в Ариэльском университете. По сравнению с той учебой — семечки.
Да, так вот. Со мной в классе учились две молодые женщины из Бней-Брака. Помню, они меня совершенно поразили своим отношением к учебе.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Нет, ну у меня тоже была мотивация немаленькая.
Но эти две женщины…
Они учились — как голодные едят.
Самозабвенно, стараясь докопаться именно до понимания экономического смысла… Понять, а не зазубрить.
Я пришла на эту учебу уже с третьим уровнем по бухгалтерии, так что на учебе по хешбонауту (счетоводству) мне было легче.
Я им старалась помочь, объяснить. Когда была возможность — расспрашивала об их житье-бытье.
У одной муж работал, у другой — учился в колеле.
Помню, я возмущенно сказала:
— А чего это он не работает?!
А она ответила:
— Ты что! Если он бросит учебу — это будет крах моей жизни.
И я поняла по ее лицу, что она не преувеличивает.
Я заткнулась.
Они менялись с какими-то подругами, сидели с детками по очереди, другие женщины учили программирование…
Да, так вот, о Бней-Браке.
Я училась, а значит — денег у меня не было.
А тут Ханука, племянники, надо думать о подарках.
И мои "одноклассницы" мне предложили все купить в Бней-Браке.
Потому что у них там может быть дешевле.
Я уточнила еще:
— А меня так не прогонят? Я в штанах, вообще-то.
Они только рассмеялись, сказали, что — нет.
Ну и вот, после учебы, мы поехали в Бней-Брак вместе.
Вышли из автобуса, они мне показали магазин, рассказали, как от него дойти до Жаботински, а там — остановка на Ариэль.
Ну что, зашла я в магазин, там мне дядечка дал платок. Я его начала повязывать на голову, он улыбнулся и попросил обвязать вокруг талии. Если я не против.
Ну, чего мне быть против, это же я к ним пришла.
Пошла в магазин, много чего купила.
А когда я вышла…
Когда я вышла, со мной случилось странное.
Вместо того, чтобы идти, как девочки объяснили, я пошла в обход магазина.
Мне вдруг показалось, что я знаю это место, знаю давно…
И что вот там, за углом, будут два магазинчика. Один — с серебряной посудой, а другой — с какими-то волосами…
Я тогда понятия не имела о париках, правда. Просто картинка…
Я зашла за угол.
Там были два магазина.
Один — с серебряной посудой, а другой — с какими-то волосами…
Я с трудом, на подкашивающихся ногах, дошла до какого-то выступа, села и закурила.
Знаете, страшновато. Как будто портал открылся.
Выкурила я подряд три сигареты, строго сказала себе:
— Виталя, а ну, вали отсюда по-быстрому. Унесет нафиг.
Встала и потихоньку пошла.
И вдруг услышала сзади:
— Шикса!
Я хихикнула.
Ну, как бы… У меня очень, очень типичная внешность. И все мое детство пожилые евреи при встрече со мной умиленно улыбались и говорили:
— Аидише мейделе.
Я обернулась и увидела подростка, и с улыбкой спросила у него:
— Что, правда?
Мальчик глянул мне в лицо, вдруг залился краской, в секунду, как могут только светлокожие ашкеназим, и сказал:
— Извини. Извини, пожалуйста… Ошибся…
А тем временем, нагоняя этого мальчика, ко мне подходил старый дедушка в шляпе.
И подойдя, сказал:
— Да, мальчик сказал глупость. Не сердись на него. Но почему ты улыбаешься?
— Потому что это смешно, — ответила я.
Дедушка внимательно глянул мне в лицо и спросил:
— Потому что ты — аидише мейделе? Да?
И я упала прямо в детство.
— Ну, конечно, — ответила я.
— Многие благословления на тебя, — сказал дедушка.
— Спасибо, и тебе того же. И скажи мне, как пройти на Жаботински.
Он показал. Он улыбался. И потом долго смотрел мне вслед.
А я шла на Жаботински. Чтобы ехать в Ариэль.
С полной сумкой подарков на Хануку.
Только иногда оглядывалась. А он все стоял и смотрел.
Вот.
