Андрей СТРУГАЦКИЙ | Годы, потерянные на стройбат

Сын писателя Бориса Стругацкого, хозяин книжного магазина "Книги для больших и маленьких" (Санкт-Петербург) — о межнациональных особенностях службы в военно-строительных частях советской армии

Сегодня ровно 33 года с тех пор, как меня загребли в доблестный советский стройбат. Сначала увезли в Мурманск, но затем мой добрый первый тесть, всю жизнь служивший армейским снабженцем, выудил меня оттуда каким-то образом. Поэтому дослуживал я в Ленинграде.

А поскольку это был именно стройбат, то тамошний контингент представлял из себя самый натуральный Ноев ковчег из различных национальностей, при этом публика была не самого высокого интеллектуального уровня. Поэтому заранее прошу прощения, если кое-какие вещи будут выглядеть несколько неполиткорректно. Ну и, увы, будет присутствовать ненормативная лексика, поскольку никакого другого языка в стройбате предусмотрено не было.

Ну вот, лишь несколько эпизодов.

Утро. В казарме идёт уборка. Молодые драют полы. Деды командуют:

— Э! Бегом, блат! Бегом, блат! — тараторит свирепого вида дагестанец.

— Бе-е-его-ом, бля-адь! — с подленькой интонацией растягивая слова, вторит ему товарищ со Львовщины.

В помещение роты входит Ваня Максутов, гигантского роста и ширины ставрополец со свёрнутым набок носом, и смачно довершает гневным громовым голосом:

— БЕГОМ, БЛЯДЬ!!!!!

Молодые обречённо шуршат тряпками…

Мне поручено командиром роты (как одному из немногих, кто умеет хоть как-то писать) составлять список желающих пойти в увольнение в воскресенье. После чего командир сам уже решает, кто пойдёт, а кто нет. Переписываю всех жаждущих, отношу в кабинет капитану Шарому.

Через некоторое время ко мне подходит здоровенный чернявый Геворк Аброян, внешне очень похожий на пожилую гориллу (да и по уровню интеллекта недалеко ушедший от этой зверюги). Происходит следующий диалог:

— Э! Стругацкы! Ты мэнэ уволнэниэ пысал?

— Тебя командир роты вычеркнул.

— Нэ пызды, блат! — недоверчиво качает головой разочарованный Геворк…

Двое казахов общаются между собой. Один обращается к другому:

— Э! Турсун! Андырскын, ёбаныврот!

В другой раз казахи о чём-то повздорили с узбеками. А казахов — гораздо больше. И вот уже упомянутый Геворк Аброян утешает и предостерегает получившего по башке узбека:

— Нишан, нэ залупайса с нымы! Казахы — до хуа!..

В стройбате я был экспедитором, возил, как сопровождающий груз, светильники с базы в Металлострое. И вот едем мы однажды — я и водила Айвар Вайнула (а все эстонцы у нас были водилами) — и тут мотор грузовичка начинает чихать, и машина останавливается.

— Пыстэц! Пенсин кончилса! — обречённо изрекает Айвар…

В сентябре 1983 года, как известно, нашими ВВС был сбит корейский боинг. На собрании командир роты капитан Шарый оповещает об этом личный состав и с безапеляционной, не терпящей никаких сомнений интонацией, заявляет:

— Нехер летать!

По субботам — политзанятия. Командир взвода спрашивает одного из казахов:

— Чем богата ваша республика?

Тот молчит как партизан, хотя комвзвода несколько раз повторяет вопрос.

— Баранами! — не выдерживает наконец один из дедов-чеченцев, сидящий на задней парте…

Однажды политзанятия проводит старшина роты, который обычно занят вещевым довольствием, а вовсе не политпросвещением.

Всё "политзанятие" укладывается у него в одну чрезвычайно с исторической точки зрения "грамотную" фразу:

— Ровно 60 лет назад, в октябре 1924 года, состоялся 3-й съезд РСДРП, на котором был создан комсомол!

После чего разговор плавно перетекает в обсуждение формы одежды, уборки помещений, портянок и т.д.

Надо сказать, что всей вопиющей "грамотности" высказывания старшины не заметил никто, кроме меня…

Я бы мог ещё долго перечислять различные эпизоды из стройбатовской службы, но, пожалуй, достаточно.

Лично для меня всё ясно: это были потерянные хрен знает ради чего два года, подобный опыт — абсолютно бессмыслен.

И вывод, по-моему, однозначен: армия должна быть профессиональная (по крайней мере в мирное время), никого силком туда загонять не след…