Как московские стражи порядка израильских телевизионщиков поразили в самое сердце
Одна из версий появления обычая прикладывать ладонь к козырьку гласит, что когда-то в старину рыцари поднимали забрало в знак приветствия. Так или иначе, красивая традиция отдавать честь прижилась, но в разных странах по-разному — где-то это "к пустой голове руку не прикладывают", а где-то совсем не важно, что на голове, важнее, что в голове. Появились и анекдоты, вроде вот этого:
— Прапорщик Иванова, почему не отдали честь старшему по званию?
— Извините, товарищ лейтенант, я вчера отдала ее полковнику.
В Израиле воинскую честь отдают в редких случаях, как правило, во время официальных праздничных или траурных церемоний, например, при исполнении государственного гимна, поднятии флага, официальном приветствии и… дополните список сами. А вот по уставу Советской армии, в которой мне довелось служить, приветствовать полагалось всех и вся, и конечно, это была mission impossible. Зато, посетив со своей военно-морской кафедрой одесскую базу ЧМФ, я увидел то, что сегодня превратилось бы в мем: матрос заносил по одной коробке на сторожевой катер и, сходя с трапа на корму, регулярно отдавал честь флагу, развевающемуся на этой самой корме.
Интересный порядок был когда-то введён в ГАИ СССР каким-то неизвестным идеалистом или, может, остряком. Инспектор, остановив водителя и неразборчиво назвав свое имя, лихо отдавал честь. Смысл, заложенный в этом порядке, прост – гражданин, платя налоги, становится работодателем, а инспектор, получая зарплату — его работником. Очевидно, именно поэтому их встреча зачастую заканчивалась выдачей работнику скромных премиальных прямо на месте. Времена изменились, но традиции остались, и сегодня российский полицейский, обращаясь к гражданину, подносит ладонь к козырьку. Запомните, нам это еще пригодится в продолжении этой истории.
Вспомнил случай из своей службы в советской армии. Был у нас солдат из одной из стран Балтии, той, название столицы которой никогда не начиналось с буквы "р". Хотя, откуда он, наверное, сейчас не имеет никакого значения. А тогда, в той армии, индексация была не только по национальности, но и по месту призыва, например, еврей, призванный из Молдавии и друживший с головой и сослуживцами, назывался "молдавский еврей", а тот, кто с этими аксессуарами не дружил, назывался "еврейский молдаван". Когда кто-то шибко грамотный пытался объяснить, что надо добавлять "ин", его определяли в категорию "инмолдаван" (любопытным читателям сообщаю: меня призывали из Одессы).
Так вот, этот солдат был на редкость тупым товарищем, зато большим антисемитом. Правда, эти два качества довольно часто сочетаются в одном человеке, вы тоже заметили? Итак, этому солдату, назовём его С., выпало служить в военном училище в Москве. По меркам той армии и тех времён, считайте, выиграл в лотерею. Но! В редкий солнечный день С. с двумя друзьями пошел "погулять по столице" (в самоволке, и понятное дело, в цивильном). Привычка у него заменяла соображение , поэтому, встретив патруль, С. лихо отдал честь. В итоге, все трое поехали служить в войска, подальше от столицы и патрулей.
Отвлекся я что-то, вернемся к нашим.
Когда я был офицером пресс- службы полиции Израиля, к нам часто приезжали коллеги из стран СНГ, в том числе из России. Одну из таких делегаций возглавлял полковник К. из Москвы, очень интересный и достойный человек. Спустя несколько лет, когда я работал советником посольства Израиля в Москве, мы готовились к визиту в Кремль высокопоставленной израильской делегации в сопровождении большой группы журналистов. Повод для визита был очень серьезный, журналистов было много, одних телеканалов — пять, и только журналисты Девятки владели русским. План был такой: по окончании официальной встречи камеры расставляют на Красной площади на большом расстоянии друг от друга, и корреспонденты выходят в эфир, чтобы сообщить израильтянам о результатах. Это замечательно, но есть один нюанс — съёмки на Красной площади по умолчанию запрещены, снимать можно, только получив специальное разрешение коменданта Кремля и только на короткий промежуток времени. Согласовать это предстояло мне. Отправил письмо, адресованное коменданту Кремля, а через пару часов раздался звонок:
"Алекс, это зам. коменданта, помнишь меня? Два года назад я был у вас в Израиле".
Оказалось, наш полковник К. получил новую должность. Обговорили все детали, только вот что нам делать, когда полицейские наряды обратятся к съёмочной группе по-русски, помните, что в четырех командах не было ни одного русскоязычного. Я же не смогу одновременно находиться возле этих четырёх? Выход предложил сам К.:
— Пусть запомнят пароль, а паролем будет … твоя фамилия.
На том порешили.
Визит прошел успешно, корреспондентам было о чем рассказать, и камеры на штативах расположились по периметру знакомой всем брусчатки. Десятый канал расположился прямехонько возле Лобного места. Все сняли, собрали аппаратуру, и я провожаю их в гостиницу. Странно, такой успех, а журналисты почему-то неуместно угрюмые. Спрашиваю одного оператора (ясно же, что все переговоры ведут операторы, потому что корреспондент в это время "ртом работает", а звукооператор на любой посторонний звук реагирует одним словом "Заткнись", что, как правило, не приводит переговоры к успеху):
— Ты чего такой невеселый? Что с настроением?
А он в ответ:
— Ты вообще кто такой? К нам подходили по очереди с десяток полицейских, я им называл твою фамилию, они брали под козырек и уходили. Я вообще впервые видел, как отдают честь при упоминании имени человека, который еще жив!
Мораль проста: всегда надо думать, прежде чем доверять кому-нибудь свои паспортные данные.
