Мэтр был близорук. Прежде чем лепить модель, он руками ощупывал каждый изгиб ее тела, каждый выступ и впадину, и только тогда брался за глину. Натурщица пугалась и вздрагивала от этих безжалостных прикосновений. Мэтр сердился и грозил отлучить ее навсегда от своей мастерской. И молодая женщина сдавалась…
Бина СМЕХОВА, Алекс РЕЗНИКОВ
Из цикла "Иерусалимские профили"
Скульптор Огюст Роден (1840-1917) считал, что модели должны подчиняться ему беспрекословно. И на подиуме, и в постели, если мэтр того пожелает. Жена Родена Роза устала считать молоденьких натурщиц, с которыми ее муж переспал ночь, две, три… Какое значение имеют все эти кратковременные связи, если Огюст все равно вернется на круги своя, придет, как обычно, в их дом на улице Августинцев, сядет за грубо отесанный стол, вытянет огромные ручищи и заорет во всю мощь своего трубного голоса: "А ну-ка, Роза, что у нас сегодня на ужин?"
Когда жена принесет еду, то обнаружит, что Огюст, утомленный напряженной работой, уже уснул — прямо здесь, за кухонным столом. Она присядет рядом и будет непрерывно глядеть на крупную, будто высеченную из мрамора, голову этого человека, без которого нет ей жизни. В такие минуты Розе начинает казаться, что и на земле есть рай: это когда ты рядом с любимым, и ничто — а главное, никто не может нарушить вашего уединения.
Роза протягивает руку и хочет погладить Родена, но в этот момент он вскидывает голову и глубоко посаженные близорукие глаза его снова загораются тем неистовым адским пламенем, которое всегда так пугает жену. Роден отодвигает тарелку с его любимым луковым супом:
— Мне некогда, надо трудиться, надо спешить… — бормочет он, шумно вставая из-за стола. — Можно и в мастерской что-то перехватить…
Видно, что не по душе ему этот семейный рай — убаюкивающий, расслабляющий, иссушающий мысль, которая всегда служит первым толчком для создания его скульптур.
…Экипаж движется по парижским улицам, на которых уже зажглись фонари, и Роден видит их в размытом, неверном свете дождливого осеннего вечера. Вот так же он видит и свои модели, пока не дотронется до их тела, не ощутит тепло, исходящее от кожи, не примет в себя неповторимость каждой частицы человеческого микрокосма.
Роден познает душу через плоть, и потому, наверное, его скульптуры шокируют благонравных сограждан. Еще когда он, начинающий 24-летний скульптор, создал свой первый бюст "Человек со сломанным носом" и представил его в Салон, жюри отвергло эту работу. "Он у тебя голый", — сказал один из знакомых художников. "Это же не статуя в человеческий рост, а одна только бронзовая маска!" — воскликнул удивленный Роден. "Да, но такое впечатление, что он обнажен — и телом, и душой, а публика предпочитает драпировки…"
И тогда Роден понял, что в раю для него теплого местечка не найдется, и придется ему весь свой земной срок отстоять перед вратами ада, ожидая, пока они, наконец, распахнутся и геенна огненная поглотит его. А до той минуты нужно успеть выговориться, выкричаться, воплотить себя в сотнях бюстов и статуй, чтобы мысль не растворилась вместе с самим Роденом в безвестности.
Но постепенно творчество скульптора все же приобретает признание. Родену даже поручают государственный заказ на оформление входных дверей для новостроящегося Музея декоративного искусства в Париже. Они получают название "Врата ада". Скульптор решает украсить эти двери множеством бронзовых барельефов, символизирующих разные ипостаси человеческого существования. Замысел оказывается настолько грандиозным, что Роден просто не в состоянии завершить его в назначенный срок. Но отдельные скульптуры как бы "изымаются" из общей композиции "Ворот ада" и начинают жить своей собственной жизнью. Одна из них — "Ева" (1882).
…Невольное движение рукой выражает целомудренный ужас молодой женщины перед изгнанием из рая. Роденовская Ева все еще верит, что сможет искупить свою вину, пускай самой дорогой ценой, лишь бы не стать изгоем.
Работая эту скульптуру, Роден, казалось, инстинктивно ожидал появления в своей жизни праведницы, способной умиротворить не только его греховное тело, но и грешную душу. И действительно, вскоре порог его мастерской переступила молоденькая девушка, которая сразу заинтриговала мастера своим обликом: "Прекрасный лоб над дивными глазами того густо-синего цвета, который часто встречается в романах и столь редко в жизни, большой чувственный рот, густая копна каштановых волос, спадающих до самой поясницы. Вид, впечатляющий дерзостью, прямотой, превосходством и веселостью". Так вспоминал о ней брат.
Роден же разглядел в своей новой ученице Камилле Клодель не только внешнюю привлекательность, но и духовное родство. Вскоре она стала его любовницей, и на самый пик их страстных и одновременно трагических взаимоотношений приходится ныне всемирно известная скульптурная группа "Поцелуй" (1886).
Музей Израиля в Иерусалиме стоит посетить хотя бы потому, что там есть "живой" (не на репродукции) "Поцелуй". Вне всякого сомнения, зрительские эмоции вызывают и "Три тени", и "Мыслитель", и памятники Бальзаку и Гюго, являющиеся авторскими копиями, подаренными музею богатыми меценатами, но "Поцелуй" — это настолько глубоко личное, сокровенное, вечно волнующее…
…Их лиц не рассмотреть, но в том, как прильнули друг к другу эти две фигуры, как самозабвенно слились в поцелуе, как плоть и душа в это мгновение стали нераздельны, чувствуется рука гения, подарившего им вечность.
Для женского образа Родену позировала Камилла Клодель. Она была готова пожертвовать небесным раем ради земной любви. Но Роден так и не смог сделать выбор между страстью к Камилле и долгом по отношению к Розе. Кто-то должен был уйти. Ушла Камилла. Она поселилась в самом бедном квартале Парижа, где работала над собственными скульптурами. Однако расставания с любимым ей не дано было перенести. Вскоре Камилла лишилась рассудка и была помещена в психиатрическую клинику на юге Франции, где ей предстояло провести почти три десятилетия вплоть до смерти. Это был 1943-й год. Администрация больницы сообщила родным, что у мадмуазель Клодель к моменту кончины не бнаружилось ни личной одежды, ни ценных бумаг, ни вообще каких-либо вещей, могущих служить памятью.
Ее похоронили в городке Мондеверг, а когда спустя 12 лет родственники решили перевезти прах Камиллы в Париж и перезахоронить в семейном склепе, то оказалось, что ее могила исчезла…
А "Поцелуй" Огюста Родена остался, причем не только как шедевр искусства, но и как свидетельство любви гения, "могущее служить памятью". И в этом, думается, сокрыта тайна его нестареющего очарования.
"Силуэт" (приложение к израильской газете "Новости недели")
